Плач третьей птицы: земное и небесное в современных монастырях. Игумения Феофила (Лепешинская)Плач третьей птицы: земное и небесное в современных монастырях

Женское счастье - был бы милый рядом. В поп-припеве - вековые чаяния, которыми жила русская женщина: cемья, детки, домашний уют. Но в истории России есть те, кто пошли иным путем и выбрали служение иное.

Это - принявшие ангельский чин, русские монахини и их кормчие - игуменьи женских обителей. 7 выдающихся настоятельниц русских монастырей и их духовные подвиги, возвеличивающие русских женщин.

Настоятельница Марфо-Мариинской обители Елизавета Федоровна Романова

Великая княгиня Елизавета - родная сестра Российской Императрицы Александры Федоровны, внучка королевы Виктории. Она рано повзрослела, потеряв в детском возрасте мать, брата и сестру.С малых лет поняла она, что жизнь на земле - это крестный путь. Став женой Великого князя Сергея Александровича, она осознанно приняла православие, вопреки воле своего отца.

В России Елизавета Федоровна занималась благотворительностью, раздавала еду, одежду, деньги, пеклась о жизни несчастных. Во время Русско-японской войны, она организовала во всех залах Кремлевского дворца мастерские для помощи фронту. Отсюда шли на фронт тюки с продовольствием, обмундированием, медикаментами и подарками для солдат. Великая Княгиня отправляла на фронт и походные церкви с иконами, лично от себя посылала Евангелия и молитвенники.

На третий день после смерти мужа Елизавета Федоровна пришла в тюрьму к убийце и просила убийцу покаяться. Он этого не сделал. И все равно, Великая Княгиня ходатайствовала Императору Николаю II о помиловании Каляева, но это прошение было отклонено.

После трагедии Елизавета Феодоровна решила посвятить свою жизнь Господу через служение людям. Она продала свои драгоценности и на вырученные деньги купила на Большой Ордынке усадьбу с садом, где и расположилась Марфо-Мариинская Обитель Милосердия (монастырь с сочетанием благотворительной и медицинской работы). Сёстры, жившие в обители, в отличие от монахинь, могли уйти из обители, создать семью. Обитель должна была оказывать комплексную, духовно-просветительскую и медицинскую помощь нуждающимся, которым часто не просто давали еду и одежду, но помогали в трудоустройстве, устраивали в больницы. В обители были созданы амбулатория, аптека, где часть лекарств выдавалась бесплатно, приют, бесплатная столовая и еще множество учреждений. В Покровском храме обители проходили просветительские лекции и беседы, заседания Императорского Православного Палестинского общества, Географического общества, духовные чтения и другие мероприятия.

В апреле 1918 года Елизавета Фёдоровна была арестована.

Ее вместе с другими членами царской семьи и сестрой обители Варварой, добровольно оставшейся при Елизавете Федоровне, привезли в сибирский город Алапаевск 20 мая 1918 года. 5(18) июля палачи с площадной руганью, избивая мучеников прикладами винтовок, сбросили их в шахту.

В настоящее время мощи преподобномученицы Елисаветы почивают в храме равноапостольной Марии Магдалины у подножия Елеонской горы.

Схиигуменья Фамарь (Тамара)

В миру княжна Тамара Александровна Марджанова. Родилась в конце шестидесятых годов XIX века. Она происходила из богатой грузинской семьи, получила очень хорошее светское воспитание и образование. В двадцать лет осталась сиротой. После кончины матери, летом, она с сестрой и братьями гостила недалеко от женского монастыря во имя св. Нины в Бодбе. Однажды, зайдя туда на службу, она почувствовала, как к ней сошла благодать и попросила матушку-игуменью принять ее в монастырь. Родственники Тамары были против, и ей ничего не оставалось, как сбежать.

Рассказывают, что люди, находившиеся в церкви во время ее пострига, видели белого голубя, вившегося над головой матушки. В 1902 году совсем молодая Тамара становится игуменьей Бодбийского монастыря, в котором было около трехсот сестер.

В 1905 году революционно настроенные горцы терроризировали мирных грузин-крестьян, всячески притесняя их. Крестьяне обращались за помощью в Бодбийский монастырь, и матушка всех обижаемых брала под свою защиту, помогала им, а иногда оказывала приют в стенах монастыря. Революционеры были сильно раздражены этим фактом, подбрасывали ей анонимные письма с угрозами. В Петербурге, в Синоде, обеспокоились судьбой матушки, явно подверженной опасности, и указом Святейшего Синода - без ее желания - перевели в Москву настоятельницей Покровской общины.

Монахини Покровской общины работали сестрами милосердия. Тамара очень сблизилась с Великой княгиней Елизаветой Федоровной. Общение повлияло на желание матушки построить скит под покровом ее любимого святого - преподобного Серафима Саровского. Так появился Серафимо-Знаменский скит. К сожалению, просуществовал он всего двенадцать лет. Был закрыт и уничтожен большевиками.

Матушку сослали в Сибирь, где болезни забрали ее силы. Похоронили ее в Москве, на Введенских горах, недалеко от могилы о. Алексея Мечева.

Серафимо-знаменский скит ныне действует под руководством настоятельницы - матушки Иннокентии.

3 Игуменья Серафима Чичагова

В миру - Варвара Чичагова-Черная, родилась в 1914 году в Петербурге. Мать - медицинская сестра, приняла монашество с именем Серафима. Дед - Леонид Михайлович Чичагов, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Серафим (Чичагов); в 1997 году прославлен в лике святых Русской Православной Церкви.

С детства была воспитана в православной вере. Особенно сильно на нее повлиял дед Серафим. Вспоминала, как до ареста, по вечерам «дедушка садился за фисгармонию - с ней он никогда не расставался - и играл или сочинял духовную музыку, а я сидела на диване, смотрела на него или читала и ощущала благодать, от него исходящую». С 1986 года Варвара шесть лет несла послушание за свечным ящиком в московской церкви во имя пророка Божия Илии, что в Обыденном переулке, где находится образ Спасителя, написанный её дедом. Параллельно у себя на дому вела православные семинары для столичной интеллигенции.

