Проза военных лет. Роль литературы в годы войны. Литература в годы Великой Отечественной войны

ВОЕННАЯ ТЕМА В ПРОЗЕ 1940 – 1990-х ГОДОВ

Литературоведческая терминология, порожденная условиями идеологической цензуры советского периода, подчас удивляет своей загадочностью. В простых, доступных здравому смыслу терминах обнаруживается вдруг неожиданный оттенок, который и определяет их содержание. Что такое «военная проза»? Казалось бы, ответ очевиден: романы, повести и рассказы о войне. Однако к семидесятым годам ХХ столетия в советском литературоведении термин «военная проза» устоялся в качестве синонима «идеологически приемлемых» литературных произведений о Великой Отечественной войне. Беллетристическое запечатление гражданской войны 1918 – 1920 гг. относилось к рубрике «историко-революционная проза», куда все же не мог быть безоговорочно причислен, к примеру, роман о Великой Французской революции (революция у нас одна!), хотя о Парижской Коммуне 1871 г. – вполне, при условии соответствия заданному идеологическому вектору.

Для Главлита (советского цензурного ведомства) в условиях перманентной «борьбы за мир» не существовало войн, кроме Великой Отечественной, поэтому советским писателям запрещалось писать о «военных действиях локального масштаба» в Корее, Вьетнаме, Анголе и т. д., в которых участвовали, совершали подвиги и гибли советские люди. О финской кампании 1940 г. допускалось упоминание вскользь (как, например, у А. Твардовского в стихотворении «Две строчки»: «На той войне незнаменитой») и в нескольких словах: зачем о неприятном? Тем более не следовало расходовать чернила на «чужие» войны, ирано-иракскую, например, хотя бы потому, что о ней «инженеры человеческих душ» в условиях «железного занавеса» не могли получить внятной информации.

Таким образом, многоаспектная действительность была упрощена и представлена самым масштабным явлением – Великой Отечественной войной, которую по идеологическим соображениям не рекомендовалось называть второй мировой: это было по-западноевропейски, по-американски и попахивало космополитизмом, а кроме того, означало признание вступления СССР в войну с 1939 г. и явно не с оборонительными целями.

В советской литературе к сороковым годам XX века сформировалась достаточно прочная традиция воспроизведения как больших, так и малых войн. Не удаляясь в глубь столетий, к сокровищам фольклора и древнерусской литературы (былины, «Слово о полку Игореве», «Задонщина» и т. д.), а также к литературе XVIII века (военно-патриотические оды М. В. Ломоносова, Г. Р. Державина и др.), несомненно, сохраняющим свое значение для последующего литературного развития (концепты мужества, героизма, патриотизма, непримиримости к врагам земли русской – отсюда), обратимся к классике позапрошлого столетия. Разумеется, самый значимый автор здесь – Лев Толстой. Он писал о Крымской войне 1853 – 1856 гг. («Севастопольские рассказы»), о Кавказской войне 1817 – 1864 гг. («Набег», «Рубка леса», «Казаки», «Хаджи-Мурат» и др.) и, конечно, об Отечественной войне 1812 г. («Война и мир»). Интересно, что бы из этого внушительного творческого наследия устояло и с какими потерями, попади оно в распоряжение цензуры столь же суровой, как советская?

Творчество Л. Н. Толстого оказало наиболее сильное влияние на русскую «военную прозу» второй половины XX века. В иных исторических условиях толстовские эпические традиции воплотили К. Симонов, Ю. Бондарев, В. Гроссман, Г. Владимов, В. Карпов и многие другие авторы. Почти всегда влияние классика было благотворным и никогда не становилось разрушающим. Конечно, никто не превзошел Толстого, но ориентация на высокие образцы его прозы оказывала мобилизующее воздействие на писателей.

Другая ветвь традиции, незаметно просуществовавшая длительное время и обнаружившая свою актуальность для советской «военной прозы», взращена Всеволодом Гаршиным. «Жестокий реализм» (натурализм) его рассказов о русско-турецкой войне 1877 – 1878 гг. («Четыре дня», 1877 г.; «Трус», 1879 г.; «Из воспоминаний рядового Иванова», 1882 г.) приобрел последователей среди авторов «окопной» («лейтенантской») и документальной прозы (В. Некрасов, Ю. Бондарев, Г. Бакланов, В. Быков, К. Воробьев, В. Кондратьев, А. Адамович, Д. Гранин, Я. Брыль, В. Колесник и др.).

В гораздо меньшей степени, на наш взгляд, ощутимо воздействие на советскую «военную прозу» произведений о гражданской войне. Здесь восприятие традиции не носило системного характера: слишком разными были войны – между своими и против иноземцев.

Изображение военных коллизий в творчестве отдельных писателей (В. Быков, К. Воробьев, В. Кондратьев и др.) отмечено печатью родства с философией и литературой экзистенциализма, а также с близкой этой традиции прозой Ремарка.

Идеологические инстанции той эпохи не могли пускать дело восприятия литературной традиции на творческий самотек. Все, что не принадлежало к социалистическому реализму или, в крайнем случае, к реализму, как правило, оставалось вне советской литературы. Допускался жизнеутверждающий и народный юмор, зато сатира и гротеск, сих неудобной амбивалентной природой, не одобрялись. Опасность обнаружить генетическое родство советского и германского тоталитаризма вынуждала авторов, во избежание нежелательных ассоциаций, изображать врагов либо безликой анонимной массой, либо схематично-карикатурными персонажами, как в шолоховской «Судьбе человека» (Мюллер) или «Семнадцати мгновениях весны» Ю. Семенова (снова Мюллер и прочие).

В СССР существовала система военно-патриотического воспитания, и литература о Великой Отечественной войне занимала в ней одно из ведущих мест. За заслуги в этой области военные писатели поощрялись Сталинскими (в частности, К. Симонов – семикратно), а начиная с хрущевской «оттепели» – Ленинскими и Государственными премиями. Произведения-лауреаты непременно экранизировались (причины, видимо, – недоверие власти к читательской активности «самого читающего в мире» народа плюс огромный пропагандистский потенциал кино как «важнейшего из искусств»).

Краеугольным камнем советской пропаганды было постоянное подчеркивание руководящей и направляющей роли коммунистической партии. Характерна в этом отношении история создания романа «Молодая гвардия». Если в редакции 1945 г. А. Фадеев не смел написать о существовании в Краснодоне еще одного – некомсомольского – антифашистского подполья, то в новой версии романа (1951 г.) к этому умолчанию прибавляется идеологически обусловленное лукавство: автор утверждает, что создателями и руководителями организации молодогвардейцев были коммунисты. Тем самым Фадеев отказывает своим любимым героям в важной инициативе. Уникальная эта книга послужила основанием для уголовного преследования, нередко необоснованного, реальных людей, ставших прототипами отрицательных персонажей романа.

И все же, если относиться к «Молодой гвардии» как к произведению русской литературы, то следует отметить, что до сегодняшнего дня этот роман не утратил своей актуальности, в том числе и педагогической. Героизм на положительной нравственной основе является важным компонентом содержания «Молодой гвардии», составляет суть характеров Олега Кошевого, Ульяны Громовой и их товарищей. Художественное мастерство Фадеева позволило ему психологически достоверно изобразить молодогвардейцев:имверишь,их духовная высота и чистота несомненны. И не следует уклоняться от правды о том, за какую страну и какие идеалы шли на смерть краснодонские комсомольцы. Они погибли за Родину, и подвигих – на все времена: и потому, что мы живем в стране, которую защитили и спасли они и такие, как они, и потому, что мы вправе восхищатьсяими, как люди всегда восхищаются героями минувших эпох. Отрицание же этой книги в наши дни нелепо: очевидны ее недостатки, но несомненны и достоинства. Тем более что литература постсоветского периода мало интересуется молодежными проблемами, а массовая культура препарирует их под коммерческим углом зрения.

«Военную прозу» советского времени терзали противоречия. Тенденции высказывания «всей правды» противостоял пресловутый «социальный заказ». Вот любопытный пример действия «соцзаказа» (в «Молодой гвардии» это происходило нагляднее и проще). В годы хрущевского правления после робкого разоблачения некоторых преступлений сталинской репрессивной машины имидж «органов» и работающих вних«чекистов» изрядно поблек, и литература не могла устраниться от неотложной задачи его реанимации. За милицию и ее честный облик заступился многоопытный Сергей Михалков, создавший незабываемый образ дяди Степы. Сложнее обстояло дело с КГБ, и здесь опора делалась на военный материал, что гарантировало чистоту эксперимента: именно в условиях войны, в борьбе с внешним врагом, а не с собственным народом, можно было обнаружить примеры мужества и беззаветного служения Отчизне наследников Дзержинского. В романе В. Кожевникова «Щит и меч» (1965 г.) главный герой Александр Белов (образ собирательный, тем не менее созвучие А. Белов – Абель, фамилии, принадлежавшей легендарному разведчику, довольно прозрачно) предстает в облике советского Джеймса Бонда: он феноменально скромен, аскетичен, самоотвержен, абсолютно непобедим и уязвим лишь после того, как успешно выполняет последнее задание. По этой же модели Ю. Семеновым несколько позже был создан образ Исаева-Штирлица.

Вместе с тем не следует относиться к идеологической составляющей советской системы исключительно негативно. В тогдашних непростых условиях литература все же высказала главную правду о Великой Отечественной войне, и нередко эта правда совпадала с идеологическими требованиями власти. Например, «Повесть о настоящем человеке» (1946 г.) Б. Полевого воплотила тему индивидуального подвига и в этом смысле полностью соответствовала «соцзаказу». Однако было бы по крайней мере странным требовать от автора некой идеологической «оппозиционности» либо «нейтральности». Ведь описание подвига Алексея Маресьева (в повести его фамилия звучит как Мересьев) – не просто гимн человеческим возможностям. Не стоит забывать о мотивации подвига. Прославленный летчик сначала выживал, а потом преодолевал свою инвалидность прежде всего во имя патриотических ценностей, которые, что ни говори, были советскими.

В том же 1946 г. вышла в свет книга Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда». Будни войны, перенесенные на страницы этой повести, впечатляюще передают напряжение каждодневного подвига. Применительно к этой книге можно всерьез ставить вопрос о ее соответствии правде войны не только потому, что автор – лейтенант из сталинградских окопов, но и потому, что повесть содержит, пожалуй, лишь одно значимое фактическое умолчание: в ней не говорится о приказе № 227, получившем официальную огласку лишь в конце 1980-х гг., и о создании на его основании заградительных отрядов и штрафных подразделений, которые отправлялись на передовую, в самые опасные места сражений (первое произведение, посвященное «штрафникам», – «Гу-га» Мориса Симашко – опубликовано в 1987 г.).

И все же определенные перекосы в подходе к правде о Великой Отечественной войне были. Военная цензура с самого начала подвергла сомнению диалектику ратного труда, негласно отменив по отношению к советскому воину неприятные стороны инстинкта самосохранения. В итоге советская литература ориентировалась на воспевание перманентного подвига. Эта часть правды о войне совпадала с постулатом социалистического реализма «героическая личность в героических обстоятельствах». Толстовская мысль о том, что война есть убийство и затея убийц, для советской «военной прозы», не будь в ней таких авторов, как В. Некрасов, оставалась бы ветшающим частным мнением «зеркала русской революции».

Для русской литературы XX века повесть «В окопах Сталинграда» – книга, открывшая новый жанрово-тематический раздел: «окопную», или «лейтенантскую», прозу. Удачным было время появления повести на свет: она вышла по следам горячих событий, когда еще не успел сформироваться ритуал советской «военной прозы», когда еще были живы многие вчерашние окопники. И автор – не профессиональный писатель, даже не журналист, а боевой офицер. Упоминание имени Сталина в названии и в тексте произведения сыграло по странной противоречивости советского литературного бытия позитивную роль: защищенная Сталинской премией, повесть создала прецедент для появления в печати книг В. Быкова, К. Воробьева, Ю. Бондарева, Г. Бакланова, В. Кондратьева и других писателей-«окопников».

Однако поначалу на повесть Виктора Некрасова обрушился шквал критики. Сразу пошли негативные отклики: «Правдивый рассказ <…>, но в нем нет широты»; «Взгляд из окопа»; «Дальше своего бруствера автор ничего не видит». Эта критика справедлива лишь внешне, глубинный смысл ее был в отвлечении читательского внимания от опасной правды и переносе его в зону фанфарного оптимизма, апогеем которого стала «штабная», или «генеральская», проза (для нее и готовилась почва). И «окопная», и «штабная» тенденции, если эти термины перенести на классическое произведение, органично переплетены в «Войне и мире». Но советские писатели нередко ограничивались одной из тенденций, тех же, кто решался на синтез, подстегивал эпопейный соблазн, речь о котором пойдет ниже.

Предтечей «штабной» прозы правомерно будет считать Леонида Леонова. В 1944 г. он публикует повесть «Взятие Великошумска», где война представлена явлением масштабным, увиденным глазами генерала, а не лейтенанта-окопника. Сопоставив стиль двух писателей, чьи произведения принадлежат к полярным тенденциям «военной прозы», мы быстро заметим разницу.

У В. Некрасова: «На войне никогда ничего не знаешь, кроме того, что у тебя под самым носом творится. Не стреляет в тебя немец – тебе кажется, что во всем мире тишь и гладь; начнет бомбить – и ты уже уверен, что весь фронт от Балтийского до Черного задвигался».

У Л. Леонова: «По живому проводу шоссе волна смятенья прокатилась на передовую, и тот момент, когда в армейском немецком штабе была произнесена фраза: «На коммуникациях русские танки», – надо считать решающим в исходе великошумской операции. Одновременно с этим корпус Литовченки с трех направлений схлестнул поле сражения, и третья танковая группа двигалась как раз той трассой, которую за сутки перед тем проложил Собольков… Одинокая размашистая колея двести третьей, изредка прерываемая очагами разгрома и опустошения, велаих теперь к победе. Похоже было – не один, а целая ватага сказочных великанов крушила германские тыловые становища и шла дальше, волоча по земле свои беспощадные палицы».

Разница видна и в отношении к героям: у В. Некрасова солдаты – работники, пахари войны, у Л. Леонова – былинные богатыри.

Добросовестный труженик литературной нивы, Леонид Леонов брался за перо, досконально изучив то, о чем собирался поведать миру. Тактика танкового боя и военно-технические детали во «Взятии Великошумска» воссозданы настолько дотошно, что заместитель командующего бронетанковыми и механизированными войсками в шутку предложил писателю «инженерно-танковое звание». Опыт тонкого и основательного художника был учтен, дополнен конъюнктурными соображениями, и возникшая в последующие десятилетия «штабная» («генеральская») проза стала авангардной частью официальной литературы (А. Чаковский, «Блокада», 1975 г. и «Победа», 1980 г.; И. Стаднюк, «Война», 1981 г.; В. Карпов, «Полководец» (другое название - «Маршал Жуков»), 1985 г. и др.).

1. Периодическая печать

1. 1. Советская журналистика в предвоенные годы

2. Структура и развитие военной периодической печати

2. 1. Пререстройка печати и радиовещания

2. 2. Деятельность военных корреспондентов

3. Популярные периодические издания

3. Публицистические работы

3. 2. Патриотическая публицистика А. Н. Толстого

Введение

С первых дней войны тема фронта вышла на первое место в советской печати. Боевым действиям Советской армии против войск фашистской Германии посвящались различные информационные заметки, корреспонденции, статьи. Материалы газет и радио рассказывали об упорном сопротивлении, которое оказывала Советская Армия вражеским войскам. Кроме публикаций на самом видном месте ежедневных оперативных сводок Совинформбюро газеты помещали статьи командиров и политработников с действующей армии, редакционные выступления, письма солдат и партизан, корреспонденции военных журналистов.

О боевых действиях Советской Армии и положении на фронте читатели и радиослушатели могли судить и по материалам, освещавшим героическую борьбу городов-героев, и по выступлениям, посвященным разгрому немецких войск под Москвой, великой битве на Волге, прорыву Ленинградской блокады...

Жизнь тыла повседневное широко освещалась в выступлениях центральной, местной, военной печати, в передачах радио. Призыв «Все для фронта, все для победы!» отражал напряженный труд миллионов людей, кто бесперебойно снабжал армию оружием, боеприпасами, техникой, продовольствием.

задачей советской печати. Пресса писала о тяжелой обстановке, в которой приходилось проводить передислокацию предприятий на Восток, идейно и организационно сплачивала трудовые коллективы на досрочное завершение строительных работ и быстрейшее наращивание темпов выпуска военной продукции.

В новых условиях, когда под натиском Советской Армии началось изгнание врага с оккупированных им территорий, в печати все больше стало материалов о ходе восстановления народного хозяйства в районах, освобожденных от немецко-фашистских захватчиков.

С первых дней Великой Отечественной войны вопросы международной жизни занимали одно из ведущих мест в советской прессе. В материалах печати и выступлениях на радио большое внимание уделялось укреплению антигитлеровской коалиции, боевого содружества СССР, Англии и США, направленного на разгром общего врага. Газеты сообщали о том, с каким пристальным вниманием вся мировая пресса следила за положением на советско-германском фронте, информировали о ходе событий на всех театрах второй мировой войны, о различных причинах, затягивавших открытие второго фронта.

В печати публиковались статьи, письма, приветственные телеграммы от зарубежных политических деятелей, в которых выражалась благодарность Советской Армии и всему советскому народу за победы, одержанные над немецко-фашистскими захватчиками. 14 декабря 1941 г., например, «Правда» опубликовала подборку «Печать Англии и США о провале немцев на восточном фронте», в которой цитировала выступления английских газет «Таймс», «Дейли мейл», американских «Нью-Йорк таймс», «Нью-Йорк Геральд трибюн», подчеркивавших огромное значение победы советских войск под Москвой, рассказывавших о провале наступления гитлеровских войск. «Красная звезда» опубликовала выдержки из статьи писателя-фантаста Герберта Уэллса, призывавшего к тесному союзу и дружбе английского и русского народов. В газете была помещена телеграмма американского писателя Теодора Драйзера, в которой он писал, что дело русских является подлинным делом демократии.