Под руководством своего духовного наставника, митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, занималась сбором и публикацией материалов для канонизации деда. В 1993 выпустила в свет двухтомник трудов митрополита Серафима под названием «Да будет воля твоя». В 1994 ее стригут в монашеский чин с именем Серафима, в честь матери, тетки, деда. С 1994 по 1999 Серафима была настоятельницей Новодевичьего монастыря.

В обители ею был введён монастырский устав, организован монашеский хор, создан шеститомный синодик для поминовения священнослужителей, монахинь и благоустроителей монастыря со дня его основания. Матушка ростоянно заботилась о благолепии храмов, с приобретением ткацкого станка началось возрождение рукоделия в монастыре: ковроткачества, пошива и ремонта облачений. Были созданы иконописная и золотошвейная мастерские.

Внесла значительный вклад в сооружение храма - памятника Новомученикам и Исповедникам Российским в Бутово, где в годы советской власти приводились в исполнение смертные приговоры, в том числе и в отношении священнослужителей (там же был расстрелян её дед, митрополит Серафим).

Преподобномученица Арсения игуменья Шуйская

В миру Анна Добронравова, родилась в 1879 году в селе Шегарском Владимирской губернии в семье священника. По окончании епархиального училища Анна поступила учительницей в детский приют при Шуйском Воскресенско-Феодоровском монастыре. В её обязанности входило обучать девочек грамоте и рукоделию. В этом же монастыре она приняла монашеский постриг с именем Арсения. В 1915 после кончины прежней игуменьи сестры избрали ее. Матушка Арсения усердно изучала творения святых отцов, особо пользуясь духовными советами Святителя Игнатия (Брянчанинова). В монастыре она вела тихий уединённый образ жизни, почитала себя ниже всех, часто спрашивала совета у других.

После 1917 года богоборческая власть распорядилась закрыть монастырь, но затем позволила не закрывать с тем требованием, однако, чтобы монахини работали в совхозе. Сочувствовавший им директор совхоза убедил монахинь согласиться на это, пообещав, что будет им платить за труд, а работать будут только те, кто сможет. По праздникам сестры не работали, пребывая на молитве в храме. Прежде чем поставить какую-либо монахиню на работу, директор спрашивал разрешения у игуменьи. Так довольно безмятежно прожили десять лет насельницы среди бушующего моря безбожия. Но в 1929 году власти прислали распоряжение о закрытии монастыря и недопущении церковных служб и иноческой жизни ни под каким видом. Директор совхоза, не желая принимать участия в разорении обители, уволился и уехал. Монастырь закрыли.

В апреле 1932 года игуменья Арсения была арестована.

В тюрьме матушка тяжело заболела. Она скончалась в 1939 году в больнице Ивановской тюрьмы. Причислена к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских.

Игуменья Мария Ушакова

Елизавета Алексеевна Ушакова выросла в светской семье. После чтения творений свт. Тихона Задонского неожиданно почувствовала призвание к духовной жизни. Услышав о святости уже почившего тогда старца Серафима, она возгорелась любовью к нему. С трудом получив благословение отца, она поступила в Дивеевскую обитель, предназначенную ей для величайших испытаний и трудов. С самого начала своего пребывания в обители (с 1844 г.) она исполняла много различных поручений и монастырских послушаний, так что приобрела навыки и знания по управлению обителью. Сестры ее любили и вскоре выбрали начальницей.

Постепенно Елисавета Алексеевна стала устраивать жизнь в общине по заповедям Царицы Небесной. В 1862 году она была пострижена в монашество с именем Мария и возведена в сан игумений. На начало ее служения в обители не было ни денег, ни продовольствия. Батюшка Серафим предсказывал: «На 12-й начальнице устроится монастырь». Игуменья Мария обладала кротким, но твердым характером, во всем советовалась с блаженными: сначала с Пелагией Ивановной, а после ее кончины с Прасковьей Ивановной. При ней возведены Троицкий собор, колокольня, игуменский корпус с домовым храмом св. равноап. Марии Магдалины, трапезный храм св. блгв. князя Александра Невского, построены дома для духовенства и др. Все строилось на малые средства, без особых пожертвований и капиталов, милостию Божией. При игуменье Марии водворились тишина и порядок, обитель стала процветать и достигла наибольшего расцвета. Игуменья Мария управляла обителью 42 года. Скончалась она в 1904 года. Над ее могилой была большая часовня, в которой ежедневно служились панихиды. Часовню разрушили, как только начался разгон монастыря. Летом 1991 года эту площадку забетонировали, и ее могила оставалась под бетоном до лета 2002 года, когда у алтаря Троицкого собора были произведены раскопки..

Игуменья Митрофания Розен

Прасковья Розен была дочерью генерала, героя Отечественной войны. Ещё девочкой она бывала при дворе Николая I. Получила хорошее домашнее образование: Закону Божиему её обучал ректор Тифлисской духовной семинарии, рисунку - И. К. Айвазовский. Во второй половине 1840-х годов Прасковья, религиозная с детства, пережила череду смертей близких и склонилась к уходу в монастырь. В 1852 году она оставила двор и с разрешения императора поступила послушницей в московский Алексеевский монастырь. В монастыре Прасковья занималась иконописью.

В 1857 году Митрофания получила наследство, которое обратила на благотворительность. Через четыре года она приняла постриг в ангельский монашеский чин и стала игуменьей Владычного монастыря. Митрофания приняла на себя фактическое руководство первыми российскими общинами сестёр милосердия – в Петербурге, во Псковской области, а затем и в Москве. В 1870 году она приступила к своему крупнейшему строительному проекту - постройке здания Владычне-Покровской общины в Москве. Матушка была творческой личностью и часто не сторонилась риска. Когда у игуменьи закончились деньги на строительство, она их искала в среде обеспеченных московских благотворителей... Отчаявшись, гордая и творческая душа не устояла от искушения, и она сфабриковала подложные вексели. Попав на скамью подсудимых, Митрофания и её союзница Валерия, игуменья Страстного монастыря, самостоятельно приехали в Петербург на допросы. Синод поддерживал Митрофанию морально - по его указу в дни суда московские церкви ежедневно служили молебны «о даровании игумении Митрофании силы перенести ниспосланное ей испытание». Суд постановил сослать Митрофанию в уединенный монастырь – сначала в Енисейскую губернию, потом в Ставрополь. Матушка вернулась к искусству, создав для Балашовского монастыря копию Распятия.

Воспоминания игуменьи Митрофании были изданы в 1902 году в журнале «Русская старина» и переизданы отдельной книгой в 2009 году.

Игуменья Феофила Лепешинская

Матушка Феофила – наша современница. Она является настоятельницей Богородице-Рождественской пустыни в селе Барятино Калужской области. Она - автор известных книг «Дерзай, дщерь!», «Плач третьей птицы» и «Рифмуется с радостью». Советуем каждому не только почитать ее книги, но и побеседовать с матушкой лично, приехав к ней в монастырь который расположен в Калужской области.

Матушка говорит так: «Остерегайтесь подделок! Конечно, ведь мы привыкаем «слыть», а не «быть». И сами не замечаем, в какой момент перестаем узнавать себя естественных, настоящих. Усвоив «правила поведения», мы начинаем прятаться за ними от себя, от людей и, главное, от Господа. Хотя подобное «делание» заранее обречено на провал.»

Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви

Номер ИС Р17-710-0383

© Игумения Феофила (Лепешинская), текст, 2017

© Николаева О. А., предисловие, 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

* * *

Предисловие

Лет пятнадцать назад в церковной книжной лавке мне попалась небольшая книжка некой монахини N. «Дерзай, дщерь» – кратко говоря, о христианском понимании места, назначения и роли женщины в мире. Открыв ее наугад, я уже не могла оторваться, а прочитав целиком, испытала чувство радостного открытия. Такое бывает при встрече с живым, талантливым и осмысленным явлением. И – совершенно беспрецедентный для меня случай – купила сразу этих книг штук семь, а то и десять, чтобы дарить, и, вручая избранницам, неизменно чувствовала, что дарю что-то очень ценное, очень важное для этого человека, и предвкушала то духовное наслаждение, которое он испытает при чтении.

Потом меня пригласили выступить перед сёстрами Богородично-Рождественской девичьей пустыни в селе Барятино, недалеко от Калуги, и я вместе с мужем приехала туда. Нас встретили у ворот настоятельница и ее помощница, провели в трапезную, где уже сидели монахини и послушницы. Я читала им стихи и отвечала на вопросы. Кое-что в ходе этой беседы, а именно – некоторые важные пояснения и точные реплики, которые вставляла игуменья, – навело меня на смутную догадку, которая потом, когда мы были приглашены на трапезу и разговорились с игуменьей, переросла в уверенность, что передо мной – та самая таинственная монахиня N., автор столь поразившей меня книги. Я ее узнала по обороту речи, по интонации, по умному взгляду проницательных глаз… Так и оказалось. Это была игуменья Феофила.

Потом она написала новую книгу, именно эту – «Плач третьей птицы», которую и прислала нам с мужем по электронной почте еще до издания. Сгорая от нетерпения поскорее ее прочитать, мы вывели ее на бумаге и сели с ним рядком, передавая друг другу прочитанные страницы… Образцово выстроенная, написанная великолепным языком, насыщенная смыслами, как обретенными в Священном Писании, святоотеческой литературе и мировой культуре, так и подкрепленными личным духовным опытом, эта книга из тех, с которыми не хочется расставаться: с ней хочется жить, перечитывать, учиться по ней проникать в суть движений собственной души и осмыслять повороты внешних событий. Ибо она дает ключ к пониманию христианской жизни, протекающей здесь и сейчас, в условиях современной России, в определенный исторический момент, причем вписывает ее в контекст евангельской метаистории, задающей масштаб.

Удивителен объем эрудиции автора, который легко и свободно распоряжается ею, органично и компактно ставя ее на службу главной идее спасения человека. Тонкости христианской антропологии, православной догматики, аскетики, патристики, герменевтики, нравственного богословия, духовничества, церковной истории, Писания и Предания, – словом, церковность явлена в этой книге в экзистенциальном свете: высокие умозрения отражаются и преломляются в конкретных проявлениях человеческой жизни, свидетельствуя о своей насущности.

Это – «хлеб наш насущный».

Кроме того, впущенные в пространство книги и соседствующие здесь житийные истории, принадлежащие разным векам, сюжеты из текущей современной церковной жизни, а также богословские умозрения, элементы православного вероучения, молитвенной практики, изречения церковных деятелей прошлого и высказывания проповедников нашего времени, поэтические строки литературной классики, взятые в качестве эпиграфов к каждой главе, и даже публицистические отступления, – все это, переплетаясь, создает картину единства христианского мира, вбирающего в себя время и пространство.

Речь здесь идет, прежде всего, о монашестве и монастырях как таковых и о монастырях, воссозданных после крушения оплота богоборчества и атеизма – советской империи, по преимуществу. Пребывание внутри этого процесса – возрождения монашеской жизни в России – дает игуменье Феофиле не только опыт очевидца, но и власть свидетельства о том, как это происходило: в книге множество конкретных случаев, ситуаций, примеров ошибок, искривлений и срывов новоначальных богомольцев и новопостриженных монахов. Это объясняется прежде всего – и во веки веков – человеческой природой, испорченной грехопадением, но и тем духовным и нравственным ущербом, который нанесло христианскому народу «вавилонское пленение» советской власти: утрата церковных традиций, угасание веры, искажение понятий о человеке, шаткость нравственных основ, туман заблуждений и суеверий, крайняя малочисленность подлинных наставников благочестия. Порой надо было начинать с выжженного поля человеческой души…

Однако, описывая конкретные прискорбные случаи злоупотреблений духовной властью в монастырях и на церковных приходах, религиозного самозванства, мистической самодеятельности, фарисейства, равно как и невежества тех, кто потянулся в монастыри и храмы, игуменья Феофила вовсе не ставит целью умалить религиозную жажду, открывшуюся в народе. Вовсе не пикантность отдельных эпизодов, порой граничащих с анекдотами, которыми она порой иллюстрирует свои рассуждения, является здесь целью: высота призвания, образец, Образ Божий – вот конечное устремление ее мысли. Недаром в книге не названы имена и фамилии тех, чьи сомнительные поступки и высказывания послужили игуменье Феофиле лишь инструментом для ее апофатического метода. Предметом обличения здесь оказывается не сам человек, а его фальшивые слова или дурные поступки. Как опытный реставратор, она словно снимает с первоосновы и поврежденные слои краски, и те, что грубо наляпали на него неряшливые и неумелые богомазы, дабы обнажить сокрытую ими сокровенную Красоту, сияющую в православии.