и Чехословацкой администрацией после вступления советских войск на территорию Чехословакии; Соглашение между правительством СССР и Польским комитетом национального освобождения и др. На основе опубликованных документов газеты вели большую разъяснительную работу. Так, только газета 2-го Украинского фронта «Суворовский натиск» за апрель-май 1944 г. опубликовала более 20 статей, раскрывавших цели наступления советских войск в Румынии. Газета 1-го Белорусского фронта «Красная Армия» разъясняла, что последующие действия Советских войск, освободивших Польшу от немецких захватчиков, будут связаны со всемерной помощью народу этой страны в налаживании его мирной жизни.

Однако часть газет, разоблачая кровавые замыслы германского фашизма, воспитывая у советских воинов ненависть к врагу, продолжала публиковать материалы, неверно ориентировавшие солдат и офицеров действующей армии. Так, 11 апреля 1945 г. «Красная звезда» опубликовала статью Ильи Эренбурга «Хватит!». Автор, говоря о причинах ожесточенного сопротивления немцев, пытался объяснить это тем, будто Германия представляет собой одну колоссальную шайку преступников, будто все немцы одинаково ответственны за злодеяния гитлеровцев и одинаково боятся расплаты за зверства фашистов на советской земле. Ответственность за содеянное, утверждал Эренбург, должна разделить вся немецкая нация.

«Правда» выступила против неправильных заявлений Эренбурга. В статье Александрова «Тов. Эренбург упрощает» отмечалось, что именно гитлеровцы пытались внушить немецкому народу, будто каждый немец ответствен за исход войны. В действительности, подчеркивала газета, это не так. За преступления гитлеровцев должны сполна ответить их главари. Критическая оценка точки зрения И. Эренбурга помогла редакциям ряда газет избежать аналогичных ошибок.

В материалах фронтовых корреспондентов, поступавших в редакции газет во второй половине апреля 1945 г., все чаще звучала мысль о близости победы. И хотя шли тяжелые бои в берлинском метро, на подступах к рейхстагу, исход войны был предрешен. Не выдержав штурма, капитулировал гарнизон Берлина.

Ценой огромных жертв и неимоверных усилий советский народ одержал победу.

9 мая 1945 г. «Правда» опубликовала акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил. В этом же номере газета опубликовала репортаж Б. Горбатова и М. Мержанова «Пушки больше не стреляют» – последний фронтовой материал с европейского театра военных действий.

После разгрома фашистской Германии и ее союзников в Европе единственной страной, ведущей военные действия против Советской Армии, оставалась Япония. Активные боевые операции против ее войск освещала центральная пресса, свыше 100 фронтовых, флотских, армейских, дивизионных газет. Дальневосточная кампания завершилась разгромом миллионной Квантунской армии.

Победа Советской Армии над Японией завершила вторую мировую войну.

Годы Великой Отечественной войны вызвали к жизни различные формы и методы работы советской журналистики, усиливавшие ее воздействие на массы. Многие редакции и военные журналисты были тесно связаны с бойцами и командирами, с рабочими, колхозниками, вели с ними переписку, привлекали к участию в работе газет и на радио.

Укрепление связей солдатских газет с читателями способствовало росту числа авторов. Так, редакция армейской газеты «Боевое знамя» за август – октябрь 1943 г. получила 798 писем, из них 618 было опубликовано. «Правда» постоянно переписывалась с тружениками тыла и воинами, сражавшимися на фронте. За годы войны она получила свыше 400 тысяч писем, значительная часть которых была опубликована как отражение неразрывного единства фронта и тыла.

Одним из ярких проявлений участия тысяч людей в деятельности прессы, в создании специальных подборок и программ стали передачи по радио писем на фронт и с фронта. Уже в первые дни войны в адрес Московского радио начали поступать письма от рабочих и колхозников, обращенные к близким и знакомым, находящимся в Советской Армии. Объединив эти письма в цикл «Письма на фронт», Центральное радио с 9 июля 1941 г. ввело ежедневные передачи «Письма на фронт». С августа начали выходить в эфир передачи «Письма с фронта». Эти циклы готовила специальная редакция Всесоюзного радио. За годы войны Радиокомитет получил около 2 млн. писем, позволивших создать свыше 8 тысяч передач «Письма на фронт» и «Письма с фронта»5.

Большое распространение в годы войны получили радиомитинги: в честь 24-й годовщины Октября, в защиту детей от фашистского варварства, антифашистский митинг работников литературы и искусства, Всесоюзный митинг женщин-матерей и жен фронтовиков и др.; обнародование по радио патриотических писем и другие формы.

9 декабря 1942 г. Всесоюзное радио передало письмо колхозников и колхозниц тамбовщины о строительстве танковой колонны. На следующий день оно было опубликовано в центральной печати. Это письмо положило начало патриотическому движению по сбору средств на вооружение Красной Армии и Военно-Морского флота.

Распространенной формой массовой работы в годы войны оставались выездные редакции. 25 ноября 1941 г. Центральное радио создало выездную редакцию фронтового вещания «Говорит фронт». Более 30 выездных редакций «Правды» работало в различных пунктах страны; 38 выездных редакций организовала «Комсомольская правда». Они выпустили 2884 номера газеты общим тиражом 6 млн. экз.

В данной работе был использован трудОвсепяна Р. П. «История новейшей отечественной журналистики (февраль 1917 - начало 90-х годов)». В данной книге проблема публицистики военных лет раскрыта достаточно широко. Прослеживается тенденция изменения и перестройки всех печатных изданий, рассказывается о популярных авторах и их основных работах. Обзорно повествуется о тематике статей и влияние идеалогии на содержание повествования. В целом, оценка автора положительная. Не раз упомянуто о подвигах, которые совершали корреспонденты, рискуя своей жизнью, добывающие информацию и пускающие ее в печать не смотря на все внешние преграды. В то время сила слова была удивительно велика. Она поднимала людей и вселяла надежду. Кузнецов И., Попов Н. Советская печать в годы Великой Отечественной войны Иванова Р., Кузнецов И. Советская журналистика в годы Великой Отечественной войны Журналисты на войне. Книга вторая. – М., 1974. С. 99. Наше Отечество. Опыт политической истории. Т. 2. – М. 1991. С. 415. Симонов К., Эренбург И. В одной газете. Репортажи и статьи. 1941–1945. М., 1979. С. 17. Милюков П. Н. «Правда о большевизме» Русский патриот. 11 ноября 1944

Писатели в Отечественной войне 1941–1945 гг. Письма читателей. – М., 1946. С. 19.

Тихонов Н. Сила России. Военная публицистика. – М., 1977. С. 6.

Наше Отечество. Опыт политической истории. Т. 2. – М., 1991. С. 416.

Цель настоящей работы заключается в том, чтобы обзорно рассмотреть основную публицистическую работу, осуществленную во время ВОВ, указать популярные периодические издания, выпускавшиеся в этот период времени, проанализировать основные труды выдающихся публицистов военного времени.

В соответствии с поставленной целью поставлены следующие задачи:

Показать работу периодической печати накануне ВОВ.

Проследить произошедшие изменения и перестройку печати.

Отметить работу основных периодических изданий.

Обзорно рассмотреть творчество выдающихся публицистов того времени.

К концу 30-х гг. все очевиднее становилась угроза войны. Военные события на озере Хасан, на Халхин-Голе, советско-финское вооруженное столкновение были лишь первыми предвестниками будущей войны. Боевые действия с японскими и финскими войсками показали, что советская военная доктрина, военная оснащенность Красной Армии далеки от совершенства. Обеспокоенность вызывали и все более откровенные военные устремления фашистской Германии. Военное нападение на СССР становилось все более очевидным. Идеологическая подготовка масс к предстоящей войне возлагалась на журналистику. Все ее развитие и совершенствование в предвоенные годы были связаны с усилением воздействия на рабочих, крестьян, интеллигенцию.

В 1940 г. количество газет по сравнению с 1937 г. увеличилось почти на 300 и достигло 8806. Разовый тираж всей газетной периодики за эти годы вырос с 36,2 до 38,4 млн. экз. 1 В предвоенные годы продолжался процесс дифференциации прессы. Создаются новые центральные отраслевые газеты: «Черная металлургия», «Угольная промышленность», «Нефть», «Машиностроение» и др.

Неуклонно росла сеть газет на национальных языках. К 1939 г. количество изданий, выходивших в национальных советских республиках, достигло 25002. Структура многонациональной советской прессы получила дальнейшее развитие за счет печати вошедших в состав СССР западных областей Украины, Белоруссии, Молдавии, Латвии, Литвы, Эстонии. В новых советских республиках начался интенсивный процесс строительства однопартийной советской журналистики. Создавалась дифференцированная система периодики как на русском, так и на национальном языках. Вышли новые республиканские газеты «Советская Молдавия», «Советская Латвия», «Советская Литва», «Советская Эстония».

В 1939–1940 гг. происходит развитие внутриредакционной структуры. Появляются новые отделы, в частности, отдел пропаганды учреждается в центральных газетах «Правда», «Красная Звезда», «Комсомольская правда», а также в республиканских, краевых и областных партийных и комсомольских газетах; укрепляются отделы критики и библиографии; реорганизуются штаты областных, краевых и республиканских газет, в их штаты вводятся собкоры по группе районов, укрепляются районные газеты.

Дальнейшие сдвиги произошли в советском радиовещании. Среднесуточный объем Центрального радиовещания в 1940 г. составил 64,3 часа, в том числе на основные программы приходилось 41,3 часа, на передачи для зарубежных слушателей – 23 часа4.

В предвоенные годы ускорялись темпы строительства телевидения. 5 ноября 1938 г. начались опытные передачи Московского телевизионного центра на Шаболовке. Месяцем раньше – 1 октября – вышел в эфир телевизионный центр в Ленинграде. В феврале 1939 г. была проведена первая телевизионная передача в Киеве. В стране начинался процесс освоения электронного телевидения с разложением изображения на 343 строки5.

картин жизни капиталистического мира. Причем сравнение «у нас» и «у них» всегда было в пользу советской страны и ее народов, начавших борьбу за выполнение третьей пятилетки.

В конце марта 1939 г. «Правда» публикацией письма коллектива завода «Красный пролетарий» положила начало освещению в прессе соревнования имени Третьей пятилетки. В многочисленных материалах, поступавших из крупнейших городов страны и ведущих промышленных предприятий, газеты и радио рассказывали о дальнейшем развитии индустриальной базы, о крепнущей оборонной мощи страны. В газетах стали постоянными рубрики, связанные с соревнованием имени Третьей пятилетки, регулярно появлялись Доски почета и другие формы агитационного и организационного участия печати в активизации соревнования.

Центром успехов колхозной деревни стала Всесоюзная сельскохозяйственная выставка, открывшаяся в Москве в августе 1939 г. В распространении передового опыта в полеводстве и животноводстве особое место отводилось республиканским и местным газетам. С этой целью на выставке был открыт павильон печати. Собранные здесь газеты позволяли судить о широкой тематике выступлений печати, связанных не только с достижениями, но и с необходимостью преодолеть недостатки в промышленном и сельскохозяйственном производстве, бороться с бракоделами, улучшать качество промышленной продукции, повышать продуктивность сельского хозяйства.

войны, а поэтому не наращивал свой военный потенциал. Действительно, появившиеся в печати в феврале-марте 1941 г. материалы XVIII партийной конференции раскрывали серьезные недостатки в работе промышленных предприятий, выполнявших оборонный заказ. Но неоспорим и тот факт, что одной из ведущих тем центральной печати оставались регулярные призывы к увеличению выплавки стали, чугуна, проката, повышению производительности труда на оборонных заводах.

Материалы газет не оставляли сомнений в том, что отрасли тяжелой индустрии справляются с плановыми заданиями, и количество отправляемых Красной Армии танков, самолетов, орудий и другой боевой техники неуклонно растет. И это действительно было так. За три с половиной года, предшествовавших Великой Отечественной войне, в СССР было произведено около 23 тысяч боевых самолетов6 – истребителей и бомбардировщиков, часть из которых – новых типов.

договор между СССР и Германией о ненападении.

стало результатом их тайного сговора, являвшегося составной частью советско-германского договора «О дружбе и границах», подписанного в конце сентября 1939 г.

в состав СССР братских народов Литвы, Латвии, Эстонии, воссоединения украинцев, белорусов, молдаван. Газеты публиковали многочисленные письма и обращения, авторы которых заявляли о воле народов этих регионов добровольно войти в состав СССР.

Реальность происходивших событий, неведомая советским людям, достаточно точно домысливалась в странах Западной Европы. В течение августа-сентября 1939 г. выходившая в Париже русская эмигрантская газета «Возрождение» регулярно писала о возможном скрытом подтексте советско-германского договора о ненападении, получившего название «пакт Молотова-Риббентропа». При этом газета отмечала, что пока французы и англичане с «военными штабами четвертый месяц сидят в Москве», большевики за их спинами заключили договор о «ненападении» с Гитлером («Возрождение». 1939. 25 августа). Какова истинная цель договора, продолжала газета, пока сказать трудно. Но несомненно одно: он развяжет руки немцам в захвате Польши.

проходили в атмосфере взаимного недоверия. В центральной советской печати появлялись материалы, оправдывавшие несговорчивость советской стороны на переговорах. 29 июля 1939 г. в «Правде» была опубликована статья А. Жданова «Английское и французское правительства не хотят равного договора с СССР», 27 августа 1939 г. напечатаны интервью К. Ворошилова и другие публикации, в которых вся вина на затягивание и срыв переговоров возлагалась на Англию и Францию.

и гражданские права, подавлению революционного движения внутри капиталистических государств, событиям в Испании, мировому антифашистскому движению. Однако после заключения пакта о ненападении со страниц советских газет исчезла критика фашизма и его агрессивного характера. Договор с Германией назывался гарантом мира и расхваливался на все лады[i] .

2. Структура и развитие военной периодической печати

2. 1. Пререстройка печати и радиовещания

Война сразу же изменила весь облик советской печати: более чем в два раза сократилось число даже центральных газет – до войны их было 39, а осталось всего 18. Перестали выходить многие центральные отраслевые газеты, такие, как «Лесная промышленность», «Текстильная промышленность» и др. Некоторые специализированные центральные газеты были объединены. Так, вместо «Литературной газеты» и «Советского искусства» стала выходить газета «Литература и искусство». После закрытия «Совхозной газеты» и газеты «Животноводство» интересующие их читателей проблемы стали освещаться в газете «Социалистическое земледелие».

Значительно сократилось число местных изданий. В Грузинской ССР, например, было прекращено издание 20 республиканских журналов, многих районных, а также газет предприятий, учреждений и учебных заведений. В Московской области перестали выходить 57 многотиражных газет с общим тиражом около 60 тыс. экземпляров. В Ленинграде и Ленинградской области закрыли 8 журналов и более 180 многотиражных газет . В результате подобных мер к 1942 г. в стране осталось 4560 газет, в то время, как в предвоенном 1940 г. их насчитывалось около 9000, а общий тираж прессы с 38 млн. уменьшился до 18 млн. экземпляров.

стали и районные газеты, переведенные на еженедельный выпуск. Сокращению объема подверглась даже «Правда», выходившая в годы войны вместо шести на четырех полосах.

Принятые меры по перестройке печати были, конечно, вынужденными: они позволили в значительной степени преодолеть трудности в организации печатной пропаганды на фронте. К концу 1942 г. задача создания массовой прессы в Вооруженных Силах в соответствии с требованиями военной поры была решена: к этому времени выходило 4 центральных, 13 фронтовых, 60 армейских, 33 корпусных, 600 дивизионных и бригадных газет. На фронтах и в армии было немало газет на языках народов СССР: на восьми языках издавалась газета 2-го Прибалтийского фронта «Суворовец», на семи языках – газета 3-го Украинского фронта «Советский воин» .

Только на оккупированной территории Белоруссии, справедливо считавшейся в годы войны Партизанской республикой, издавалось 162 газеты, в том числе республиканских – 3, областных – 14, межрайонных и районных – 145 .

Из подпольных изданий, выходивших на оккупированной территории, наибольшей известностью пользовались газеты «За Советскую Украину», 15 млн. экземпляров которой было распространено уже за первый год войны, «Большевистская правда» – издание партийных организаций Минской области, «Витебский рабочий», «В бой за Родину!» – Рудненского района Смоленской области. Из партизанских – «Красный партизан», «Партизан Украины», выходивших в отрядах С. А. Ковпака и А. Н. Сабурова.

Кроме «Красной звезды» и «Красного флота», возникли еще две центральные военные газеты: с августа 1941 г. стал издаваться «Сталинский сокол», с октября 1942 г. – «Красный сокол». Кроме того, Главное политическое Управление Советской Армии полуторамиллионным тиражом выпускало листок «Вести с Советской Родины», который постоянно информировал советских людей на захваченной временно врагом территории о положении на фронте и в тылу.

для отдельных родов войск: «Артиллерийский журнал», «Журнал автобронетанковых войск», «Связь Красной Армии», «Военно-инженерный журнал». Только в Москве выходило 18 военных журналов, в том числе самый популярный военной поры журнал, имевший тираж 250 тыс. экземпляров, «Красноармеец». Неизменным успехом пользовались сатирические журнальные издания «Фронтовой юмор» (Западный фронт), «Сквозняк» (Карельский фронт) и др.

В связи с необходимостью более оперативной передачи событий на фронте и в тылу, 24 июня 1941 г. было создано Советское информационное бюро. В задачу Совинформбюро вменялась оперативная и правдивая информация не только для советских людей, но и для зарубежных стран. 25 июня в советской печати появилась первая сводка Совинформбюро, а всего за годы войны их было передано свыше 2,5 тысяч.

В годы войны особенно незаменимым стало самое оперативное средство информации – радиовещание, первые военные передачи которого появились одновременно с правительственным сообщением о вероломном нападении на Советский Союз фашистской Германии. Неизменно, начиная с самых первых радиопередач о событиях на фронте, они завершались призывами: «Враг будет разбит, победа будет за нами!». О возросшей роли радиовещания в условиях войны свидетельствует оперативное создание филиалов Всесоюзного Радиовещания в Куйбышеве, Свердловске, Комсомольске-на-Амуре. В ноябре 1942 г. из Москвы началось вещание на украинском и белорусском языках. Одновременно из Саратова на украинском языке вела передачи радиостанция им. Т. Шевченко, в составе которой активно сотрудничал писатель и публицист Ярослав Галан. Неизменными стали по радио передачи «Письма на фронт» и «Письма с фронтов Отечественной войны». В них было использовано свыше двух миллионов писем, благодаря которым более 20 тысяч фронтовиков нашли своих близких, эвакуированных в восточные районы страны [v] .

На заключительном этапе войны советская журналистика пополнилась еще одним видом печати: были созданы газеты для населения освобожденных от фашистских захватчиков государств, о чем свидетельствуют уже названия этих изданий – «Свободная Польша», «Венгерская газета». Выходили также «Новый голос» на румынском, «Ежедневное обозрение» на немецком, «Новая жизнь» на польском языках.

Вступая в войну против СССР, Гитлер заявлял, что это будет беспощадная борьба, идеологий и расовых различий, что она будет вестись с беспрецедентной жестокостью. Следуя этой установке, борьбу за порабощение советского народа гитлеровцы вели не только силой военного оружия, но и оружием слова. На временно оккупированной территории фашисты издавали десятки газет, со страниц которых утверждалось, что в развязывании небывалой в истории человечества войны повинна не гитлеровская Германия, а Советское государство. Эта ложь распространялась и в газетах, и в радиопередачах гитлеровцев. Уже в августе 1941 г. на оккупированных фашистами территориях гитлеровцы издавали газеты «Орловские известия» (позднее «Речь»), «Смоленский вестник», «Новый путь» (Клинцы), «Новая жизнь» (Рославль), «Новое время» (Вязьма), «Белорусская газета» на белорусском языке (Минск). В 1942 г. в Смоленске появилась газета «Колокол», предназначенная для крестьян оккупированных территорий. В 1943 г. начали создаваться власовские газеты: «За свободу» (Смоленск), «Заря» (Берлин), «Доброволец» на русском и украинском языках (Берлин).

на украинском языке), «Бахмутский вестник», «Новая жизнь» (Чистяково) и др.

Сначала передавались две политинформации в день, в мае 1943 г. стало 6–8 передач. За год работы радиоузел передал 850 политических информаций, 50 международных обзоров, 120 политических докладов и лекций .

Каждодневно гитлеровские газеты и радио уверяли читателей и радиослушателей, что «Советы обречены на гибель», что «гигантская советская армия распалась на четвертый месяц войны», что «Англия и США слабее Германии», а «большевизму настала пора умереть». Даже после разгрома немцев под Сталинградом, Курском и Белгородом гитлеровские газеты продолжали писать, что Германия «выйдет из этой войны «славным победителем». Особенно усердствовала выходившая в Орле газета «Речь». Ее редактор М. Октан, неустанно воспевавший «гений Гитлера», за что и удостоен был одной из самых высоких фашистских наград – серебряного ордена «За храбрость и заслуги», даже после пленения Паулюса и полного разгрома его армии, уверял, что в Сталинграде немцы совершили «небывалый исторический подвиг, с которым вряд ли может сравниться даже героический подвиг защитников Фермопил», что этот подвиг воинов Паулюса еще более «укрепит веру в победу Германии» .

Москвы», «о преступном плане большевиков взорвать Москву прежде, чем она будет отдана в руки немцев», о восстаниях в Горьком, Саратове, на Кавказе, для подавления которых вызывались войска и в результате «имеются тысячи убитых».

2. 2. Деятельность военных корреспондентов.

Антисоветская гитлеровская пропаганда на временно оккупированной территории еще настоятельнее требовала перестройки всей советской журналистики, укрепления ее кадров самыми квалифицированными работниками. В этой связи впервые в истории отечественных средств массовой информации, в редакции газет, радиовещания, информационных агентств были направлены сотни и сотни советских писателей. Уже 24 июня 1941 г. на фронт отправились первые добровольцы-писатели, в том числе Б. Горбатов – на Южный фронт, А. Твардовский– на Юго-Западный, Е. Долматовский – в газету 6-й армии «Звезда Советов», К. Симонов – в газету 3-й армии «Боевое знамя». В соответствии с постановлениями ЦК ВКП(б) «О работе на фронте специальных корреспондентов» (август 1941) и «О работе военных корреспондентов на фронте» (сентябрь 1942) писатели честно выполняли служебный воинский долг, нередко рискуя собственной жизнью. Корреспонденту газеты 18-й армии «Знамя Родины» С. Борзенко за мужество и отвагу, проявленные при захвате плацдарма на Керченском полуострове, было присвоено звание Героя Советского Союза. Столь же высокой награды удостоены старший политрук Муса Джалиль, майор Ц. Кунников, капитан Д. Калинин, майор Я. Чапичев и еще пять журналистов. Высокую оценку военным журналистам давало командование всех фронтов. Политуправление 3-го Белорусского фронта, например, в своем донесении в ГлавПУРККА сообщало: «В целом корреспонденты центральных газет ведут себя на фронте, в соединениях и частях смело и в трудных условиях боевых действий честно выполняют свой долг» .

Насколько дорожили в редакциях писателями, наглядно свидетельствует письмо редактора газеты Западного фронта «Красноармейская правда» полковника Т. М. Миронова. В ГлавПУРККА от 16 декабря 1942 года: «Я узнал, что хотят взять из «Красноармейской правды» Алексея Суркова. Прошу Вас убедительно этого не делать. Сурков с первых дней Отечественной войны работает в нашей газете, он сроднился с коллективом редакции и бойцами Западного фронта. Сурков ведет отдел «Гриша Танкин», пишет статьи, стихи и песни о бойцах нашего фронта. Нам очень трудно будет без Суркова» [x] . Начальник Главного политического управления удовлетворил просьбу редактора: А. Сурков остался в газете.

Полная опасностей работа писателей в качестве военных корреспондентов позволяла им находиться в самой гуще боевых действий, давала богатейший материал для ярких художественных и публицистических произведений. В период деятельности в газете Южного фронта «Во славу Родины» написал свои знаменитые «Письма к товарищу» Борис Горбатов, в редакциях военных газет родились ставшие известными всем советским людям песни «Заветный камень» А. Жарова, «Давай закурим» Я. Френкеля, «Прощайте, скалистые горы» Н. Букина.

Имеется немало свидетельств о том, насколько благодатной для писателей была их работа в редакциях газет. «Мне повезло, – с признательностью пишет С. Михалков, – в первые месяцы войны я работал в крепком, дружном коллективе газеты Южного фронта «Во славу Родины»... Нам, писателям и поэтам, стала привычной дисциплина, стал необходим чудесный ритм работы военных журналистов. Спасибо им» .

3. Популярные периодические издания

Эти «душевные боеприпасы» поставляли героям фронта и тыла, прежде всего, центральные газеты «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Красная звезда», поднимая советский народ на героическую борьбу за свободу и независимость своей Родины. Веру в нашу победу в сердца советских людей вселял каждый из тысячи трехсот номеров «Правды», озверелый, готовый на все враг. Противопоставим ему всю нашу силу, всю нашу волю, образцовую организацию, выдержку и самоотверженность, образцовый революционный порядок, революционную бдительность, и враг будет разбит».

Готвальда, Долорес Ибаррури. Активно сотрудничали в ней лучшие представители советской литературы: Михаил Шолохов – «Наука ненависти», «Они сражались за Родину», Борис Горбатов – «Непокоренные», Александр Корнейчук –«Фронт», Константин Симонов – «Русские люди». 27 января 1942 г. в «Правде» появился очерк П. Лидова «Таня», а 18 февраля второй его очерк «Кто была Таня». Эти очерки о Зое Космодемьянской, о ее безмерном героизме и мужестве в течение всей войны не переставали вдохновлять советских воинов, отважных партизан на новые и новые подвиги, как и материалы «Правды» о Николае Гастелло, Александре Матросове, Александре Покрышкине, о молодогвардейцах.

Яркую страницу в историю советской печати периода Отечественной войны вписали «Известия».

с землей здание редакции ненавистной им газеты. Но на следующий день читатели снова получили «Известия». Нередко известинцам приходилось тушить зажигательные бомбы на Пушкинской площади. Когда линия фронта проходила по Подмосковью, редакция «Известий» стала общежитием военных корреспондентов, которые на рассвете выезжали на передовую, а вечером возвращались, чтобы сдать материал в номер.

В октябре 1941 г. издательство «Известий» было эвакуировано в Куйбышев. Здесь печатали газету с матриц, присылавшихся из Москвы. В самый критический момент сражения за столицу известинцы проявили исключительную выдержку, порой не прекращая своей работы даже во время

Впечатляюще о подвигах защитников советской столицы, а также о героях обороны Ленинграда, Киева, Одессы, Севастополя, Сталинграда рассказывала «Комсомольская правда». Регулярно публиковала газета полосы писем с фронта и на фронт. За время войны таких полос вышло свыше ста. Специальные номера газеты были посвящены Зое Космодемьянской, Лизе Чайкиной, Александру Матросову. Одной из первых «Комсомольская правда» поведала о бессмертном подвиге Юрия Смирнова. Уже после окончания войны под названием «Друзьям» в газете было напечатано письмо матери героя М. Ф. Смирновой, в котором говорилось: «Друзья мои, самые близкие, родные! В тяжелые дни горя вы разделили мою печаль, помогли мне перенести ее» .

Незабываемые события войны ярко запечатлены на страницах прифронтовых газет «Ленинградской правды», «Московского большевика», «Сталинградской правды». В самые тяжелые дни сражений за столицу публикации, выступления помогли ее защитникам не только выстоять, но и обратить вспять вражеские полчища. Газета ежедневно писала о необходимости превратить каждый завод, фабрику и дом в неприступную крепость. В поднятии боевого духа оборонявших столицу особенно велика роль материалов, печатавшихся под рубрикой «Мы с тобой, родная Москва». Под ней помещались письма воинов других фронтов, внимание которых, как и всего советского народа, было приковано к Москве. Авторы писем восхищались мужеством тех, кому выпала честь защищать столицу, и призывали их сильнее бить врага.

В декабре 1941 г. Советская Армия перешла в победоносное контрнаступление под Москвой. 23 декабря «Московский большевик» сообщил радостную весть: десятки городов и сел Московской области очищены от врага. В передовой статье «1941–1942», посвященной итогам декабрьского контрнаступления, «Московский большевик» писал: «Москвичи оправдали надежды и чаяния народа: Москва была, есть и будет советской. Быть и впредь примером во всем – в бою и в труде – святой долг москвичей» .

Когда полыхало пламя войны над Невою, сильным ударом по врагу был каждый номер «Ленинградской правды»: «Стоять до конца», «Организованность и революционная бдительность – прежде всего», «Всю мощь нашего города на защиту Отечества!» – эти и подобные призывы не переставали звучать со страниц газеты, в которой активно сотрудничали Всеволод Вишневский, Николай Тихонов, Ольга Берггольц, Виссарион Саянов. 6 сентября 1941 г. со страниц«Ленинградской правды»

заранее приготовленную чистую рубаху и лег. К нему пришли товарищи из типографии: «Твой сменщик не пришел и не придет». Мастер встал. Ему помогли надеть ватник, дойти. Он сделал последнюю отливку и умер, когда раздался шум ротационных машин .

И газета жила, продолжала выходить, случалось, что из-за недостатка бумаги она издавалась на двух полосах, но не было дня, чтобы не вышел очередной номер газеты, за исключением единственного – 25 января 1942 г. Но и этот номер был подготовлен редакцией: набран, сверстан и вычитан. Однако в ночь на 25 января осажденный город остался без электричества, замерли типографские машины, газета не могла быть напечатана. Это – единственный случай за все 900 дней блокады, когда читатели не прочли очередного номера.

В пору самых суровых военных испытаний незаменимым средством воздействия на героических защитников Родины были газеты Вооруженных Сил, возглавляемые «Красной звездой», которая с 11 декабря 1941 г. в течение всей войны выходила под девизом «Смерть немецким оккупантам!» В этом девизе лучше всего выражено основное направление выступлений газеты военного периода. «Грозен гнев народа», «Смерть зарвавшемуся врагу», «Приказ правительства будет выполнен» – это передовые статьи самых первых военных номеров.

О массовом героизме советских воинов – пехотинцев, моряков, летчиков, танкистов, артиллеристов рассказывали в «Красной звезде» писатели и поэты, считавшие за высокую честь носить имя ее военного корреспондента. «Родной полк», так называл газету работавший в ней с первых дней войны писатель П. Павленко. Кроме него, «Родной полк» представляли К. Симонов, Ф. Панферов, В. Ильенков, Б. Лапин, Б. Галин и многие другие. 26 июня 1941 г. в газете появилась первая статья И. Эренбурга «Гитлеровская орда», которая положила начало его четырехлетнему сотрудничеству в «Красной звезде». 24 июня, во втором военном номере газеты, была напечатана «Священная война» В. Лебедева-Кумача, ставшая гимном военного времени. Только в апреле 1944 г. в центральном органе Вооруженных Сил с рассказами и очерками о героях фронта выступили П. Павленко (очерк «Мать»), А. Сурков (очерк «Молодой коммунист Петр Ватутин»), А. Платонов (рассказ «Через реку»), А. Авдеенко (очерк «На земле Украинской»), Н. Тихонов (статья «Победа» – о разгроме немцев под Ленинградом), Ю. Нагибин (очерк «Трое суток»), Б. Галин и И. Денисюк (очерк «Десантники»). Была напечатана песня А. Жарова «Заветный Камень».

Формируя высокие патриотические чувства советских воинов, «Красная звезда» и красноармейская фронтовая печать рассказывали о благородных, освободительных целях Отечественной войны, показывали человеконенавистнический характер идеологии гитлеровского фашизма, его расовую теорию, под флагом которой оккупанты творили свои кровавые дела. Много писали военные газеты о невиданном вандализме гитлеровцев, устроивших массовые лагеря смерти на временно захваченной ими территории: в Майданеке, Бежице, Треблинке и других местах. «Треблинка! – говорилось в газете 1-го Белорусского фронта «Красная Армия». – При этом слове люди вздрагивали и озирались по сторонам. Простое название населенного пункта страшило всех – и старых, и малых. Люди, жившие рядом с Треблинкой, не спали ночей. Темноту будоражили крики убиваемых мужчин, женщин, детей. Над Треблинкой никогда не рассеивались черные облака и дым» .

Когда боевые действия переместились на территорию противника, перед военной, да и всей советской прессой, встала неотложная задача – с еще большей активностью вести работу по интернациональному воспитанию, по пропаганде освободительной миссии Красной Армии. Удачно действовала в этом отношении газета 3-го Белорусского фронта «Красноармейская правда». Ей удалось установить тесные контакты с газетами «Московский большевик», «Рабочий путь» (Смоленск), «Советская Белоруссия», «Советская Литва» и с их помощью выпускать целевые полосы о трудовых успехах населения тех районов и областей, по территории которых прошли с боями бойцы и командиры фронта от Москвы до Восточной Пруссии.

Систематически публиковала «Красноармейская правда» подборки патриотических высказываний бойцов и командиров о родной стране. В одном из таких материалов красноармеец С. Евсеев с удовлетворением отмечал: «Когда мы пробивали немецкую оборону под Витебском, я диву давался: откуда у нас столько самолетов, танков, орудий, такая неисчислимая сила? Потом меня ранило, и я попал в госпиталь. Вернулся на фронт, когда наши войска стояли на границе с Восточной Пруссией. В октябре мы пошли в наступление, и все, что я видел под Витебском, меня уже не удивило бы. Теперь самолеты сосчитать не было возможности. Артиллерия дала такого огоньку – душа радовалась. Я лежал в цепи и говорил себе: гляди, Сергей Петрович, какая мы держава. Воюем, воюем, а сила у нас все больше и больше.

в 4,7 раза, пулеметов – в 1,4, орудий всех калибров – в 1,5, минометов – в 5, самоходно-артиллерийских установок – в 2,2, боевых самолетов – в 1,1 раза . И это благодаря поистине трудовому подвигу тружеников тыла. «В военное время – работать с удесятеренной энергией!», «Пусть идут на фронт нескончаемым потоком эшелоны с вооружением и боеприпасами!», «Больше металла, больше танков – ближе к победе» – эти призывы стали постоянными на страницах газет и в радиопередачах. По примеру Ферапонта Головатого по всей стране развернулось патриотическое движение по сбору средств на боевую технику Красной Армии. Средства массовой информации оперативно освещали поступление народных средств в фонд обороны. На полях сражений фашистов громили танковые колонны «Тамбовский колхозник», «Московский колхозник», «Архангельский колхозник», «Рязанский колхозник», «Ивановский колхозник», «Колхозник Грузии», «Колхозник Узбекистана», а также авиаэскадрильи, подводные лодки и катера. За счет средств населения были построены и переданы защитникам Отечества более 2,5 тысяч боевых самолетов, несколько тысяч танков, более 20 подводных лодок, много другой военной техники .

«Все для фронта! Все для победы!» – под таким призывом печатались материалы о трудовых достижениях в тылу. Печать немедленно поддерживала все патриотические почины по увеличению выпуска военной продукции, по созданию трудовых бригад, боровшихся за досрочное выполнение производственных заданий. Со страниц центральных, местных и военных газет о патриотизме советских людей, о повседневной помощи, которую они оказывают фронту, рассказывали нарком вооружения Герой Социалистического Труда Д. Устинов, академик А. Богомолец, Алексей Стаханов, Герой Социалистического Труда Ф. Токарев и др.

Правдиво отражая трудовые достижения в тылу, советские журналисты успешно использовали многие формы массовой работы, появившиеся еще в годы первых пятилеток. Особенно эффективной была деятельность выездных редакций. Около 30 выездных редакций «Правды» и около 40 «Комсомольской правды» действовали на строительстве домен в Магнитогорске и Нижнем Тагиле, на шахтах Караганды, Кузбасса, на восстановлении Сталинградского тракторного завода. Журналист К. Деветьяров, оказавшийся в выездной редакции «Комсомолки», вспоминает: «Ни одного целого здания вокруг. Одни в пробоинах с пустыми окнами, обгорелые, еще стоят, у других только остовы с провисшими лестницами, третьи лежат на мостовой глыбами обломков... Привлекает внимание на остатках стены крупная надпись: «Отстоим родной Сталинград!». Сделана, видно, в разгар боев. Теперь в середине первого слова кто-то вписал еще одну букву, и лозунг уже звучит по-новому: «Отстроим родной Сталинград!». В возрождение города-героя внесла свой вклад и выездная редакция «Комсомолки», возглавлявшаяся известным фельетонистом С. Нариньяни, в состав которой входил также известный поэт Семен Гудзенко.