Хотя «Плач третьей птицы» – книга о монашестве, но по своему духовному кругозору она значительно объемнее, так же как и монашество, значение и влияние которого не ограничивается стенами монастыря или скита, а простирается на судьбы народов, достигая самых небес. Монашество – это удел стремящихся, как евангельский богатый юноша, к совершенству, к жизни, носящей на себе «отблеск будущего века». И в этом смысле – это самое сердце православия, «соль земли», молитвенный очаг, возле которого возгорается любовью Христовой охладевшее сердце христианина; источник живой воды, испив от которого, душа оживает и просветляется разум. Тем большее значение для России и для всего православия имеет то, что происходит с монастырями и в монастырях: духовное неблагополучие, оскудение веры и охлаждение любви, «соль, потерявшая вкус» – могут иметь самые дурные последствия для жизни не только всей страны, но и целого мира.

Знаю одну инокиню, которая, попросив у меня рукопись книги, вернула ее в полном молчании, а потом опубликовала в журнале гневную отповедь на нее, главный пафос которой сводился к тому, чтобы «не выносить сор из избы». Образ этот мне показался ложным и саморазоблачительным, ведь монастыри – это не личная изба, а обитель Святого Духа, «врата небесные», «скиния Бога с человеками», «освященный град», и нет более достойного радения здесь, чем радение о Славе Божьей, и более непримиримого сражения, чем битва с лукавым противником, пытающимся извратить и профанировать это избранное место.

Недаром вся русская культура вышла из монастырей и явилась той закваской, которая сформировала национальную ментальность, начисто изменить которую, при всем старании, не смогли ни большевики, ни постмодернисты. Огромное значение придает игуменья Феофила православному образованию: воссозданию человека «по образу Божьему». Христианин, говоря словами апостолов Петра и Павла, всегда должен быть готов дать вопрошающему ответ о своем уповании и сам дать за себя отчет Богу.

Автор книги противопоставляет христианскую просвещенность – невежеству и самочинию ума, всегда либо слепо и бездумно следующего за указкой поводыря и рискующего заблудиться, потеряв оного, либо норовящего уклониться в своевольные горделивые разыскания, чреватые раскольническим потенциалом или сектантским вывертом. Вера «угольщика и старой нянюшки» редко когда без ущерба проходит горнило испытаний.

Духовная просвещенность, питание от евангельских и святоотеческих источников, познания в области Предания и церковной истории, чтение хорошей литературы вслед за опытом церковной молитвы собирают воедино, центруют и формируют личность, спасая ее от расколотости сознания и внутреннего разброда, возвышают и помогают освободиться от власти темных природных инстинктов.

Недаром и в своем монастыре игуменья Феофила частью духовного руководства положила просвещение и образование вверенных ей насельниц: помимо участия в богослужениях и общемонастырских послушаниях – работы в золотошвейных и иконописных мастерских, трудов на поле, скотном дворе и на кухне, – матушка, приглашая монахинь и послушниц в богатую книгами монастырскую библиотеку, отводит часть времени на чтение лекций по самым разным дисциплинам, как церковным, так и гуманитарным.

Удивительно еще и такое свойство этой книги: в ней содержание не противоречит форме, смысл высказывания – его стилю. Прекрасное знание психологии человеческой души подтверждается еще и точностью выражения. Опрятности мысли соответствует словесная прозрачность. А эстетическая убедительность православия выражается в изяществе, даже художественности, слога, который тем не менее остается по-мужски (по-монашески) чётким и твёрдым. Так говорит и пишет лишь человек, который с полной ответственностью свидетельствует о том, что он испытал, прочувствовал, продумал и понял, с помощью Божьей, сам, на собственном опыте, «Богу содействующа…»: «Пролей кровь и получишь Дух».

Словом, у нас есть прекрасная писательница, игуменья, книги которой уже можно причислить к православной классике. Так же, как когда-то я с ощущением первооткрывателя дарила ее «Дерзай, дщерь», так и теперь испытываю радость, предвосхищая то наслаждение и ту духовную пользу, которую получит читатель от «Плача третьей птицы». Аминь.

Олеся Николаева

Сестрам, с любовью

Три монаха стояли на берегу моря. С другого берега раздался к ним голос: «Примите крылья и придите ко Мне». Вслед за голосом два монаха получили огненные крылья и быстро перелетели на другой берег. Третий остался на прежнем месте. Он начал плакать и вопиять. Наконец и ему даны были крылья, но не огненные, а какие-то безсильные, и он полетел через море с большим трудом и усилием. Часто ослабевал он и погружался в море; видя себя утопающим, начинал вопиять жалостно, приподымался из моря, снова летел тихо и низко, снова изнемогал, снова опускался в пучину, снова вопиял, снова приподымался и, истомленный, едва перелетел чрез море.

Первые два монаха служили изображением монашества первых времен, а третий – монашества времен последних, скудного по числу и по преуспеянию.

Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов

Святые отцы Скита пророчествовали о последнем поколении, говоря: «Что сделали мы?» И, отвечая, один из них, великий по жизни, по имени Исхирион, сказал: «Мы сотворили заповеди Божии». Еще спросили: «Следующие за нами сделают ли что-нибудь?» Сказал же: «Они достигнут половины нашего дела». – «А после них что?» И сказал: «Не будут иметь дел совсем люди рода онаго, придет же на них искушение, и оказавшиеся достойными в оном искушении окажутся выше нас и отцев наших».

Древний патерик

…На птиц этих люди похожи, мой брат!
Мы так же стремимся к заветному Свету:
Как сильные птицы иные спешат,
За ними другие, хоть сил таких нету.
Лишь я погибаю, как третия птица;
Над тучами реять мне сил не дано…
Все чаще приходится в волны садиться…
Но, Боже, не дай опуститься на дно!

Архидиакон Роман (Тамберг). Притча

Черный монах за каменной стеной

Славой золотеет заревою
Монастырский крест издалека.
Не свернуть ли к вечному покою?
Да и что за жизнь без клобука!

А. Блок

Неужели китайцы?..

Эта мысль о будущем России, впервые высказанная, кажется, о. Андреем Кураевым, поначалу повергает в шок; однако, начав размышлять в заданном направлении, постепенно привыкаешь: лучше ли мы греков, от которых приняли священное наследство, и не жестоковыйнее ли евреев: те, оказавшись после 70-летнего плена в несчастной разоренной стране, пеклись не о качестве жизни, а о возвращении к единой вере и восстановлении Храма. Притом давно уже носится слух, что нашествие и последующее преобладание желтых людей определённо предсказано то ли Библией, то ли Нострадамусом; и почему не вероятно постепенное проникновение раскосых наших собратьев в Сибирь, а затем в Тулу и Рязань мелкими группами по сто тысяч человек с массовым обращением в православие? В конце концов, Господь любит и китайцев.

Православных в России по статистике чуть ли не 80 миллионов, но провинциальные священники утверждают, что церковь регулярно посещают от силы два процента населения. Тем не менее православие ужас как популярно, а особенно монашество, о чем свидетельствует широкое использование его образа в рекламе: питьевая вода «Святой источник», пельмени «Монастырские» (конечно, с мясом), а уж винно-водочные изделия! «Крестный ход», «Исповедь грешницы» (белое полусладкое и будто бы натуральное); «Черный монах», «Старый монах», «Шепот монаха», «Слеза монаха», «Исповедь монаха», «Душа монаха», чай «Китайский монах», с призывами на этикетках: прикоснись к тайне древних монастырей!..

Наверное, покупают хорошо, как и популярные книжки под завлекательными названиями: «Пелагия и белый бульдог», «Пелагия и черный монах», «Пелагия и красный петух», с круглой мордашкой в очках и апостольнике на обложке. Церковный журнал посвятил автору серьезную статью с тщательным разбором искажений христианских истин и монашеских правил; блаженны – или наивны – чистые сердцем! Модный литератор отнюдь не стремился к жизненной правде, он ставил совсем иные цели1
Рейтинг ПРОДАЖ – вот что сегодня определяет качество литературы и профессионализм писателя; а побеждает повсюду легкий жанр, т. к. поддерживается раскруткой, на которую приверженцы массовых вкусов большие мастера.

Вычислив с помощью телевизора и компьютера запросы широкой публики, измученной прогрессом: уютный издалека позапрошлый век, плюс детективный сюжет, плюс загадочные персонажи, неведомы зверушки, какие-то купцы, архиереи, схимники, монашки.

Дорогу, как водится, давно проложили на Западе, после ошеломительного успеха романа «Имя розы» завалив рынок аналогичными по теме, но несравнимо низкого качества бестселлерами, вплоть до бездарной и скучной пародии К. Бакли и Д. Тирни «Господь – мой брокер» (!) о преодолении финансового кризиса в американском монастыре, новинки, предлагаемой на книжном развале. Конечно, фантастический спрос на последние искушения, коды да Винчи и т. п. свидетельствует об устойчивом, неоскудевающем, несмотря на секуляризм якобы постхристианской эпохи, интересе – ко Христу.

Заголовки статей, посвященных монастырям, намекают на жуткие постыдные деяния, которые совершаются в мертвой тишине наглухо запертых келий.

И повседневная пресса не отказывает монашеству во внимании по той же причине, сформулированной Буратино: здесь какая-то тайна . Статьи бывают доброжелательные, с высокопарным описанием природы, распорядка дня, вкусного обеда и сердечной матушки, и, наоборот, разоблачительные, рисующие мрачный пейзаж, жестокую дисциплину, скудное меню, корыстное начальство и вопиющее нарушение прав человека. В одной столичной газете прямо писали, что игуменьи используют молодых послушниц в целях привлечения спонсоров, так сказать, в уплату за щедрые пожертвования… Жаль иногда, что Церковь предпочитает не судиться.

«За каменной стеной», «За монастырскими стенами», излюбленный «Обитель строгого режима» – заголовки намекают на жуткие постыдные деяния, которые совершаются в мертвой тишине наглухо запертых келий. Но вот, кажется, «Комсомольская правда» предприняла многообещающую разведывательную операцию, заслав лазутчицу в монастырь за Уралом2
То ли еще будет! На телевидении, сообщают, готовится реалити-шоу с исследованием монастыря в ряду таких замкнутых структур, как тюрьма, иностранный легион, израильская армия: сажаем туда нашего человека и показываем систему изнутри, – обещал в печати один из авторов проекта. Идея давно осуществлена в США.

Девушка притворилась, что пробует силы на предмет монашества, была обласкана, ей открылись все двери… И что же? Да ничего сенсационного; передавала в газету репортажи почти восторженные… Кто знает, может, приедет когда-нибудь в монастырь не понарошку.

Но обычный способ корреспондентов, командированных на пару часов за экзотикой – фантазировать в меру собственной испорченности, сочиняя причудливые объяснения непостижимого явления, каким остается монашество для всех, чуждых и даже не совсем чуждых христианству. Что ж,

…мои дела
Немного пользы вам узнать.
А душу можно ль рассказать?