В годы Великой Отечественной войны была продолжена традиция издания красочных сатирических «Окон РОСТА», по примеру которых советские художники и поэты незамедлительно приступили к выпуску появившиеся в столице уже 26 июня 1941 г., а всего за годы войны их издано около 1,5 тысяч. Вслед за московскими «Окна ТАСС» появились в Ленинграде и других городах. Неизменными авторами «Окон ТАСС» были художники Кукрыниксы (М. Куприянов, П. Крылов, Н. Соколов), П. Соколов-Скаля, В. Дени, М. Черемных, М. Савицкий, Г. Нисский, поэты Д. Бедный, С. Маршак, В. Лебедев-Кумач, А. Жаров, С. Михалков, С. Кирсанов. Всего в издании «Окон ТАСС» принимало участие примерно 80 поэтов и 130 художников. Выходившие тиражом до нескольких тысяч экземпляров «Окна ТАСС» распространялись в основном по подписке, а также рассылались в действующие армии, вывешивались в витринах на улице. Уже в годы войны осуществлялись выставки лучших «Окон ТАСС» в Англии, Швеции, Китае, странах Южной Америки .

Не ослабевала в годы войны и связь редакций с читателями: около 400 тысяч писем получила в военную пору «Правда», многие сотни откликов приходили в редакции на взволновавшие читателей письма. Так произошло, например, с письмом командира Тихоокеанского флота Безносикова и телеграммой фронтовика Корниенко о помощи детям, у которых погибли родители. На письмо и телеграмму, опубликованные 4 и 6 февраля 1942 г. в «Комсомольской правде», откликнулись 1380 читателей, поддержавших патриотический призыв воинов.

3. Публицистические работы.

3. 1. Памфлеты и статьи И. Эренбурга .

Перо Эренбурга, отмечал маршал И. Х. Баграмян, «было действеннее автомата» .

За годы войны опубликовано около 1,5 тыс. статей и памфлетов писателя, составивших четыре объемистых тома под общим названием «Война». Первый том, увидевший свет в 1942 г., открывался циклом памфлетов «Бешеные волки», в которых с беспощадным сарказмом представлены главари фашистских преступников: Гитлер, Геббельс, Геринг, Гиммлер. В каждом из памфлетов, на основе достоверных биографических сведений, даны убийственные характеристики палачей «с тупыми лицами» и «мутными глазами». В памфлете «Адольф Гитлер» читаем: «В далекие времена увлекался живописью. Таланта не оказалось, как художника забраковали. Возмущенный воскликнул: «Увидите, я стану знаменитым». Оправдал свои слова. Вряд ли найдешь в истории нового времени более знаменитого преступника» . В следующем памфлете «Доктор Геббельс» сказано: «Гитлер начинал с картинок, Геббельс с романов... И ему не повезло. Романов не покупали... Сжег 20 млн. книг. Мстит читателям, которые предпочли ему какого-то Гейне» . Подстать первым двум и «герой» памфлета «Маршал Герман Геринг». Этот, обожающий титулы и звания, избравший своим жизненным девизом: «Живи, но не давай жить другим», также предстал в подлинном виде убийцы: «До прихода Гитлера к власти суд отобрал у Геринга ребенка – признан невменяемым. Гитлер доверил ему 100 млн. покоренных людей» .

Примеров, подтверждающих, что у Эренбурга был свой, ни на чей не похожий «почерк» можно привести предостаточно из любой статьи писателя, а не только памфлета. В октябре – ноябре 1941 г. в «Красной звезде» одна за другой появились статьи писателя: «Выстоять», «Дни испытаний», «Мы выстоим», «Им холодно», в которых он прозорливо писал о неизбежном разгроме фашистов под советской столицей: «Москва у них под носом. Но до чего далеко до Москвы. Между ими и Москвой – Красная Армия. Их поход за квартирами мы превратим в поход за могилами! Не дадим им дров – русские сосны пойдут на немецкие кресты» .

По короткой энергичной фразе, которая по словам редактора «Красной звезды» Д. Ортенберга, «по накалу чувств, тонкой иронии и беспощадному сарказму звучала, как «строфы стихов», безошибочно угадывалось авторство его статей. В одном из писем в «Красную звезду» фронтовик Сепан Фесенко сообщал: «Однажды замполит Метелица прочитал статью. Мы ее с вниманием выслушали. Кончив читать, он спросил: «Кто писал статью?» Мы ответили в один голос: «Илья Эренбург» .

3. 2. Патриотическая публицистика А. Н. Толстого, оттенки в словах о самом драгоценном на свете – о русском человеке и о Родине. В смертельной борьбе с фашизмом чувство Родины возобладало в его статьях над всеми другими, стало «пронзительно дорого нам». Уже в первой своей статье «Что мы защищаем», появившейся в «Правде» 27 июня 1941 г., писатель последовательно проводил мысль о том, что героизм и мужество русского народа складывались исторически и эту «дивную силу исторического сопротивления» еще никому не удавалось одолеть. Патриотическое звучание статей А. Толстого еще более усиливается оттого, что свои мысли он подтверждает конкретными историческими фактами, высказываниями о доблести русских воинов известных историков, полководцев, государственных деятелей.

Каждая страница военной публицистики А. Н. Толстого проникнута мыслью о небывалой мощи Советской России. В полную силу мотив величия нашей страны прозвучал в его статье «Родина», опубликованной 7 ноября 1941 г. одновременно в «Правде» и в «Красной звезде». Пророческие слова писателя «Мы сдюжим!» стали символом борьбы советских воинов.

многократно издавались отдельными сборниками. Очерк «Смельчаки», напечатанный 24 июля 1941 г. в «Красной звезде», за время войны был издан 35 раз на 17 языках народов СССР общим тиражом 2720 тыс. экземпляров.

О воздействии на читателей статей А. Толстого «Москве угрожает враг», «Нас не одолеешь», «Кровь народа» свидетельствуют многочисленные солдатские письма в адрес писателя. «Ваши статьи, – говорится в одном из них, – читаем по нескольку раз и всегда после читки статей нашу Родину-мать хочется крепче и крепче любить» .

Неоднократно встречался писатель с участниками боев. Именно на основе его бесед с воинами, среди которых был и Константин Семенович Сударев, погибший 2 марта 1942 г. в боях под Орлом и посмертно награжденный орденом Отечественной войны 1-й степени, созданы «Рассказы Ивана Сударева» –самые значительные произведения А. Толстого в годы Великой Отечественной. К написанию рассказов, с наибольшей полнотой отразивших героизм советского воина, его несгибаемый характер, писатель приступил в августе 1942 г. и тогда же пять из них – «Ночью в сенях на сене», «Как это началось», «Семеро чумазых», «Нина», «Странная история» – были опубликованы в «Красной звезде». Последний рассказ из этого цикла «Русский характер», получивший наибольший читательский отклик, появился в этой же газете 7 мая 1944 г. Он явился своего рода ответом на многочисленные выступления за рубежом в годы войны, посвященные разгадке «таинственной русской души». Нередко стойкость и мужество советских людей пытались «объяснить» их пассивностью и равнодушием к жизни. Развенчивая эти измышления, А. Н. Толстой каждым очерком и статьей показывает, как истинные патриоты отстаивают свободу своего Отечества. Апофеозом героям Великой Отечественной и стал его рассказ «Русский характер», написанный, как известно, на документальной основе. Переданная в рассказе услышанная писателем история о танкисте, обгоревшем до неузнаваемости в своем танке и нашедшем силы вернуться в строй, послужила основой для воссоздания образа героя, о духовном величии которого можно было сказать: «Да, вот они, русские характеры! Кажется прост человек, а придет суровая беда, в большом или в малом, и поднимется в нем великая сила – человеческая красота» . Эта «человеческая красота» присуща бесчисленным героям военных очерков, всем, кого война «со всей яростью укусила за сердце». Раскрывая духовную красоту советского человека, писатель делает вывод, что именно идейно-нравственные категории имели решающее значение в победе над гитлеровцами.

Гневным обличителем в годы войны фашистских главарей и подобных им личностей «с уголовным прошлым и уголовным будущим» выступал А. Н. Толстой. Опубликованные в «Красной звезде» статьи «Кто такой Гитлер и чего он добивается», «Я призываю к ненависти», «Лицо гитлеровской армии» несли такой обличительный заряд, что Геббельс вынужден был оправдываться, нагло заявляя, что писатель «бессовестно лжет», пишет «окровавленным пером». А. Н. Толстой немедленно ответил Геббельсу, швырнувшему в эфир оскорбление писателю. «Заявляю на весь мир всем, – писал А. Н. Толстой в статье «Лицо гитлеровской армии», напечатанной 31 августа 1941 г. в «Правде», «Известиях» и в «Красной звезде», – всем гражданам и воинам свободных стран, борющимся с фашизмом, а также германскому народу. Я заявляю: немецкие солдаты и охранные отряды фашистов совершают столь непостижимые уму зверства, что – прав Геббельс – чернила наливаются кровью, и, будь у меня угрюмая фантазия самого дьявола, мне не придумать подобных пиршеств пыток, смертных воплей, мук жадных истязаний и убийств, какие стали повседневными явлениями в областях Украины, Белоруссии и Великороссии, куда вторглись фашистско-германские орды» . Статья была столь важной, что ее незамедлительно, в тот же день, передали на иностранных языках по всему миру.

3. 3. М. Шолохов, Е. Петров и А. Фадеев среди фронтовиков.

Среди статей и очерков, призывавших к мести гитлеровцам, особое значение имел очерк М. А. Шолохова героя: «Тяжко я ненавижу фашистов за все, что они причинили моей Родине и мне лично, и в то же время всем сердцем люблю свой народ и не хочу, чтобы ему пришлось страдать под фашистским игом. Вот это-то и заставляет меня, да и всех нас, драться с таким ожесточением, именно эти два чувства, воплощенные в действие, и приведут к нам победу. И если любовь к Родине хранится у нас в сердцах и будет храниться до тех пор, пока эти сердца бьются, то ненависть мы носим на кончиках штыков».

Человеческая красота защищавших свою Родину, и испепеляющая ненависть к ее поработителям – главное и в военной публицистике Н. Тихонова, регулярно присылавшего в центральные газеты статьи, очерки, стихотворные произведения из блокадного Ленинграда. «Можно без преувеличения сказать, свидетельствует редактор «Красной звезды» Д. Ортенберг, – что, если бы «Красная звезда» из художественных произведений не печатала о Ленинграде больше ничего, кроме очерков Тихонова, – этого было бы достаточно, чтобы читатель знал о жизни, страданиях, борьбе, славе и подвигах героического города» . В статьях, очерках, рассказах Н. Тихонова воссоздан немеркнущий подвиг героев-тружеников города-фронта, чье беспримерное мужество вошло в историю, как «чудо Ленинграда».

За девятьсот дней блокады Н. С. Тихонов, бывший начальником группы писателей при Политуправлении Ленинградского фронта, кроме поэмы «Киров с нами», книги стихов «Огненный год» и «Ленинградских рассказов» написал свыше тысячи очерков, статей, обращений, заметок, которые публиковались не только в центральных газетах, но и часто печатались в «Ленинградской правде», в ленинградской фронтовой газете «На страже Родины». Пусть знают враги, гневно заявлял в тяжелейшие дни блокады писатель, что мы будем сражаться всюду: и в поле, и в небе, на воде и под водой, мы будем сражаться до тех пор, пока на нашей земле не останется ни одного вражеского танка, ни одного вражеского солдата.

«Газета с этой статьей, – читаем в воспоминаниях писателя, – попала в партизанский край, в Белоруссию. Партизаны выпустили статью отдельной брошюрой. Молодой, беззаветно храбрый партизан Саша Савицкий погиб в неравном бою, не сдавшись врагам. Было это 25 июня 1943 г. Фашисты нашли у погибшего только эту брошюру» .

Публицистика военной поры отличалась глубокой лиричностью, беззаветной любовью к родной земле, и это не могло не затронуть читателей. Называя Смоленщину самым милым сердцу краем, К. Симонов так передает свои сокровенные думы: «С особенной болью, которая живет во мне, не оставляя ни на минуту, я вспоминаю деревенские кладбища... Когда смотришь на такой деревенский погост, чувствуешь, сколько поколений легло здесь в могилы, в свою землю, рядом со своими дедовскими, прадедовскими избами, чувствуешь, какая это наша деревня, какая это наша земля, как невозможно отдать ее, –невозможно, так же как невозможно вырвать у себя сердце и суметь после этого все-таки жить» . Что можно чувствовать к тем, кто осквернил эти святые места, усеял их трупами невинных стариков, женщин и детей? Каждый, прочитавший очерк К. Симонова «На старой Смоленской дороге», запомнит такую сцену: «Немолодой рыжеусый сапер долго, внимательно смотрит в овраг на мертвую женщину с ребенком. Потом ни к кому не обращаясь, поправив на плече винтовку, говорит глуховатым, простуженным голосом:

– Робеночка не пожалели...

пожалели» .

Очерк «На старой Смоленской дороге» появился в «Красной звезде» 17 марта 1943 г., а месяцем раньше в этой же газете под названием «Письмо другу» напечатано одно из лучших стихотворений К. Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...» Тематическая связь этих двух замечательных произведений очевидна.

Той же лиричностью, беспредельной любовью к жизни, к Родине и той же ненавистью к фашистам проникнуты знаменитые «Письма к товарищу» «Товарищ! Если ты любишь Родину, – бей, без пощады бей, без страха, бей врага!» .

не давая ни дня, ни часа передышки.

Военная советская публицистика вдохновляла на борьбу за освобождение все народы Европы, над которыми опустилась черная ночь фашизма. В пламенных словах, обращенных к партизанам Польши и Сербии, Черногории и Чехии, не смирившимся народам Бельгии и Голландии, растерзанной Франции, суровой и гордой Норвегии, звучал призыв как можно скорее очистить родные земли от фашистских насильников и засеять их «никем уже более, отныне и до века, непопираемой национальной культурой».

Особенность публицистики Великой Отечественной войны и в том, что традиционным газетным жанрам – статье, корреспонденции, очерку – перо мастера слова придавало качества художественной прозы. Многими удивительно тонкими наблюдениями запоминаются фронтовые корреспонденции М. А. Шолохова «По пути к фронту»: «На мрачном фоне пожарища неправдоподобно, кощунственно красиво выглядит единственный, чудом уцелевший подсолнечник, безмятежно сияющий золотыми лепестками. Он стоит неподалеку от фундамента сгоревшего дома. Среди вытоптанной картофельной ботвы. Листья его слегка опалены пламенем пожара, ствол засыпан обломками кирпичей, но он живет! Он упорно живет среди всеобщего разрушения и смерти, и кажется, что подсолнечник, слегка покачивающийся от ветра, – единственное живое создание природы на этом кладбище» .

Острое чувство времени трансформировалось в годы войны не только в газетных жанрах, но и в стихах, регулярно публиковавшихся в газетах, журналах, звучавших по радио. Даже в самых жарких сражениях бойцы не расставались с полюбившимся томиком стихов К. Симонова «С тобой и без тебя», с «Василием Теркиным» А. Твардовского, со стихами М. Исаковского «В лесу прифронтовом», «Огонек», А. Суркова «В землянке», многими другими, ставшими популярными песнями.

Правдивой летописью войны стала фотопублицистика. Зрительное восприятие всего, что происходило на фронте и в тылу, оказывало самое сильное воздействие. Снимки Д. Бальтерманца, М. Калашникова, Б. Кудоярова, В. Темина, П. Трошкина, А. Устинова, Я. Халипа, И. Шагина навсегда сохранят, через какие испытания, лишения, утраты шел к победе советский народ. Корреспондент фотохроники ТАСС Я. Халин увековечил подвиг советского солдата Алексея Еременко всего за несколько мгновений до его гибели. «Комбат», так он назвал свой снимок, который побывал на всех крупнейших фотовыставках мира, стал символом Великой Отечественной и отлитый в бронзе поднялся у того украинского села, где погиб ставший всемирно известным герой.

С первого до последнего дня войны в авангарде проявившего небывалый героизм советского народа находилась партия коммунистов. «ВКП(б) была поистине сражающейся партией. 80% ее членов состояли в рядах вооруженных сил... Три миллиона из них, фактически каждый второй, пали в боях или погибли в результате лишений военных лет» . В труде и в бою рядом с коммунистами были комсомольцы. Как и коммунистическая партия, комсомол превратился в воюющую организацию. На фронте и в тылу в комсомол вступило около 12 млн. юношей и девушек. Более 3,5 млн. комсомольцев были награждены боевыми орденами и медалями . Можно утверждать, что тысячи советских журналистов, среди которых были сотни и сотни писателей, тоже превратились в воюющую организацию. В одном из писем фронтовики писали А. Н. Толстому: «В дни Великой Отечественной войны Вы, Алексей Николаевич, тоже являетесь бойцом, и мы чувствуем, как будто Вы находитесь с нами совсем рядом, плечом касаясь каждого в строю. У Вас иное оружие. Но оно так же остро, как наши штыки, как клинки наших красных конников: его огонь такой убедительный, как огонь наших автоматов и пушек. Мы вместе громим обнаглевших фашистов» .

Поистине неоценима роль советской журналистики в достижении победы над фашизмом. Ее силу вынуждены были признавать даже гитлеровские главари, неоднократно заявлявшие, что советская пресса «действует очень умело» .

К началу Великой Отечественной войны Советского Союза среди существенной части представителей русской эмиграции наметился серьезный и – следует это отметить – вполне закономерный поворот в сторону Советского Союза. Без сомнения, можно смело сказать, что этот поворот относится к лучшей части русских эмигрантов. Даже свое личное поражение (политическое и социальное), жизнь на чужбине не смогло затмить для них тревогу за судьбу Родины и не помешали радоваться ее успехам и победам. В этом плане нельзя не вспомнить слова одного из зачинателей белого движения Василия Шульгина, который по прошествии более чем двадцати лет подтвердил выводы, сделанные еще Милюковым. На закате своих дней бывший депутат Государственный думы и один из основателей белого движения в России В. В. Шульгин, которому удалось вернуться в Советский Союз, отмечал: «Мы хотели видеть Россию могучей и процветающей. Большевики сделали её такой. Это мирит меня с ними». Или еще более откровеннее: «Мы, монархисты, мечтали о сильной России, коммунисты ее создали, - слава коммунистам».