М. Ю. Лермонтов

Вообще-то уже во времена святителя Игнатия московские журналы называли монашество анахронизмом. К. Леонтьев цитировал полученное им письмо: «В наше время монахом может стать идиот или мошенник». В начале ХХ века считалось хорошим тоном высмеивать монахов как тупых невежд, никчемных для блага человечества, совершающих бессмысленное насилие над природой. В 1908 году в серии с красноречивым названием «Религия и церковь в свете научной мысли и свободной критики» вышла книжка протестантского богослова Адольфа Гарнака «Монашество. Его идеалы и его история». С раздражением, сглаженным иронией, автор разоблачает абсурдность поведения фанатиков-аскетов, истязающих себя с неведомо какой целью, разве ради музейного хранения давно устаревших обрядов.

Монашество и теперь в России, когда оно хилым цветочком пробивается сквозь асфальт3
Хотелось бы сравнить нынешнюю ситуацию с эпохой Миланского эдикта, когда народ узрел президента, то бишь императора, осеняющего себя крестным знамением, и хлынул в храмы, но совесть предостерегает от чрезмерного оптимизма.

Пытаясь родиться заново, критикуют со всех сторон. Настроенные широко и современно доказывают, как и столетие назад, что монастыри отжили свой век и куда полезнее служить ближнему через благотворительные и социальные учреждения; жалеют горемычных монахов, утративших право на простое человеческое счастье, потерянных для мира с его стремительным ритмом и красочным фейерверком больших и маленьких удовольствий; особенно трагична участь девочек, лишенных радостей любви и материнства; а если опять гонения – убьют ведь всех! И, наконец, всегда злободневный упрек: уходящие в монахи обрекают человечество на вымирание.

Писатели газет, иронизируя по поводу «уютных мифологем» о древних временах, когда люди были благочестивее, а пища вкуснее4
Какие мифологемы! Положа руку на сердце, любой согласится, что люди были действительно благочестивее и пища действительно вкуснее – даже и в не такие уж древние времена.

На ходу создают мифологемы иные: среди иноков тогда, как и всегда, процветали ссоры, воровство, пренебрежение к больным и конфликты с властью, но зато царила демократия и все высшие церковные должности были выборными («НГ-религии»). Известный контингент, обозначаемый как «обновленчество», более чем дружественный по отношению к староверам, католикам, протестантам и иудаистам, категорически не приемлет монашество, правда, именно русское: Тэзе5
Там, рассказывают, многочисленных паломников принимают с любовью, т. е. с учтивой улыбкой. «А я, – поделилась одна игумения, – как увижу эту толпу на праздник, в ужас прихожу: хватит ли еды, куда селить, а постельного белья точно на всех не наберем, а вода! а канализационная яма точно переполнится, а откачку не дозовешься!..»

И прочие иноземные кущи приверженцы православия с человеческим лицом охотно посещают и воспевают.

Другие ищут и не находят высокой духовности: «Монашество потеряло обетование, в нем нет данных нам обещаний самой Пресвятой Троицей»6
Л. Д. Битехтина. Восток – Запад, опыт старчества. Умозрение души. М.: Пересвет, 2002. Приведенная неудобовразумительная фраза отражает стиль этой толстенной, более чем странной книги, открывающейся восхвалением «божественных интуиций» Терезы Авильской.

Звучит критика в адрес Синода, благословляющего открытие новых и новых обителей: зачем так много, если уже открытые так несовершенны; лучше меньше, да лучше, говаривал незабвенный вождь мирового пролетариата, а задолго до него – императрица Екатерина, которая из самых здравых соображений перетасовала излишек иночествующих и добилась почти полного истребления монастырей7
Вопреки веку просвещения. Жизнеописание и творения высокопреосвященного Гавриила (Петрова). Предисловие. М.: Паломник, 2001.

По той же логике в интересах качества следует ограничить и заключение браков – слишком уж много неудачных.

Мир да не предписывает закон делу Божию, сказано святителем Филаретом Московским. Сейчас на территории России насчитывается более четырехсот монастырей – но ни один, за исключением Троице-Сергиевой лавры, не достиг двадцатилетнего возраста; некорректно ожидать от них триумфальных достижений, тем более выносить приговоры: монашество приходит в упадок… монашеский дух катастрофически падает8
Архим. Рафаил (Карелин). Тайна спасения. М., 2001. С. 221–222.

Падение предполагает утраченную высоту; неясно, от какой планки отсчитывать, какое монашество ценить за критерий – египетское? палестинское? византийское? афонское? древнерусское? наше дореволюционное? В истории случались разные ситуации; возьмем феномен тавениссийских обителей: они процветали – количественно и качественно – при жизни основателя, великого Пахомия, а затем пришли в оскудение, которое означало конкретно упадок тавениссийских обителей; монашество продолжало сиять и благоухать, но в иных местах.

Громче всех, как всегда, критикуют монастыри сами монахи, особенно пребывающие вне обителей. Если активно строятся здания и храмы, брюзжат, что созидать следует души, а не камни – будто, если стройки прекратить, души станут расти быстрее. Пускают паломников и туристов – проходной двор, а коли запрут ворота – эгоисты, живут только для себя. Заводят обширные поля или прибыльное производство – обзывают колхозами; если полей и производств нету – лентяи, не желающие трудиться.

Сейчас на территории России насчитывается более четырехсот монастырей – но ни один, за исключением Троице-Сергиевой лавры, не достиг двадцатилетнего возраста. Некорректно ожидать от них триумфальных достижений, тем более выносить приговоры.

Чистота и порядок – декорации; социальное служение – приюты, богадельни – суета и показуха; мало насельников – никто не идет, много – случайные люди; принимают пожилых – зачем, уже ничего не поймут, молодых – кто и чему будет их учить; монашеское жительство, говорят, сегодня одна видимость, без смысла и содержания, поскольку не имеется руководителей, старцев; ссылаются на суждения святителя Серафима Звездинского и преподобного Лаврентия Черниговского, относящиеся к эпохе тотального крушения, когда вообразить возрождение Церкви было так же немыслимо, как и внезапную отмену советской власти; упразднение монастырей виделось окончательным и знаменовало истребление христианства, предваряющее незамедлительный конец света.

Рифмуется с радостью

Размышления о старости

Что юность? –

Первый рейс туманными морями,

Отбор семян… Неведомый искус.

Что старость? –

Светлый сад, наполненный плодами,

Доставленный благополучно груз.

А. Солодовников.

Увещание монахине Серафиме

Хорошо ли умереть молодым

Болезнь или закономерность?

Старость – возмездие?

Традиции и тенденции

Пенсия: право или милость?

Копить на старость

Простите меня, я жалею старушек…

Никогда не сдавайся!

Эх ты, недотепа…

Tempora mutantur…

О пользе чтения мемуаров

Бессознательное не стареет

Поезда с гусями

Умному всё полезно

У старости есть собственная доблесть

Побеждается естества чин

Да здравствует свобода!

«Вот скоро настанет мой праздник»…

Врата вечности

P.S. Святитель Григорий Богослов. Увещательная песнь.

Литература

Вместо предисловия

Увещание монахине Серафиме

Как победить, преодолеть тревогу?

Где скрыться от смятенья моего?

Бог милостив – и больше ничего

Не скажешь. Все, как есть, вверяю Богу.

Мария Петровых.

Моя дорогая!

Когда мы касаемся этой темы, я изо всех сил стараюсь выступать адвокатом старости; как ты, очевидно, поняла, пытаюсь ободрить не только тебя, но и себя, сосредоточиться на хорошем и постараться не трусить: «боящийся несовершен в любви» к Богу: старость включена в проект Создателя, значит, она не может быть просто тягостным придатком предыдущей жизни, но имеет свою цель, свое значение и уж тем более не должна обернуться пыткой, злом, мукой для человека.

Страх перед старостью свойствен всем людям, во-первых, потому что за ней следует смерть. Пуще же смерти пугает перспектива потери сил, беспомощности, угроза стать обузой для окружающих. Собственно, все совершают одну и ту же ошибку, судя о будущем с позиций сегодняшнего дня: думают, что физические возможности иссякнут, а желания останутся те же, что прежде. Однако, согласись, в 60 лет юношеские подвиги не только не привлекают, но и в голову не вступают; нас давно оставили помыслы, скажем, сплавать за буйки в море, встретить рассвет в день рождения, работать на огороде шестнадцать часов кряду, пройти лесом двадцать километров, гонять с бешеной скоростью, сама за рулем, в автомобиле. А вспомнить детские мечтания: двести раз пропрыгать со скакалкой, выиграть турнир в классики, обогнать Вовку на велосипеде… слава Богу, фантазии наши корректируются в соответствии с возрастом.

Далее, отдадим себе отчет: грядущее скрыто от нас, как, впрочем, и завтрашний день; опасения наши химерические, игра воображения. Мы примеряем к себе чужие болезни в силу дурной привычки: минуя настоящее, находиться в прошлом или будущем: вдруг со мной случится инфаркт, как с Верой П.? Или рак, как с Галиной А.? Потом вспоминается соседка Люба, пораженная артритом, который годами прогрессировал, полностью обездвижил ее и довел до могилы; потом предсмертное состояние мамы, ничего не понимавшей, никого не узнававшей; тогда впадаешь в страшное беспокойство: мы с ней одной крови, гены, наследственность, кошмар! Трагизм продолжает нарастать, и забываешь вовремя спохватиться: тут действует враг, ему куда как наруку зацепить наш разум и держать в когтях, мучая бесплодными тревогами, лишая покоя, радости и доверия Творцу.

Казалось бы, ну старость, глупо ее бояться, ведь страшатся таинственного, загадочного; мы же постоянно, много лет видим перед собой различные ее варианты и, надеюсь, делаем полезные выводы. Например, удивляет мать К, она близка к 90, но к концу, похоже, вовсе не стремится, не готовится: давно отказавшись от всякой деятельности для монастыря, тщательно следит за здоровьем, горстями принимает лекарства, подолгу спит, выходит только в храм, еду носят в келью, но гуляет, когда позволяет погода, дышит свежим воздухом, время от времени просится в больницу, где ее взбадривают капельницами и инъекциями. А вот мать Макария даже в середине девятого десятка, хотя хвори одолевали, ноги отказывали, сердце еле билось, все-таки старалась держаться по-монашески, приносить пользу, читала неусыпаемую псалтирь, даже ночью, часто плакала о грехах и просила прощения за свою слабость и бесполезность.

Помнишь мать Елену: совсем обычная симпатичная старушка, именем Елизавета, она прожила тяжелейшую жизнь: в конце войны, всё продав, отправилась в чужой город, где муж лечился после ранения, выходила его, поставила на ноги, а он ушел к другой; всю душу вкладывала в детей, а они выросли безбожниками и сластолюбцами, единственный внук обретался большей частью в тюрьме; словом, утешение она находила только в храме, в молитве, помнишь, как стояла на службе, слегка наклонившись вперед, не шелохнувшись, вся внимание. Она больше всех заботилась о нас, городских кулёмах, мало способных к физическому труду, искала чем помочь, по осени созывала деревенских копать нашу картошку; недели за две до смерти перебралась в монастырь, ее постригли, сияла восторгом и благодарностью, скончалась тихо, кротко, Господь избавил от мучений, хотя болезнь, рак брюшины, располагала к болям и мы вызывали врача, готовились добывать обезболивающие наркотики.

Помнишь мать Нину; она давно, в советское время, получила от приходского священника-монаха постриг, жила рядом с храмом, но в монастырь не пошла, вела свое хозяйство; женщина ндравная, угрюмая, темперамента флегматического, с суровым характером, любила, казалось, одну лишь такую же своенравную громадную корову Жданку. Однажды вышла во двор за дровами и упала у поленницы: удар, паралич, лежала две недели, теперь уж на полном нашем попечении; каялась молча, кивала и роняла слезы, завещала небольшие скопленные деньги на ремонт купола и тихо, кротко отошла. А помнишь, как хоронили? Гроб, припасенный ею задолго, хорошо просох, его легко несли сами сестры, проводы получились лучше не бывает. Тогда мы пять гробов на всякий случай закупили и положили на чердаке.