Наконец уже в преддверии второй мировой войны (особенно во время советско-финской военной кампании) о политике советского правительства, как отвечающим «национальным интересам» СССР заговорил и другой известный деятель эмиграции - в прошлом лидер кадетской партии, русский историк П. Милюков. Еще в первые годы своей эмиграции, Милюков сначала призвал отказаться от борьбы с Советами, уповая на их внутреннюю «эволюцию», а затем и вовсе поддержал политику советского руководства. Великая Отечественная война только укрепила позиции Милюкова. Так, в одной из своих последних статей «Правда о большевизме» (июнь 1944 г.) П. Н. Милюков, дискутируя на страницах эмигрантского издания «Русский патриот» о самой возможности приветствовать победу «советского режима» в борьбе с гитлеризмом, подчеркивал: «Упорство» советского солдата коренится не только в том, что он идет на смерть с голой грудью, но и в том, что он равен своему противнику в техническом знании и вооружении, и не менее развит профессионально. Откуда же получил он эту подготовку? Откуда, как не от «советской клики»? С другой стороны, немецкий наблюдатель принужден признать в советском человеке и какую-то силу веры, его вдохновляющую. Может быть, и тут кое-чему его научила «советская клика». Недаром же от всех советских граждан, попадающих в атмосферу менее «примитивной» культуры, мы постоянно слышим упорное утверждение, что Россия – лучшая страна в мире». Отсюда – следует вывод, после которого у самого Милюкова отпадают всякие иллюзии по отношению к новой России: «Народ не только принял советский режим, как факт. Он примирился с его недостатками и оценил его преимущества». И далее, великий русский историк отвергает всякую попытку огульно «игнорировать связь русского революционного творчества с русским прошлым, которая, собственно, и подтверждает право рассматривать русскую революцию как «органическую» часть русской истории». «На связь русской революции с историческим прошлым, - пишет Милюков, - мне лично приходилось указывать не раз. Четвертьвековой режим большевиков не может быть простым эпизодом...». Знал бы П. Н. Милюков, что спустя практически 60 лет после Великой Победы, его полемика все еще окажется актуальной! Так, к 150-летию самого Милюкова на страницах журнала «The New Times» (и одновременно на официальном сайте партии «Яблоко») появилась статья Кирилла Александрова «Павел Милюков: доктринер, не умевший ждать». Здесь Павлу Милюкову приписывается «доктринерство», родившееся из «интеллигентской умозрительности, неопытности и страстного нетерпения, незнания собственной страны», которые якобы и толкнули его в «объятия Сталина». Сам факт подобного «сотрудничества» или «компромисса» рассматривается не иначе как измена «идеалам белого движения» и «соглашательство» с одним из тоталитарных (наравне с гитлеровским) режимов в Европе. Однако, заявляя об историческом поражении знаменитого российского историка и кадета, автор статьи ни словом не упоминает о «победителях». Кто же оказался прозорливее Милюкова? Прямо об этом автор не говорит. Но, следуя логике К. Александрова, их легко найти. Это – те, кто не сложили оружия в борьбе с Советской властью и уже в условиях второй мировой войны продолжали начатое еще на заре белого движения «дело».

Заключение

В конце 30-х гг. в Советской стране полностью возобладал тоталитаризм. Его формированию, утверждению сталинизма как единственно верной доктрины коммунистического созидания во многом способствовала журналистика. Всей своей деятельно­стью она содействовала проведению авторитарной идеологии, идеологической подготовке населения к предстоящей войне. В предвоенные годы воздействие прессы на массы усилилось.
В эти годы продолжался процесс дифференциации печати, расширения ее многонациональной структуры. Усилия советской журналистики были направлены на укрепление оборонной мощи страны.
Начавшаяся Великая Отечественная война потребовала пере­стройки печати на военный лад. На второй день войны стал функционировать авторитетный правительственный информаци­онный орган - Совинформбюро, в короткие сроки была созда­на система фронтовой печати, которая по своему характеру была многонациональной.
Проблематика советской журналистики периода Великой Отечественной войны чрезвычайно многообразна. Но централь­ными оставались несколько тематических направлений: освеще­ние военного положения страны и боевых действий Советской Армии; всесторонний показ героизма и мужества советских лю­дей на фронте и в тылу у врага; тема единства фронта и тыла; характеристика военных действий Советской Армии на террито­риях европейских стран, освобождаемых от фашистской оккупа­ции, и Германии.
Публицистика периода Великой Отечественной войны не зна­ла себе равных во всей мировой истории. Писатели, публицис­ты, поэты, журналисты, драматурги встали со всем советским народом на защиту своего Отечества. Публицистика военной поры, многообразная по форме, индивидуальная по творческому воплощению - средоточие величия, беспредельного мужества и преданности советского человека своей Родине.

Публицистика стала основной формой творчества крупнейших мастеров художественного слова, они создали произведения, несущие огромный заряд патриотизма, веры в победу. Их творчество способствовало воспитанию масс в духе любви и преданности своей Отчизне.
Голос советской публицистики эпохи Великой Отечественной войны достигал особой силы, когда главной темой ее произведений становилась тема Родины. В тяжелых условиях войны, когда решалась судьба страны, не могли оставить равнодушной читательскую аудиторию произведения, звавшие к ее защите, к преодолению всех препятствий и лишений в борьбе с врагом. Статьи и очерки А. Толстого, И. Эренбурга, К. Симонова, М. Шолохова и др. читал буквально каждый.
и внутреннего богатства национального характера русского человека.
Особенно активно выступал А. Н. Толстой в центральной печати в дни сражений за Москву. Его статьи появлялись также в республиканских и областных газетах: "Ленинградской правде", "Горьковской коммуне", многократно издавались отдельными сборниками. Очерк "Смельчаки", напечатанный 24 июля 1941 г. в "Красной звезде", за время войны был издан 35 раз на 17 языках народов СССР общим тиражом 2720 тыс. экземпляров.
За годы войны А. Толстой написал около 100 статей, текстов для выступлений на митингах и собраниях. Многие из них звучали по радио, публиковались в газетах.
кризисные дни битвы за Москву.
За годы Великой Отечественной войны Эренбург написал около 1,5 тыс. памфлетов, статей, корреспонденции, вышли в свет 4 тома его памфлетов и статей под названием "Война".
К. Симонов. Неутомимый корреспондент "Красной звезды", прошедший дорогами войны тысячи километров и видевший все, что она с собой принесла. Впечатления, осевшие в сознании, требовали выхода, публицистической и художественной реализации. Корреспонденции и статьи Симонова, его очерки и стихи, рассказы и повести печатались в "Красной звезде", во многих других газетах, распространялись по каналам Совинформбюро, передавались по радио.
Людям нравились суровые, мужественно-сдержанные корреспонденции и очерки К. Симонова. "Части прикрытия", "В праздничную ночь", "Юбилей", "Истребитель истребителей", "Песни" и другие потрясали правдой жизни, умением заглянуть в духовный мир человека, жизнь которого могла оборваться через мгновение.
М. Шолохов. Во время Великой Отечественной войны были опубликованы в периодической печати и вышли отдельными изданиями очерки Шолохова "На Дону", "На юге", "Казаки" и др. Среди статей и очерков, призывавших к мести гитлеровцам, особое значение имел очерк М. А. Шолохова "Наука ненависти", появившийся в "Правде" 22 июня 1942 г.
В. Гроссман. Среди публицистов, находившихся в действующей армии, был и военный корреспондент "Красной звезды" Василий Гроссман. В очерках "Сталинградская битва", "Волга-Сталинград", "Власов" и др., в многочисленных корреспонденциях он вводил читателя в атмосферу сражающегося Сталинграда.
Идея решающего воздействия высоконравственной силы народа, его любви к Отчизне на победный исход войны пронизывала и очерки Л. Соболева "Морская душа", А. Фадеева "Бессмертие", А. Платонова "Сын народа" и др.
В цикл событийных очерков о Сталинграде вошли "Огонь Сталинграда" Е. Кригер, "Дом Павлова" П. Шебунина, "Город-герой" Б. Полевого, "Сталинградское кольцо" Вас. Коротеева и др.
В конце войны создается большое количество путевых очерков. Их авторы Л. Славин, А. Малышко, Б. Полевой, П. Павленко и другие рассказывали о победных боях советских войск, освобождавших народы Европы от фашизма, писали о взятии Будапешта, Вены, о штурме Берлина.
На страницах советской печати в публицистических очерках Б. Агапова, Т. Тэсс, М. Шагинян и других запечатлен трудовой подвиг миллионов людей тыла. Проблемам обеспечения фронта и населения страны продовольствием посвящали свои очерки Е. Кононенко, И. Рябов, А. Колосов и др.

Список используемых источников и литературы

Бешеные волки. – М., 1941. С. 3.

Время, отлитое в строки. – Л., 1968. С. 238.

Дашичев В. Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 2. – М., 1973. С. 444.

Журналисты на войне. Книга вторая. – М., 1974. С. 99.

Иванова Р., Кузнецов И. Советская журналистика в годы Великой Отечественной войны Вестн. Моск. ун-та. Сер. Журналистика. 1985. № 1. С. 14.

Кузнецов И., Попов Н. Советская печать в годы Великой Отечественной войны // Вестн. Моск. ун-та. Сер. Журналистика. 1975. № 2. С. 4.

Наше Отечество. Опыт политической истории. Т. 2. – М. 1991. С. 415.

Овсепян Р. П. История новейшей отечественной журналистики (февраль 1917 - начало 90-х годов). - М.: Изд-во МГУ, 1999. - 304 с.

Симонов К., Эренбург И. В одной газете. Репортажи и статьи. 1941–1945. М., 1979. С. 17.

Шолохов М. Собр. соч. В 8 т. Т. 8. – М. 1975. С. 95.

Шульгин В. В. Дни. 1920. М., 1989. С. 5.

Архив М. О., ф. 32, оп. 11314, д. 6. Л. 116.

Москва военная. 1941 – 1945. Мемуары и архивные документы. – М., 1995. С. 598–603

Сноски

[i]Овсепян Р. П. История новейшей отечественной журналистики (февраль 1917 - начало 90-х годов). - М.: Изд-во МГУ, 1999. – с. 72.

Кузнецов И., Попов Н. Советская печать в годы Великой Отечественной войны Вестн. Моск. ун-та. Сер. Журналистика. 1975. № 2. С. 4.

Там же.

Там же. С. 5.

[v] Иванова Р., Кузнецов И. Советская журналистика в годы Великой Отечественной войны Вестн. Моск. ун-та. Сер. Журналистика. 1985. № 1. С. 14.

Там же.

[x] Архив М. О., ф. 32, оп. 11314, д. 6. Л. 116.

Время, отлитое в строки. – Л., 1968. С. 238.

Наше Отечество. Опыт политической истории. Т. 2. – М. 1991. С. 415.

Там же. С. 417.

Москва военная. 1941 – 1945. Мемуары и архивные документы. – М., 1995. С. 598–603

Симонов К., Эренбург И. В одной газете. Репортажи и статьи. 1941–1945. М., 1979. С. 17.

Там же. С. 9.

Там же. С. 8.

Ортенберг Д. Время не властно. – М.. 1975. С. 87.

Толстой А. Военная публицистика. – М. 1984. С. 221.

Толстой А. Военная публицистика. – М. 1984. С. 253.

Тихонов Н. Сила России. Военная публицистика. – М., 1977. С. 6.

Симонов К., Эренбург И. В одной редакции. Репортажи и статьи 1941–1945. – М., 1967. С. 152.

Шолохов М. Собр. соч. В 8 т. Т. 8. – М. 1975. С. 95.

Наше Отечество. Опыт политической истории. Т. 2. – М., 1991. С. 416.

Там же. С. 417.

Писатели в Отечественной войне 1941–1945 гг. Письма читателей. – М., 1946. С. 19.

Дашичев В. Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 2. – М., 1973. С. 444.

Http://www.yabloko.ru/comment/reply/188

Развитие литературы периода Великой Отечественной войны и послевоенных десятилетий - одна из важнейших тем в отечественном искусстве. Оно имеет ряд особенностей, которые отличают ее от военной литературы других стран и периодов. В частности, огромную роль в духовной жизни народа приобретают поэзия и публицистика, так как тяжелое, полное тягот время требует от жанров малых форм.

Для всех литературных произведений военных лет характерна патетика. Героический пафос и национальная гордость стали неизменными атрибутами любой книги. В первые же дни наступления нацистов писатели, поэты, публицисты и все творческие люди почувствовали себя мобилизованными на информационный фронт. Этот призыв сопровождался вполне реальными боями, ранениями и смертями, от которых советскую интеллигенцию не уберегла ни одна женевская конвенция. Из двух тысяч авторов, отправившихся на передовую, не вернулись 400. Травм, болезней и горя, разумеется, никто не считал. Вот поэтому каждому стихотворению, каждому рассказу, каждой статье присущи бьющая через край эмоциональность, драматизм, накал слога и слова и сердечность друга, переживающего то же, что и ты.

Поэзия

Поэзия становится голосом Родины Матери, которая взывала к сынам с плакатов. Наиболее музыкальные стихи превращались в песни и с бригадами артистов летели на фронт, где были незаменимы, как лекарства или оружие. Литература периода великой отечественной войны (1941-1945) для большинства советских людей – это стихи, ведь они в формате песен облетали даже самые удаленные уголки фронта, возвещая о стойкости духа и непримиримости воинов. Кроме того, их было легче декларировать по радио, разбавляя фронтовые сводки. Их же печатали в центральной и фронтовой прессе в период Великой Отечественной войны.

По сей день любима народом песенная лирика М. Исаковского, В. Лебедева-Кумача, А. Суркова, К. Симонова, О. Берггольц, Н. Тихонова, М. Алигер, П. Когана, Вс. Багрицкого, Н. Тихонова, А. Твардовского. Проникновенное национальное чувство звучит в их стихах. У поэтов обострилось чутье, взгляд на родные широты стал сыновьим, почтительным, нежным. Образ Родины – конкретный, понятный символ, который перестал нуждаться в красочных описаниях. Героический пафос проник и в интимную лирику.

Мелодическая поэзия с присущей ей эмоциональностью и декларационно-ораторской речью очень скоро распространяется на фронтах и в тылу. Расцвет жанра логически обусловлен: было необходимо эпически отразить картины героической борьбы. Военная литература переросла стихотворения и вылилась в национальный эпос. В качестве примера можно прочитать А. Твардовского «Василий Теркин», М. Алигер «Зоя», П. Антокольского «Сын». Поэма «Василий Теркин», знакомая нам со школьных времен, выражает всю тяжесть военного быта и неукротимо веселый нрав советского солдата. Таким образом, поэзия в период ВОВ приобрела огромное значение в культурной жизни народа.

Основные жанровые группы военных стихов :

1. Лирическая (ода, элегия, песня)
2. Сатирическая
3. Лирико-эпическая (баллады, поэмы)

Самые известные поэты военного времени :

1. Николай Тихонов
2. Александр Твардовский
3. Алексей Сурков
4. Ольга Берггольц
5. Михаил Исаковский
6. Константин Симонов

Проза

Малые формы литературы (такие как рассказ и повесть) пользовались особенной известностью. Искренние, несгибаемые и, по истине, народные характеры вдохновляли советских граждан. Например, одно из самых знаменитых произведений того периода «А зори здесь тихие» до сих пор знает каждый уже со школьной скамьи. Ее автор, Борис Васильев, уже упомянутый выше, в своих работах придерживался одной основной темы: несовместимость естественного человеческого, жизнерождающего и милосердного начала, воплощаемого, как правило, в женских образах, – и войны. Тональность произведения, свойственная многим писателям того времени, а именно трагизм неизбежной гибели благородных и бескорыстных душ в столкновении с жестокостью и несправедливостью «силы», сочетающийся с сентиментально-романтической идеализацией «положительных» образов и сюжетным мелодраматизмом, покоряет читателя с первых страниц, но оставляет глубокую рану впечатлительным людям. Наверное, этот хрестоматийный пример дает наиболее полное представление о драматическом накале прозы в период ВОВ (1941-1945).

Крупные произведения появились только в конце войны, после перелома. Никто уже не сомневался в победе, а советское правительство обеспечило писателям условия для творчества. Военная литература, а именно проза, стала одним из ключевых направлений информационной политики страны. Народ нуждался в поддержке, ему необходимо было осознать величие того подвига, цена которому – человеческие жизни. В качестве примеров прозы времен ВОВ можно назвать роман В. Гроссмана «Народ бессмертен», роман А. Бека «Волоколамское шоссе», эпопею Б. Горбатова «Непокоренные».

Известные прозаики времен войны :

1. А. Гайдар
2. Е. Петров
3. Ю. Крымов
4. М. Джалиль,
5. М. Кульчицкий
6. В. Багрицкий
7. П. Коган
8. М. Шолохов
9. К. Симонов

Публицистика

Выдающиеся публицисты военного времени: А. Толстой («Что мы защищаем», «Москве угрожает враг», «Родина»), М. Шолохов («На Дону», «Казаки», рассказ-очерк «Наука ненависти»), И. Эренбург («Выстоять!»), Л. Леонов («Слава России», «Размышления у Киева», «Ярость»). Все это статьи, опубликованные в тех газетах, которые солдаты получали в окопах фронта и читали перед боем. Изможденные непосильным трудом люди жадно сверлили усталыми глазами эти же строки. Публицистика тех лет имеет огромную литературную, художественную и историческую ценность. Например, статьи Бориса Васильева, призывающие к установлению приоритета национальной культуры над политикой (пример чему подал сам Васильев, выйдя в 1989 из КПСС, в которой состоял с 1952, а с начала 1990-х отойдя и от участия в «перестроечных» политических акциях). Его журналистские материалы о войне отличаются здравой оценкой и максимально возможной объективностью.

Основные публицистические жанры военного времени :

1. статьи
2. очерки
3. фельетоны
4. воззвания
5. письма
6. листовки

Самые известные публицисты :

1. Алексей Толстой
2. Михаил Шолохов
3. Всеволод Вишневский
4. Николай Тихонов
5. Илья Эренбург
6. Мариетта Шагинян

Самое главное оружие публицистики тех лет – факты насилия немецко-фашистских оккупантов над мирным населением. Именно журналисты отыскивали и систематизировали документальные доказательства того, что вражеская пропаганда во всем расходится с правдой. Именно они убедительно аргументировали сомневающимся патриотическую позицию, ведь только в ней заключалось спасение. Никакие сделки с врагом не могли гарантировать недовольным свободу и благоденствие. Народ должен был осознать это, узнавая чудовищные подробности расправы над детьми, женщинами и ранеными, которые практиковали солдаты Третьего рейха.

Драматургия

Драматические произведения К. Симонова, Л. Леонова, А. Корнейчука демонстрируют душевное благородство русских людей, их нравственную чистоту и духовную силу. Истоки их героизма отображены в пьесах «Русские люди» К. Симонова и «Нашествие» Л. Леонова. История противоборства двух типов военных руководителей полемически обыгрывается в пьесе «Фронт» А. Корнейчука. Драматургия в период Великой Отечественной войны – это очень эмоциональная литература, наполненная героическим пафосом, свойственным эпохе. Она вырывается из рамок соцреализма, становится ближе и понятнее зрителю. Актеры уже не играют, они изображают свои же будни на сцене, переживают свои же трагедии заново, чтобы люди внутренне вознегодовали и продолжили мужественное сопротивление.

Всех сплотила литература военных лет: в каждой пьесе главной идеей становился призыв к единению всех общественных сил перед лицом внешней угрозы. Например, в пьесе Симонова «Русские люди» главный герой – интеллигент, казалось бы, чуждый пролетарской идеологии. Панин – поэт и очеркист – становится военкором, как когда-то сам автор. Однако его героизм не уступает отваге комбата Сафонова, который искренне любит женщину, но все равно посылает ее на боевые задания, ведь его чувства по отношению к родине не менее значимы и сильны.

Роль литературы в годы войны

Литература периода Великой Отечественной войны (1941-1945) отличается целенаправленностью: все писатели, как один, стремятся помочь своему народу выстоять под тяжелым бременем оккупации. Это книги о Родине, самопожертвовании, трагической любви к своей стране и долге, которым она обязывает каждого гражданина защищать отечество любой ценой. Безумная, трагическая, беспощадная любовь открывала в людях потаенные сокровища души, а писатели, как живописцы, точь-в-точь отображали то, что видели собственными глазами. По словам Алексея Николаевича Толстого, «литература в дни войны становится истинно народным искусством, голосом героической души народа».

Писатели не отделялись от фронтовиков и тружеников тыла, они стали понятны и близки всем, поскольку война объединила нацию. Авторы мерзли и голодали на фронтах в качестве военных корреспондентов, культработников и умирали с бойцами и медсестрами. Интеллигент, рабочий или колхозник – все были заодно. В первые годы борьбы шедевры рождались за один день и оставались в русской литературе навсегда. Главная задача этих произведений – патетика обороны, пафос патриотизма, поднятие и поддержание воинского духа в рядах Советской армии. То, что сейчас называется «на информационном фронте», тогда было действительно нужно. Причем, литература военных годов – не государственный заказ. Писатели вроде Симонова, Твардовского, Эренбурга получались сами собой, впитывая впечатления на передовой и перенося их в записные книжки под звуки разрывающихся снарядов. Поэтому этим книгам действительно веришь. Их авторы выстрадали написанное и рисковали жизнью, чтобы передать эту боль потомкам, в руках которых должен был быть мир завтрашнего дня.

Список популярных книг

О крушении простого человеческого счастья в военных реалиях расскажут книги:

1. «Просто любовь» В. Василевской,
2. «Это было в Ленинграде» А. Чаковского,
3. «Третья палата» Леонидова.
4. «А зори здесь тихие» Б. Васильева
5. «Судьба человека» М. Шолохова

Книги о героических подвигах в условиях самых кровопролитных сражений в период ВОВ:

1. «В окопах Сталинграда» В. Некрасова,
2. «Москва. Ноябрь 1941 года» Лидина,
3. «Июль – Декабрь» Симонова,
4. «Брестская крепость» С. Смирнова,
5. «Они сражались за родину» М. Шолохова

Советская литература о предательстве:

1. «Батальоны просят огня» Ю. Бондарева
2. «Сотников» В. Быкова
3. «Знак беды» В. Быкова
4. «Живи и помни» В. Распутина

Книги, посвященные блокаде Ленинграда:

1. «Блокадная книга» А. Адамовича, Д. Гранина
2. «Дорога жизни» Н. Ходзы
3. «Балтийское небо» Н. Чуковского

О детях, участвующих в войне:

1. Молодая гвардия – Александр Фадеев
2. Завтра была война – Борис Васильев
3. До свиданья мальчики – Борис Балтер
4. Мальчики с бантиками – Валентин Пикуль

О женщинах, участвующих в войне:

1. У войны не женское лицо – Светлана Алексеевич
2. Мадонна с пайковым хлебом – Мария Глушко
3. Партизанка Лара – Надежда Надеждина
4. Девичья команда – П. Заводчиков, Ф. Самойлов

Альтернативный взгляд на военное руководство:

1. Жизнь и судьба – Василий Гроссман
2. Штрафбат – Эдуард Володарский
3. На войне как на войне – Виктор Курочкин

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

С первых дней войны жанры публицистики, призванные описывать жизнь людей на фронте и в тылу, мир их духовных переживаний и чувств, их отношение к различным фактам войны, заняли прочное место на страницах периодической печати, передачах радио. Публицистика стала основной формой творчества крупнейших мастеров художественного слова. Индивидуальное восприятие окружающей действительности, непосредственные впечатления сочетались в их творчестве с реальной жизнью, с глубиной переживаемых человеком событий.
Алексей Толстой, Николай Тихонов, Илья Эренбург, Михаил Шолохов, Константин Симонов, Борис Горбатов, Леонид Соболев, Всеволод Вишневский, Леонид Леонов, Мариэтта Шагинян, Алексей Сурков, Владимир Величко и другие писатели-публицисты создали произведения, несущие огромный заряд патриотизма, веры в нашу победу. Их творчество способствовало воспитанию масс в духе любви и преданности своей Отчизне.
Голос советской публицистики эпохи Великой Отечественной войны достигал особой силы, когда главной темой ее произведений становилась тема Родины. В тяжелых условиях войны, когда решалась судьба страны, не могли оставить равнодушной читательскую аудиторию произведения, звавшие к ее защите, к преодолению всех препятствий и лишений в борьбе с врагом. Так воспринимались миллионами читателей статьи "Родина" А. Толстого, "Сила России" Н. Тихонова, "Размышления у Киева" Л. Леонова, "Украина в огне" А. Довженко, "Душа России" И. Эренбурга, "Уроки истории" Вс. Вишневского и многие другие, в которых с огромной эмоциональной силой раскрывались истинный характер патриотизма, героические традиции прошлого нашей страны.
Тема Родины, патриотического долга перед ней заняла главное место в публицистическом творчестве А. Толстого с первых дней войны. 27 июня 1941 г. в "Правде" появилась его первая военная статья "Что мы защищаем". В ней автор противопоставил захватническим устремлениям фашистской Германии твердую уверенность советского народа в правоте своего дела, ибо он защищал свою Отчизну от врага. В грозный для страны час слова публициста звучали как призывный набат. 18 октября 1941 г. "Правда" опубликовала его статью "Москве угрожает враг". Начав ее словами "Ни шагу дальше!", писатель-публицист обратился к самым сокровенным патриотическим чувствам каждого советского человека. Исключительного публицистического накала тема Отчизны достигла в статье А. Толстого "Родина", впервые опубликованной 7 ноября 1941 г. в газете "Красная звезда" и перепечатанной затем многими изданиями. Пророческие слова писателя, содержащиеся в этой статье: "Мы сдюжим!", - стали клятвой советских воинов в трудные дни обороны Москвы.
В творчестве А. Толстого - и художественном и публицистическом - тесно переплетаются две темы - Родины и внутреннего богатства национального характера русского человека. С наибольшей полнотой это единство воплотилось в "Рассказах Ивана Сударева", первый цикл которых появился в "Красной звезде" в апреле 1942 г., а последний - "Русский характер" - на страницах этой же газеты 7 мая 1944 г.
За годы войны А. Толстой написал около 100 статей, текстов для выступлений на митингах и собраниях. Многие из них звучали по радио, публиковались в газетах.
23 июня 1941 г. - на второй день Великой Отечественной войны - началась публицистическая деятельность Ильи Эренбурга военного периода . Его статья "В первый день", появившаяся в печати, пронизана высоким гражданским пафосом, стремлением вселить в сознание людей непреклонную волю уничтожить фашистских захватчиков. Через два дня И. Эренбург по приглашению редакции "Красной звезды" пришел в газету и в тот же день написал статью "Гитлеровская орда", которая была напечатана 26 июня. Его статьи и памфлеты публиковались также во многих центральных и фронтовых газетах.
Свою главную задачу публицист видел в воспитании у народа ненависти к тем, кто посягнул на его жизнь, кто желает его поработить, уничтожить. Статьи И. Эренбурга "О ненависти", "Оправдание ненависти", "Киев", "Одесса", "Харьков" и другие вытравляли из сознания советских людей благодушие, обостряли чувство ненависти к врагу. Достигалось это за счет исключительной конкретности. Публицистика Эренбурга содержала неопровержимые факты о зверствах захватчиков, свидетельские показания, ссылки на секретные документы, приказы немецкого командования, личные записи убитых и пленных немцев.
Особого накала публицистика И. Эренбурга достигла в кризисные дни битвы за Москву. 12 октября 1941 г. "Красная звезда" опубликовала его статью "Выстоять!". Этот страстный клич стал ведущей темой статей "Дни испытаний", "Мы выстоим", "Испытание".
За годы Великой Отечественной войны Эренбург написал около 1,5 тыс. памфлетов, статей, корреспонденции, вышли в свет 4 тома его памфлетов и статей под названием "Война".
Первый том, изданный в 1942 г., открывался циклом памфлетов "Бешеные волки", в котором с исключительной разоблачительной силой созданы образы фашистских главарей - Гитлера, Геринга, Геббельса, Гимлера.
Значительное место в творчестве Эренбурга периода войны заняли статьи и корреспонденции для зарубежного читателя. Они передавались через Совинформбюро в телеграфные агентства и газеты Америки, Англии и других государств. Свыше 300 публикаций составил данный цикл. Все они затем вошли в книгу "Летопись мужества".
В конце войны создается большое количество путевых очерков. Их авторы Л. Славин, А. Малышко, Б. Полевой, П. Павленко и других рассказывали о победных боях советских войск, освобождавших народы Европы от фашизма, писали о взятии Будапешта, Вены, о штурме Берлина...
С публицистическими и проблемными статьями в печати и на радио выступали партийные и государственные деятели страны: М. Калинин, А. Жданов, А. Щербаков, В. Карпинский, Д. Мануильский, Е. Ярославский.
На страницах советской печати правдиво запечатлен в публицистике Б. Агапова, Т. Тэсс, М. Шагинян и других беспримерный трудовой подвиг миллионов людей тыла. Проблемам обеспечения фронта и населения страны продовольствием посвящали свои очерки Е. Кононенко, И. Рябов, А. Колосов и др.
Большой силой эмоционального воздействия обладала радиопублицистика. В памяти радиослушателей периода Великой Отечественной войны остались выступления у микрофона А. Гайдара, Р. Кармена, Л. Кассиля, П. Мануйлова и А. Фрама, К. Паустовского, Е. Петрова, Л. Соболева.
В годы Великой Отечественной войны заметное развитие получила фотопублицистика. Объектив фотоаппарата запечатлел неповторимые события истории и героические поступки тех, кто сражался за Родину. Имена фотопублицистов "Правды", "Известий", "Красной звезды", "Комсомольской правды" А. Устинова, М. Калашникова, Б. Кудоярова, Д. Бальтерманца, М. Бернштейна, В. Темина, П. Трошкина, Г. Хомзера, А. Капустянского, С. Лоскутова, Я. Халипа, И. Шагина и многих других встали в один ряд с именами публицистов пера и кинодокументалистов.
Усилиями опытных мастеров фотоодела, литературы и графики с августа 1941 г. стал выпускаться литературно-художественный журнал "Фронтовая иллюстрация". Почти одновременно стало выходить еще одно иллюстрированное издание - "Фотогазета", с периодичностью шесть раз в месяц. "Фотогазета" выходила до Дня Победы.
Неизменно мощной силой в арсенале публицистики военной поры оставались сатирические жанры, юмористические издания. Сатирические материалы часто появлялись в центральной печати. Так, в "Правде" над ними трудился творческий коллектив, в который входили художники Кукрыниксы (М. Куприянов, П. Крылов, Н. Соколов) и поэт С. Маршак. На некоторых фронтах были созданы сатирические журналы "Фронтовой юмор", "Сквозняк" и др.

В годы войны получили развитие не только стихотворные жанры. По-своему не менее богата и разнообразна проза. Она представлена публицистическими и очерковыми жанрами, военным рассказом и героической повестью.
Весьма разнообразны публицистические жанры: статьи, очерки, памфлеты, фельетоны, воззвания, письма, листовки и т. д. Писались статьи на политические, историко-патриоти- ческие, военные и иные темы. Пожалуй, не было писателя, который бы не попробовал свои силы в этом направлении. Оно и понятно: публицистический жанр бил, так сказать, прямой наводкой по врагу. Статьи писали Л. Леонов, А. Толстой, М. Шолохов, И. Эренбург, Вс. Вишневский, Н. Тихонов, Б. Горбатов, А. Довженко и др.
Как и все советские публицисты, писатели стремились своими статьями оказывать активную помощь защитникам отечества. Они воспитывали у людей высокие гражданские чувства, раскрывали подлинное лицо устроителей «нового порядка» и учили непримиримо относиться к фашизму.
Писатели противопоставили фашистской лживой пропаганде большую человеческую правду. В сотнях статей приводились неопровержимые факты о зверствах захватчиков, цитировались письма, дневники, свидетельские показания военнопленных, назывались имена, даты, цифры, делались ссылки на секретные документы, приказы и распоряжения властей и т. д. Художники писали прежде всего о том, чему были свидетелями сами, но писали не как безразличные летописцы, «информация» становилась средством гневного обличения. Вот, например, как свидетельствовал Л. Леонов свои «показания» в статье «Ярость»: «За последний месяц я обошел много мест на Руси и на Украине и вдоволь насмотрелся на твои дела, Германия. Я видел города-пустыни, вроде каменного мертвеца Хара-хото, где ни собаки, ни воробья, - я видел стертый с земли Гомель, разбитый Чернигов, несуществующий Юхнов. Я побывал в несчастном Киеве и видел страшный овраг, где раскидан полусожженный прах ста тысяч наших людей. Этот Бабий Яр выглядит как адская река пепла, несущая в себе несгоревшие детские туфельки вперемешку с человеческими останками».
Публицисты военных лет обращались с воззваниями, письмами, статьями-посланиями к офицерам, бойцам, к защитникам Ленинграда, к партизанам Украины и Белоруссии, к труженикам тыла, к женщинам и детям и даже к грядущему поколению. В своих статьях они рассказывали суровую правду о войне, поддерживали в народе светлую мечту о победе, задушевно беседовали о Родине, о жизни и смерти, призывали к стойкости, мужеству и упорству. В самые тревожные часы их голос звучал как приказ. «Ни шагу дальше!» - так начинается статья А. Толстого.
В «Пулковском меридиане» дается главным образом публицистическое решение темы при детальном, даже скрупулезном изображении («Избавить мир, планету от чумы - вот гуманизм! И гуманисты - мы»); Прокофьев в своей поэме раскрывает образ Россли лирически, не вдаваясь в обстоя- ства, «Москве угрожает враг». Летом 1942 г., когда наши войска оставили Ростов, отступали за Дон, А. Толстой требовал, чтобы каждый воин сказал своей совести: «Стой! Ни шагу назад! Стой, русский человек, врасти ногами в родную землю». С таким же требованием выступали И. Эренбург, Б. Горбатов, Довженко и другие писатели. Л. Леонов пишет знаменитые письма неизвестному американскому другу. Изредка появлялись статьи, бичующие трусость и малодушие. Такова, например, статья Всеволода Вишневского «Смерть трусам!».
Вслед наступающей армии наши публицисты слали наказ Родины: «Не давать врагу передышки!» Устами художников- публицистов Родина благодарила защитников Москвы и Ленинграда, Сталинграда и Севастополя, Курска и Белгорода. Голос публициста достигал особой силы, когда речь заходила о судьбах Родины («Родина» А. Толстого, «Размышления Киева» Л. Леонова, «Душа России» И. Эренбурга, «Сила России» Н. Тихонова, «Уроки истории» Вс. Вишневского).
Публицистика 1941 - 1945 гг. развивалась в русле лучших традиций публицистики. Вместе с тем она приобрела и новые черты. Публицисты заговорили не только о величии Октября, но и о животворных традициях прошлого, о национальном характере людей. «Россия», «Русь», «Русская земля» и другие подобные названия запестрели в заголовках статей. Образы древних русских городов, прославленных народом рек, картины русских равнин, охотно рисуемые публицистами, придавали статьям неповторимый колорит.
Усиление национально-патриотических мотивов способствовало повышению эмоционального накала в публицистике, сближению статей с лирикой. В так называемой писательской публицистике, по крайней мере во многих лучших статьях, написанных А. Толстым, Л. Леоновым, Эренбургом и другими известными писателями, наблюдается явный перевес эмоционально-образного начала над логическим. В связи с этим видоизменялась жанровая природа публицистики. Публицистика преобразовалась, главным образом, в лирику. Некоторые исследователи характеризовали военную публицистику имея в виду ее лиричность и образность) как художественное творчество между прозой и поэзией - ближе к поэзии».
Эти суждения не бесспорны, но в них заключена известная доля истины, в основе публицистической статьи лежит не образ, а логически развитая мысль, имеющая актуальное общественно-политическое значение. Она, обращаясь подобно поэту-лирику к чувству разума читателя через образ-переживание, придает фактам, имеющим просто познавательное значение, эмоциональный характер, а всей статье единство поэтической идеи. Публицистическая мысль определяет структуру статьи, обретает силу страстного мОнолога, речи, обращенной к людям. Таковы лучшие статьи военных лет.
Например, эстетический центр, пафос статьи А. Толстого «Родина» заставляет раздуматься писателя-патриота о судьбе отечества в годину тяжких испытаний. Художник обращается к прошлому, чтобы проникнуться еще большей любовью к настоящему и укрепить свою веру в нерушимость земли русской. Образ бородатого пращура - это поэтически-возвы- шенное выражение лирического «я», это образ-переживание, проведенный сквозь строй отечественной истории и согретый единым патриотическим дыханием, все, что «померещилось» пращуру, - и «красные щиты Игоря», и «стоны русских на Калке», и «мужицкие копья на Куликовом поле», и «кровью литый лед Чудского озера» вплоть до той поры, когда «европейским державам пришлось потесниться и дать место России в «красном углу», а потом отступить перед народом и революцией, - все это есть лирическое освещение прошлого, история, переплавленная в любовь и ненависть. «Родина» А. Толстого - это лирика в прозе, песня об отчизне, как бы пришедшая из глубины веков.
Разумеется, границы между «просто» публицистикой и публицистикой художественной относительны. В военной публицистике они сосуществуют: в лучших статьях тех лет наши писатели поднялись до подлинной поэзии.
Единая в своей идейной основе, художественная публицистика 1941-1945 гг. весьма многообразна по форме. Это многообразие прежде всего обусловливалось творческой индивидуальностью писателя. Для Толстого-публициста была характерна опора на один факт, на один развернутый образ, спокойная, умеренная интонация. Всеволод Вишневский в своих статьях выступал как пламенный оратор. Он звал не к раздумью, а к действию. Излюбленный способ построения статей Ильи Эренбурга - контраст. Краткие авторские ремарки полны неподдельного сарказма. Леонид Леонов склонен к широким философским обобщениям, к глубоким размышлениям, к раздумью. Б. Горбатову лучше всего удавались интимные, задушевные беседы с читателем («Письма товарищу»).
По настроению, по тону военная публицистика была либо сатирической, либо лирической. В сатирических статьях подвергались беспощадному высмеиванию фашистские захватчики. Излюбленным жанром сатирической публицистики стал памфлет.
Статьи, обращенные к Родине, к народу, имели задушев- но-лирическую окраску и были весьма разнообразны по жанру. Традиционные статьи-обращения, призывы, воззвания, письма, дневники, статьи-новеллы и другие разновидности публицистических форм широко и смело использовались публицистами: Писатели заботились не о «чистоте» жанра, а о силе и цельности чувств и нередко совмещали в одном произведении и статью-новеллу, и публицистическое письмо, и элементы памфлета. Таково, к примеру, второе письмо Леонида Леонова «Неизвестному американскому другу».
Своим статьям писатели нередко придавали ритмический характер, вводили в текст своеобразные рефрены, параллелизмы, инверсии, умолчания, риторические вопросы. Авторы стремились к точности в выборе стилистических и эмоцио- нально-экспрессивных средств языка, смело сочетали «высокую» и «низкую» лексику при характеристике противоборствующих социальных сил. Так, для Л. Леонова бойцы нашей армии - «труженики добра и правды», а гитлеровцы - «отвратительная зеленая плесень», «двуногие твари», «сброд» и т. д.
Публицистика оказала огромное влияние на все жанры литературы военных лет и прежде всего на очерк. Подобно публицистам и лирикам, очеркисты старались ни на шаг не отставать от военных событий и играли роль своего рода литературных разведчиков. От них мир впервые узнал о бессмертных именах Зои Космодемьянской, Лизы Чайкиной, Александра Матросова, о подвиге панфиловцев, о героизме молодогвардейцев. Поэме «Киров с нами», повести «Дни и ночи», роману «Молодая гвардия» предшествовали очерки тех же авторов.
Фронтовой очерк начинает свой путь с репортажа, с описания боевых эпизодов. Но не прошло и двух-трех месяцев, как определились три основных типа очерка: портретный, путевой и событийный. Причем каждый из них претерпел эволюцию.
Первоначально портретный очерк представлял собою описание героического подвига того или иного советского патриота. Затем писателей начинают все более интересовать не только подвиги, но и фронтовые будни, нелегкий путь формирования солдата. Характерным является очерк В. Кожевникова «Рождение воина» (февраль 1943 г.).
Очерки Петра Лидова «Таня» и «Кто была Таня» (февраль 1942 г.) о Зое Космодемьянской положили начало галерее портретов прославленных героев Отечественной войны - Лизы Чайкиной, Александра Матросова, Константина Засло- нова, братьев Игнатовых, Александра Покрышкина и т. д.
Был распространен, особенно в 1943-1945 гг., очерк о подвиге большой группы людей. Так, появляются очерки о 62-й армии (В. Величко), о ночной авиации «У-2» (К. Симонова), о героическом комсомоле (Вс. Вишневский) и т. п. М. Шолохов, А. Фадеев, Н. Тихонов в своих очерках воссоздают портрет сражающегося народа, образ Родины. На редкость поэтичны публицистические очерки, посвященные Украине и Белоруссии («Гудит Украина» А. Корнейчука, «Слава народу- воину» А. Довженко, «На полях Белоруссии» Вл. Лидина). Исторический портрет родины создан в очерках Н. Тихонова «1919-1942», Л. Мартынова «Лукоморье», Вс. Вишневского «Крах Остланда».
Очерки, посвященные героическому тылу, как правило, представляют собою также портретные зарисовки. Причем с самого начала писатели обращают внимание не столько на судьбы отдельных героев, сколько на массовый трудовой героизм. Наиболее интенсивно о людях тыла писали М. Шаги- нян, Е. Кононенко, А. Караваева, А. Колосов.
Тема «возвращения» - самая характерная для путевого очерка. Зимнее наступление 1941/42 гг. породило целую серию статей о возвращении отвоеванных у фашистов городов и деревень («Городок» Е. Габриловича, «Проклятые и осмеянные» В. Гроссмана, «На западе» Е. Петрова и др.). С наступательными боями 1942-1943 гг. связаны очерки А. Фадеева,
A. Суркова, Б. Горбатова, А. Твардовского, Л. Первомайского, Н. Грибачева. Массовый поток путевых очерков наблюдается в 1944-1945 гг. Писатели шагают вместе с армией на запад и описывают этап за этапом ее победную поступь. Так, Л. Соболев в цикле очерков «Дорогами побед» («Правда», 1944) рассказывает об освобождении Минска, Одессы, Севастополя, о взятии Констанцы и Бухареста. Вс. Иванов создает очерк «Русские в Берлине» (апрель 1945 г.). В конце войны появляется большое количество очерков, рисующих победоносное шествие наших войск. Об освобождении народов Европы от фашистского ига рассказывается в очерках Л. Славина «На польской земле», Б. Полевого «По верхней Силезии», «В глубине Европы» П. Павленко, «Дорога на Берлин»
B. Гроссмана и т. д.
Если портретные очерки изображали героизм советских людей, а путевые сосредоточивали внимание на описании истерзанного фашистами облика родной земли и поверженной
Европы, то событийные представляют собой художественную летопись боевых операций. Причем их основным содержанием является героизм народных масс. Событийный очерк включает в себя и портретные характеристики, и описания, свойственные путевому очерку, и публицистический элемент. Он вырастает из «боевых эпизодов», которыми были первоначально заполнены центральные и фронтовые газеты. Оборона Ленинграда и битва под Москвой явились причиной создания ряда очерков, в которых предпринимается попытка перейти от описания боевых эпизодов к обобщениям. Об этом свидетельствуют очерки «Москва. Ноябрь 1941 года» В. Лидина, «Июль-декабрь» К. Симонова. Стойкость ленинградцев отражается в публицистических очерках Вс. Вишневского «Октябрь на Балтике» и Н. Тихонова «Киров с нами». Н. Тихонов создает большое количество очерков о ленинградской эпопее. Среди них следует упомянуть «Битву за Ленинград», «Город- фронт», цикл очерков «Ленинградский год» (1943) и очерк «Победа!». С Ленинградом и Балтикой связано творчество очеркистов Вс. Вишневского, В. Саянова, В. Кетлинской, О. Берггольц, В. Инбер, Н. Чуковского и книга очерков А. Фадеева «Ленинград в дни блокады». Сталинградская битва нашла отражение в серии очерков В. Гроссмана, К. Симонова, Е. Кригера, Б. Полевого, В. Коротеева и др.
В изображении военных событий наши очеркисты пошли за Л. Толстым. Традиции «Севастопольских рассказов» чувствуются и в композиции, и в принципах подачи материала, и при изображении народного героизма. Особого мастерства достигает Н. Тихонов как очеркист. Его очерки «Ленинград в мае», «Ленинград в июне», «Ленинград в июле» 1942 года и т. д. вплоть до очерка «Ленинград в январе 1944 года. Победа!» - это не столько летопись событий великой битвы самой по себе, сколько художественная характеристика боевого народного духа, а это важно, так как никакой архивный документ не сможет сохранить для потомства и сотой доли того, что уловит чуткое ухо и зоркий глаз художника. Н. Тихонов показывает, как день за днем, месяц за месяцем жили Ленинград и его защитники.
В событийных очерках нашли отражение сражение за Кавказ (Б. Горбатов), освобождение Донбасса (Н. Грибачев,
В. Величко), Курско-Орловская битва (К. Федин, Л. Первомайский, В. Полторацкий), события в Крыму (С. Борзенко), падение Кенигсберга, Берлина и т. д. Однако за стремительным наступлением нашей армии, развернувшимся по всему фронту в 1944-1945 гг., не успевали следовать даже очеркисты. И хотя иногда увлечение очеркистов путевым очерком приводило к неоправданно преувеличенному вниманию к врагу, к его переживаниям в дни поражений и капитуляции (Л. Славин, М. Гус, Б. Агапов и др.), в целом портретный, путевой и событийный фронтовые очерки выполнили свое предназначение и проложили дорогу другим жанрам, и прежде всего рассказу.
Если рассказ «есть эпизод из беспредельной поэмы судеб человеческих», который, по Белинскому, в одном мгновении сосредоточивает столько жизни, сколько не изжить ей и в века, то Отечественная война была особенно щедра на такого рода эпизоды. Война, казалось, сама претендовала на роль «рассказчика», и художнику оставалось лишь быть ее секретарем. Это отчасти послужило причиной тому, что рассказ в 1941-1945 гг. становится заметным литературным явлением. Рассказы печатаются на страницах газет и журналов, издаются отдельными книжками.
Однако успехи военного рассказа по сравнению с другими жанрами тех лет относительно скромны, а его путь весьма противоречив. Первым препятствием на пути рассказа тех лет оказалось, как это ни парадоксально, обилие тех самых эпизодов, о которых шла речь. Беллетристу военных лет, чтобы быть рассказчиком, надо было преодолеть силу притяжения факта, «задушить» в себе очеркиста, подняться на новую ступень художественного обобщения.
Очеркист «очерчивает» реальные факты, описывает действительность, виденную и изученную им, если угодно, творит, но из готового, данного действительностью материала. Рассказчик же создает характеры и ставит их «в такие отношения между собой, из каких образуются сами собой романы или повести» (В.Г Белинский). Переключиться с очерка на рассказ даже опытному автору не всегда удавалось.
В начале войны и даже позже обнаруживалась у ряда рассказчиков тенденция к ложноромантическому изображению героических подвигов. Она оказала влияние на Б. Лавренева («Подарок старшины», 1942), Вл. Лидина (сб. «Простая жизнь», 1943), Л. Кассиля («Есть такие люди», 1943), В. Ильенкова («Оборона села», 1942), Ф. Панферова, Л. Никулина и др. Немцы изображались в этих произведениях крайне глупыми и трусливыми солдатами, с которыми герои расправляются без всякого труда, порой без оружия, а при помощи палки, кочерги, хворостинки, черпака воды («Старый водовоз» В. Кожевникова) и т. д. Такого типа рассказы не составили славы литературе военных лет.
Однако именно в годы войны небывало расцвела подлинно романтическая новелла. В ней нашло отражение страстное, ни с чем несравнимое, всепоглощающее желание победы над врагом. Без преувеличения можно сказать, что девять десятых новелл военного времени связано с поэтизацией боевых подвигов. Эта тема традиционна для советского рассказа. Интерес к ней не угасал с времен гражданской войны, а в конце 30-х годов даже усилился в связи с событиями у озера Хасан и др. Наряду с правдивыми произведениями в рассказах 30-х годов встречалось - и часто - легкомысленное, бездумное изображение войны. События первых месяцев Отечественной войны заставили нашу литературу круто изменить курс. Правдивое изображение войны, присущее главному направлению нашего искусства, восторжествовало по всему литературному фронту.
Уже в первые месяцы войны появляются не совсем обычные для предвоенной прозы рассказы («Соловьи» Л. Соболева, «В горах» И. Арамилева). Необычность их заключалась не в выборе темы (тема та же - война), а в романтически-приподнятой, условной манере изложения.
В 1942-1943 гг. количество романтических новелл значительно увеличивается: «Морская душа» Л. Соболева, «Мать» А. Довженко, «Чайная роза» Б. Лавренева, «Слово об Иване Спросиветер» Н. Ляшко, «Дед-матрос», «Дерево родины», «Броня», «Одушевленные люди» А. Платонова, «Душа корабля» Л. Соловьева, некоторые рассказы В. Каверина, П. Павленко, Н. Тихонова, К. Паустовского, П. Скосырева и др.
В 1944-1945 гг. поток романтических новелл несколько ослабевает. Но они не сходят со сцены. Следуя примеру
Jl. Соболева, писатели создают циклы новелл: «Севастопольский камень» Л. Соловьева, «Русские ночи» Н. Ляшко, «Горы и ночь» В. Козина и др. В рассказах поэтизируются подвиги моряков (Л. Соболев, Л. Соловьев), разведчиков и партизан (Н. Ляшко), матерей воинов (А. Довженко), стойких и мужественных командиров (В. Кожевников), летчиков, артиллеристов, стариков и детей и т. д. Существенное место занимает поэтизация высоких нравственных качеств советских людей, воспевание чистой, возвышенной и самоотверженной любви (М. Пришвин, К. Паустовский).
Эмоциональная гамма романтических новелл разнообразна, но преобладающим был героико-возвышенный тон, который, однако, никогда не терял качества непосредственности и задушевности.
Многие романтические новеллы основаны на фактическом материале. Герои рассказов Л. Соболева «Морская душа», как правило, взяты из жизни. В основу рассказа А. Платонова «Одухотворенные люди» положен подвиг политрука Фильчен- кова и его товарищей. Легенды творила сама жизнь, отсюда правдивость рассказов военных лет, написанных в романтическом ключе. Как правило, им несвойственна характерная для традиционного романтизма сложность и запутанность сюжета, различные стилистические украшения и т. д. Таковы страстные маленькие рассказы Л. Соболева, построенные на достоверных легендах.
Но как ни правдоподобны романтические новеллы военных лет, от реалистических рассказов их многое отличает. Различия начинаются прежде всего с сюжета. Если сюжет реалистического рассказа жизненно достоверен, то романтическая новелла чаще всего построена на ситуациях исключительного характера. В новелле Л. Соболева «Батальон четверых» рассказывается о том, как четверо советских солдат, имея на руках раненого товарища, отбились от сотен врагов, прорвали кольцо окружения и вышли к своим. Старшина - моряк Петрищев («Душа корабля» Л. Соловьева) трижды умирал и трижды воскресал из мертвых, чтобы бить ненавистного врага. В рассказе «Мера твердости» В. Кожевников повествует о фантастически непобедимом пулеметчике, который не выпустил из рук тяжелого пулемета даже тогда, когда обвалившейся железобетонной балкой ему придавило ноги. Мерой стойкости для героев романтических новелл становится сверхмера.
Романтические герои JI. Соболева, JI. Соловьева и других рассказчиков - натуры цельные. Борьба для них - жизненная необходимость, а героизм - естественное проявление этой борьбы. Они люди действия. Для них нет нерешенного вопроса «быть или не быть». Только борьба, только победа! Они не избегают опасности, а идут навстречу ей и совершают героические подвиги по приказу своей собственной совести. Таковы, например, разведчики из новеллы «И миномет бил» JI. Соболева, отважная женщина Мария Стоян, спрятавшая у себя советских летчиков, из рассказа «Мать» А. Довженко.
J1. Соболев в рассказах о «морской душе» выделяет одну черту советского моряка - его беспримерную храбрость, отвагу и мужество в борьбе с врагами - и абстрагируется от всех других. Он скуп на бытовые или психологические детали, почти ничего не говорит о прошлом своих героев, об их личных склонностях, привязанностях или привычках. Не интересуют автора и этнографические черты героев. Мы даже не знаем, откуда они - из Сибири, Белоруссии или с Урала. Его герои живут сложившимися убеждениями. Этого же принципа в обрисовке героев придерживаются А. Платонов, JI. Соловьев и другие авторы романтических новелл.
Поэтика романтических новелл была подчинена одному - показать в возможно яркой, и полной форме героические подвиги людей. Романтическая форма обобщения не противоречила ни правде факта, ни эстетическим вкусам народа. Эти новеллы оставили заметный след в истории русской литературы.
Как ни значительны были достижения романтиков-новел- листов, основу основ и в те годы все же составила конкретно- реалистическая новелла: рассказы Н. Тихонова, Б. Горбатова, Ф. Гладкова, К. Симонова и др. Одним из лучших таких рассказов оказался «Русский характер» Алексея Толстого.
Первоначальная основа рассказа А. Толстого, как известно, документальна. Однако художник преобразил конкретный жизненный факт и создал живой и многогранный образ русского воина Егора Дремова. Он ввел в повествование прием узнавания и применил распространенную в дни войны композиционную схему рассказа в рассказе. В новелле слышится как бы три повествовательных голоса: голоса умного, наблюдательного рассказчика Ивана Сударева, автора и голос самого Егора Дремова. Благодаря этому многоголосию повествование приобретает объемный и разносторонний характер. Неповторимые детали быта, подмеченные героем, черты характера, тонко «Прокомментированные» рассказчиком, словно бы изнутри подготавливают авторские обобщения и придают им поразительно достоверный характер. Заключительные строки писателя-патриота увенчивают рассказ эпической концовкой: «Да, вот они, русские характеры! Кажется, прост человек, а придет суровая беда, и поднимется в нем великая сила - человеческая красота».
С подлинной глубиной и эпическим размахом нарисовал М. Шолохов национальный характер русского воина, путь формирования солдата в рассказе «Наука ненависти».
Романтические и реалистические рассказы военных лет обогащают представление читателя об образе народа на войне и вместе с очерком как бы прокладывают путь героической повести, нащупывая основные сюжетные узлы в запутанном лабиринте многолюдных военных событий и человеческих судеб.
Илья Эренбург во время войны не раз утверждал, что в блиндаже «некогда писать повесть и обдумывать роман, а воинам некогда читать его. Все это, - говорил он, - станет возможным только после победы». Однако за четыре года, кроме доброй сотни поэм, только на русском языке было.опубликовано более полутораста повестей и романов. Почти все они связаны с жгучей темой современности - темой войны.
Первыми крупными повествовательными произведениями о войне были «Русская повесть» П. Павленко,- «Гвардейцы» Ю. Либединского, «Своими глазами» Ф. Панферова (январь - май 1942 г.). В них заметно стремление авторов овладеть батальным сюжетом, запечатлеть черты героического времени, наметить характеры. Однако эти повести во многом оказались несовершенными. Писатели увлеклись «картинным» живописанием сражений, описанием счастливых неожиданностей, встреч и всевозможных подвигов. Такого типа произведения появлялись и позже («Золотая звезда» Л. Никулина, «День рождения» Г. Фиша, «Твой товарищ» С. Крушин- ского и др.). Идейно-познавательное и эстетическое значение этих произведений невелико. Но они в какой-то мере послужили началом появления суровых и правдивых повестей о солдатских буднях («Волоколамское шоссе» А. Бека, «Дни и ночи» К. Симонова, «Командир дивизии» Г. Березко и др.).
А. Бек решительно выступает против примитивного изображения войны и советского солдата на войне, зло высмеивая «ефрейторов от литературы», которые пишут о бойцах, не ведавших страха и рвущихся в бой. Сходные эстетические позиции занимали К. Симонов и Г. Березко. Война в их произведениях дается без прикрас. Пыль, дым, копоть, ночной мрак, бесконечные фонтаны взрывов, автоматный треск, грохот, шум и какая-то тупая привычка ко всему этому - вот пейзаж повести «Дни и ночи», ее фон и колорит. В повести Г. Березко солдаты не несутся в атаку, а ползут по топкому болоту, барахтаясь в ледяной каше. «Не ожидайте от меня живописания природы», - предупреждает главный герой «Волоколамского шоссе».
Если в названных выше произведениях победы добивались сравнительно легко, то в повестях А. Бека, К. Симонова, Г. Березко они завоевываются ценой нечеловеческих усилий. Атаки полков комдива Богданова («Командир дивизии») захлебываются одна задругой. Невыносимо тяжело защитникам Волоколамского шоссе сдерживать натиск немецких полчищ. Трижды трудно героям «Дней и ночей» под Сталинградом. Но эти невероятные, нечеловеческие трудности выдерживают на своих плечах самые обыкновенные люди: капитан Сабуров («Дни и ночи»), рядовой комдив Богданов («Командир дивизии»). Они находят в себе силы не только выстоять, но и пересилить врага.
А. Бек, К. Симонов и отчасти Г Березко не столько повествуют о сражениях, сколько исследуют причины жизнестойкости своих героев, характер их патриотизма и приходят к выводу, что ключи от победы хранятся не просто в героических подвигах бесстрашных богатырей, а в повседневном ратном труде, в умении воевать. «Солдат идет в бой не умирать, а жить», - говорил генерал Панфилов.
Героям рассматриваемых повестей чужда патетика, ненавистна фраза. Они скупы на слова, сдержанны в чувствах, деятельны и энергичны. Печать собранности, деловитости лежит и на самом повествовательном стиле,
В повестях А. Бека, К. Симонова, Г. Березко наметился новый поворот темы. Он был совершен не без влияния Л.H. Толстого, который в «Севастопольских рассказах», в «Войне и мире» баталиям с музыкой и барабанным боем противопоставил «прозу» войны, ее подлинную правду.
«Волоколамское шоссе», «Дни и ночи», «Командир дивизии» - значительное явление в прозе военных лет. Однако названным произведениям недоставало той эпической широты, которой требовал сам. предмет изображения - народная война. Это выразилось прежде всего в том, что в анализируемых произведениях народный опыт войны связывается по существу с одним человеком. Грань между «я» и «мой батальон», «моя дивизия» в ходе развития действия не исчезает, а как будто бы даже усиливается. Командирская воля часто противопоставляется беспечности, лени, трудноистребимому «авось», якобы присущим солдатской массе («Волоколамское шоссе»); единовластие командира становится определяющей чертой его поведения («Командир дивизии»); рядовые воины шаблонны и схематичны («Дни и ночи»).
Отсутствие органической слитности с массами отрицательно сказалось на характере главных героев. По общему мнению, высказанному критикой, капитан Сабуров как личность ограничен, сух, а любовная линия в повести «Дни и ночи» явно не удалась. Момыш-улы в отношениях с людьми прямолинеен и несколько догматичен. Всю сложность солдатской психологии он стремится уложить в формулу: страх и бесстрашие (первоначальная журнальная редакция повести так и была озаглавлена: «Повесть о страхе и бесстрашии»). Человечность, мудрое отеческое отношение к солдатам, столь характерные для Панфилова, как бы гаснут в натуре комбата. С еще большим основанием можно сделать такого рода упреки Г. Березко.
Наследуя лучшие традиции русской батальной прозы, А. Бек, К. Симонов, Г. Березко сказали много правдивого о войне, о действенном патриотизме, об умении побеждать, о фронтовом товариществе. Их произведения имеют серьезную познавательную ценность, но им еще не удалось по-настоящему поставить проблему создания народного характера.
К ней вплотную подошли В. Гроссман («Народ бессмертен»), В. Василевская («Радуга»), Б. Горбатов («Непокоренные»). И сделали они это с иных эстетических позиций, в ином стилистическом ключе.
В. Гроссман настойчиво и вполне определенно стремится провести мысль о народном характере войны. Он вводит в повествование большое количество действующих лиц, создает многочисленные массовые солдатские сцены, воспроизводит разговоры, шутки, смех, споры солдат и т. д. Описания сопровождаются многочисленными публицистическими отступлениями, рассуждениями о роли народа в Отечественной войне. Повесть густо населена. И солдаты, и мирные жители едины в борьбе с ненавистным врагом.
Повесть «Народ бессмертен» лирична. Поэтическая идея о народной войне нашла особенно глубокое выражение через лирическое начало. Прямые и косвенные лирические отступления цементируют повествование, расширяют радиус обозреваемых позиций, придают смысл многочисленным разрозненным явлениям войны, нашедшим отражение в повести. Авторское «я» обнимает собою и пылающий в ночи город, и отступающие колонны советских частей, и скорбное село по ту сторону военного рубежа... Автор превосходно передает общую атмосферу первой военной осени, создает так называемый собирательный образ народа, рисует широкую эпическую картину войны, включая в нее и лагерь врагов.
Центральный конфликт повести построен не на внутренней коллизии переживаний (страх и бесстрашие в повести «Волоколамское шоссе»), а охватывает главный конфликт эпохи: столкновение двух сил - России, родины ленинизма, и фашистской Германии, - нашедшее сюжетное выражение в схватке Мерцалова и Богарева с немецким полковником и в поединке Семена Игнатьева с фашистом. Изображая героев, В. Гроссман стремится не столько к индивидуализации характеров, сколько к созданию народных национальных типов. Так, Мерцалова он наделяет бесстрашием, Богарева - умом, Чередниченко называет «солдатским Кутузовым», а Семен Игнатьев вбирает различные черты народного характера: бесшабашную удаль, находчивость, душевную щедрость, красоту и силу, остроумие.
Сходные принципы изображения лежат в основе «Радуги» и «Непокоренных». При всей индивидуальности почерков В. Василевская и Б. Горбатов стремятся к одному: к возможно более широкому показу пожара партизанской войны. В «Радуге» все село активно сопротивляется немцам. Горе Олены Костюк - это горе всего села, всей Украины. Художник рисует образ Украины - «в крови и пламени, с задушенной песней на устах, с фудью, растерзанной немецким сапогом». Олена Костюк, партизанская мать, возвышается до образа-символа матери-родины, неустрашимой и непобедимой. Б. Горбатов через образы Тараса и его сына Степана, которые ищут один неразоренные места, другой - непокоренные души, рисует эпическую картину всенародной войны. Семья Тараса - это олицетворение борющегося народа. Все, что мучит и волнует старого Тараса, потомка казаков-запорожцев, опоэтизированных Гоголем, мучит и волнует весь народ. В его судьбе - судьба народная: «Весь на-, род шел прикованный к тачке, шел и старый Тарас».
Первоначальная позиция Тараса «нас это не касается» была своего рода формой сопротивления врагу. Она, например, и отдаленно не напоминала «философию невмешательства» мистера Бантинга из романа английского писателя Роберта Гринвуда «Мистер Бантинг в дни мира и войны». Бантинг избрал философию «нас это не касается» для того, чтобы уйти от борьбы, замкнуться в своем узком мещанском мирке. Его индифферентизм неисчерпаем. Тарас Яценко, превратив свою квартиру «в чисто дот», с самого начала шел к активному сопротивлению. «Сыны мои в обороне не устояли. Я устою. Я дождусь», - сказал сам себе старый Тарас. И не явилась еще на свет сила, которая могла бы сдвинуть Тараса с места, превратить старого рабочего в раба.
Анализируемые произведения в высшей степени драматичны. В. Василевская и Б. Горбатов показывают врага во всей его звериной сущности. Образ капитана Вернера («Радуга»), стреляющего в маленькое личико приподнятого за шиворот новорожденного младенца на глазах обезумевшей матери, заставил содрогнуться даже скептически настроенных буржуазных журналистов.
Эпическая широта в «Радуге», «Непокоренных», «Народе бессмертном» становится главным изобразительным принципом. Образы Семена Игнатьева, Олены Костюк, Тараса Яцен- ко выходят за грань индивидуальных характеров, превращаются в нарицательные. Это роднит их с традиционным героическим эпосом. Вместе с тем следует подчеркнуть, что В. Гроссман, В. Василевская и Б. Горбатов в развитии этого принципа дошли до той черты, за которой герой может утратить связь с живой реальностью и превратиться в абстракцию, отвлеченный символ. О реальности такой опасности свидетельствует неудача в изображении военачальников в повести В. Гроссмана. Еремин, Самарин, Чередниченко, Богарев как бы заслоняют друг друга. Необходимо было создать такие характеры, которые, сохраняя эпическую общезначимость, не утрачивали бы живые черты конкретной личности. Эту задачу в годы войны успешно решали М. Шолохов («Они сражались за Родину»), Л. Леонов («Взятие Великошумска»), А. Фадеев («Молодая гвардия»).
Предыстория романа М. Шолохова «Они сражались за Родину» связана с очерками «На Дону», «Военнопленные», «Наука ненависти». М. Шолохов один из первых почувствовал и отразил в своих очерках народный характер войны и в главах «Они сражались за Родину» с высокой художественной выразительностью показал настоящую, а не выдуманную безжалостную войну.
В опубликованных в дни войны главах описано всего-на- всего два боя, в котором принимали участие остатки разбитого полка. В этих боях фронтовая смерть в два приема выкосила добрую половину изображенных художником героев. Погибли капитан Сумсков, повар Лисиченко, Кочетыгов, насмерть сражен Иван Звягинцев.
Однако не только драматизм характеризует это произведение. Никто до Шолохова в военные годы не проникал так глубоко в душу советского солдата, не рисовал так выпукло и ярко живые характеры, как это сделано в романе «Они сражались за Родину». Лопахин, Стрельцов, Звягинцев и их фронтовые товарищи живут богатой и содержательной духовной жизнью. Солдатские думы мудры, интересны, и, кажется, нет ни одного немаловажного вопроса, которого бы не коснулся солдатский ум. Они судят о положении на фронте, о характере войны, о причинах неудач, о товариществе, вспоминают родных, друзей, погибших солдат, любуются красотой природы, ненавидят фашистов, думают о судьбе отечества. Под пером Шолохова оживает и бурлит взволнованное многоликое море народной жизни. Но эта многоликая народная масса не бесцветна. Даже эпизодическое лицо несет в себе черты неповторимой индивидуальности и вместе с тем частицу всеобщего, народного характера.
Реалистический принцип изображения, положенный в основу романа «Они сражались за Родину», с наибольшей полнотой наследует лучшие черты батальной прозы русской литературы, традиции «Войны и мира». Вместе с тем он развивает и углубляет то новое, что внесли писатели в изображение войны, поэтизируя гражданскую войну («Хождение по мукам», «Последний из удэге», «Тихий Дон»). Он оказался весьма перспективным. В этом направлении в годы войны работают JI. Леонов, А. Фадеев.
Л. Леонов ломает событийные рамки повести, воскрешает в памяти генерала Литовченко чудесный образ учителя Куль- кова, из рассказов Соболькова создает прекрасную легенду о сказочном Алтае, рисует незатейливые узоры великошумских окрестностей, где испокон веков жили и живут многочисленные однофамильцы и земляки и генерала, и солдата Литовченко, водителя легендарного Т-34 номер 203. Делает он это для того, чтобы обнажить сами истоки патриотизма полюбившегося ему танкового экипажа, сделать наглядно-зримой кровную связь генерала и солдат с родиной, показать тот неиссякаемый источник, из которого черпают силы его танкисты в неравном поединке. Повесть Леонова «Взятие Велико- шумска» носит глубокий философский характер.
Событием большого значения явилась «Молодая гвардия» А. Фадеева. В подвиге краснодонцев художник уловил патриотический порыв молодости, романтику борьбы, столь характерную и естественную для комсомольцев военных лет, и бережно перенес ее на свое полотно, ничего не прибавляя к красоте жизни: подвиг молодогвардейцев не нуждается в преувеличениях.
«Молодая гвардия» - первый крупный завершенный роман об Отечественной войне, не только правдивый памятник беспримерному подвигу краснодонских комсомольцев, но и выдающееся художественное произведение о народной войне, обнаружившей в советских людях небывалую силу духа. Романтическая приподнятость характеров и всего стиля повествования обострила правду изображения событий. Фадеев сумел поставить и подлинно поэтически раскрыть целый комплекс нравственных проблем, определивших характер и исход войны (истоки мужества, стихийное и сознательное в борьбе, руководящая сила и инициатива самих масс, проблема отцов и детей, положительного героя и др.). «Молодая гвардия», представляя собой произведение высокого трагического накала, близка в то же время по своим жанровым приметам эпической поэме. В сочетании трагедии, эпоса и романтической патетики - своеобразие романа, проникнутого духом высокой гражданственности.
Одно из лучших произведений социалистического реализма, «Молодая гвардия», подобно таким книгам, как «Овод» и «Как закалялась сталь», облетела почти все страны мира, переведена на многие языки и стала одним из любимых произведений века, особенно молодежи.
Принципы поэтизации героического, разрабатываемые М. Шолоховым, Л. Леоновым, А. Фадеевым, нашли дальнейшее развитие в послевоенном романе о Великой Отечественной войне.
В годы войны создавались и такие произведения, в которых главное внимание обращалось не столько на народное героическое содержание, сколько на судьбу человека на войне. Человеческое счастье и война - так можно было бы сформулировать основной эстетический принцип таких произведений, как «Просто любовь» В. Василевской, «Это было в Ленинграде» А. Чаковского, «Третья палата» Б. Леонидова и др. Но эти произведения явились скорее заявкой на тему, нежели ее решением. Вплотную этой проблемой займутся романисты после войны.
По общему мнению, сложившемуся еще в дни войны и, видимо, справедливому, поэтизация труда удалась нашим художникам меньше, нежели изображение боевых подвигов. К теме труда писатели обращались реже, чем к теме войны. Первым, кто показал трудовые героические усилия, совершавшиеся в тылу, был А. Первенцев («Испытание»). Вслед за ним о трудовом содружестве фронта и тыла, рабочих и крестьян пишут Ф. Гладков («Клятва»), А. Караваева («Огни») и др. Наиболее удачным следует признать образ фрезеровщика Николая Шаронова, созданный Ф. Гладковым в повести «Клятва».
В дни войны, как никогда раньше, встал вопрос-о связях нашего народа со своим героическим прошлым. Патриотические традиции полнее и глубже всего были разработаны в жанре исторического романа. Исторический роман, который уже в 30-е годы занимал довольно почетное место в нашей литературе, в годы войны завоевывает большую популярность. Выходят «Порт-Артур» А. Степанова, «Дмитрий Донской» С. Бородина, «Багратион» С. Голубова, печатается продолжение «Петра Первого» А. Толстого, «Емельяна Пугачева» В. Шишкова, публикуются десятки широких полотен, посвященных татарскому нашествию, временам Александра Невского, Ивана Грозного, Петра 1, событиям 1812 г. и т. д. Эпоха Ивана Грозного, в частности, нашла отражение в романах В. Костылева, В. Сафонова, в драматургии А. Толстого, И. Сельвинского, В. Соловьева.
Тематика исторических романов военного времени определяется благородными патриотическими идеалами. Художники стремятся к реалистическому воспроизведению действительности, к раскрытию духа эпохи и характера народа. Вместе с тем в исторической прозе тех лет наблюдается тенденция к приукрашенному изображению царей. Это особенно сказалось на произведениях, в которых выведен Иван Грозный. «Онародование» царя, преувеличение его личных заслуг перед историей можно обнаружить в романах В. Костылева, в исторических драмах тех лет, в том числе в дилогии А. Толстого «Иван Грозный».
Большое место в романах занял образ военачальника, почти неизвестный литературе 30-х годов. Так, создаются образы Александра Невского, Дмитрия Донского, Кутузова, Багратиона, Нахимова, Макарова и других гениев русского военного искусства. Наиболее удачен в этом отношении роман А. Степанова «Порт-Артур».
Значительных художественных результатов достигли писатели, изображающие революционное прошлое нашего народа. В наиболее значительном из таких произведений - в романе «Емельян Пугачев» Вячеслава Шишкова - широким планом показана бунтующая Русь. Писатель заглянул в саму душу русского народа, беспокойную, вольнолюбивую, отчаянную, решительную и самоотверженную в минуты опасности, создал яркий, исторически правдивый характер народного вожака. Роман В. Шишкова стал одним из выдающихся произведений советской литературы.
Историческая проза военных лет - это эхо героического прошлого нашего народа. Вместе с воинской повестью и другими прозаическими жанрами, посвященными событиям 1941 - 1945 гг., она воссоздавала монументальный эпический образ народа-победителя и как нельзя лучше соответствовала настроениям и устремлениям русских людей в дни великой битвы.