А мать Маргарита, которую мы месяцем раньше забрали от ее сестры и привезли в обитель; она хворала, поэтому не имела сил собраться, только икону любимую сняла со стены, «Всех скорбящих Радость»; в монастыре ее одели в форму, и, будучи женщиной, она от этой святой красоты поправилась, стояла все службы. Однажды после ужина подошла в свой черед к священнику под благословение и вдруг стала оседать, падать; успели подхватить, посадили на стул и так отнесли в келью; доктора отвергла, болела те же две недели и скончалась – в день памяти иконы «Всех скорбящих Радость».

Ну и Татьяна Л., справочник по истории прихода, кладезь юмора, оптимизма и христианской радости; деревенская, никуда дальше областного центра не выезжала, всю жизнь работала в колхозе: дояркой, телятницей. Верующая с детства, она всегда жила со Христом и смерти нисколько не боялась, наоборот, просила благословения помереть, устала, всего один год оставался до 90. Великим Постом в воскресенье приложилась ко всем иконам, причастилась, а на рассвете вторника тихо вышла из дома, никто не услышал, присела на крыльцо и отдала Богу душу.

Последняя наша утрата – мать Афанасия, не дожившая до 60; заболела еще в миру, страдала долго и тяжко, кротко терпела, каялась и благодарила тех, кто помогал ей, считала великой милостью, что Господь сподобил прожить в обители целых восемь лет, за которые она многое постигла и всему научилась; как достойно и красиво несла она монастырские послушания! Утешить в разлуке может только надежда на встречу там, в будущей жизни, но как заменить ее здесь, единственную и неповторимую?

Ты привыкла быть полезной, тебе больно и помыслить, что когда-нибудь придется обременять кого-то своей недужностью, ожидать, да еще может и просить чужой помощи, короче, потерять независимость; это унизительно. Замечаешь, слова эти – «независимость», «унизительно» – не нашего, не православного лексикона? Расслабленного друзья не только тащили, крышу разобрали, чтоб донести до Христа! Получили они свою часть у Бога, как думаешь? Так ли уж прочна грань между тем, кому помогают и тем, кто помогает?

Мать Севастиана рассказывала, как еще в советское время пришлось ей, по завещанию покойной матери, досматривать схимницу, начинавшую монашеский путь в дореволюционном монастыре; осторожная и подозрительная, старица поначалу всякую помощь властной рукой отвергала, но после второго инсульта совсем лишилась сил, вынужденно позволяла переворачивать себя, мыть и кормить, каждый раз целовала руки своей х о жалки и всё плакала, сперва, говорила мать Севастиана, вроде «от гордости», а после уж вроде из благодарности.

Зависимость от чьей-то милости самое мощное средство для смирения, согласна? «Когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь». Эти слова Спасителя, адресованные апостолу Петру, пророчествуют его насильственную смерть, но позволительно толковать их применяя и к старости, почти всегда осложненной утратой самостоятельности и свободы; тело, которое прежде только использовалось и пренебрегалось, теперь во весь голос заявляет о своих правах – болью, скованностью, одышкой, изне...

НАСТОЯТЕЛЬНИЦЕ

БОГОРОДИЧНО - РОЖЕСТВЕНСКОЙ

ДЕВИЧЬЕЙ ПУСТЫНИ С. БАРЯТИНО

ИГУМЕНИИ ФЕОФИЛЕ (ЛЕПЕШИНСКОЙ)

Досточтимая матушка Феофила!

В день Вашего 70-летнего юбилея прошу Вас принять мои искренние поздравления, молитвенные благопожелания изобильной помощи Божией и благословенных успехов в Вашем ответственном служении на благо Святой Церкви.

Вот уже 14 лет как Вы несете нелегкий подвиг управления вверенной Вам обителью. Ваше служение выпало на годы не самые простые в жизни Русской Православной Церкви и обители. Постоянно меняющаяся ситуация в окружающем нас мире требует от Вас особого внимания и живого участия в различных аспектах жизни нашего государства, от которых во многом зависит успешность христианской миссии в современном обществе.

Однако благодаря Вашему богатому жизненному опыту, свойственным Вам скромности, мудрости и рассудительности, Вы успешно справляетесь не только с управлением обителью, где снискали любовь и уважение насельниц, но также можно видеть и то, что первые лица государства и многие руководители разных ветвей власти стали искать Вашей духовной поддержки и совета в решении многих вопросов.

Ваше неустанное служение является примером для многих христиан посвятивших свою жизнь монашескому подвигу и стремящихся ко Христу мирян. Взирая на Ваши духовные труды люди, имеют перед своим взором подлинный пример следования за Христом по заповедям Святого Евангелия, что еще раз говорит о Вашей любви и жертвенном служении на благо Церкви Христовой.

Поэтому, досточтимая матушка игумения, в это радостный день, молясь от всего сердца о даровании Вам многих милостей Божиих и долгих лет благоденственной и мирной жизни еще раз хочу поздравить Вас с днем Вашего юбилея.

МНОГАЯ ВАМ И БЛАГАЯ ЛЕТА!

Митрополит Калужский и Боровский

Телеграмма игумении Феофиле

Дорогая Матушка,
в день Вашего славного юбилея примите низкий поклон, сердечные поздравления и искренние пожелания долгих лет служения Господу в добром здравии и силе.
Неизменно благоговеющие пред Вашим служением, любящие Вас
Володя, Элиса, Марина и Катя

Всечестная Матушка Феофила!

Позвольте от души поздравить Вас с семидесятилетним юбилеем!
Дай Господь Вам радости о плодах трудов -- о созданной Вами обители,
объединенной духом любви Христовой! И еще о том, что пережитые скорби
уже прошли, оставив плод мудрости и опыта.
Дай Господь, чтобы Ваша материнская любовь еще многие годы согревала
Вашу духовную семью и всех окружающих Вас!

Сердечно благодарим за то, что приняли нас, как родных, за тепло и
простоту общения!

С любовью о Господе и почтением -- недост. м. Евстолия

С большой благодарноситью и пожеланиями радости о Господе и обо всех,
кто любит вас, вблизи и вдали,

И среди них Макария и Евстолии

Из Калининграда: С днем рождения!

Благословите!

Пожалуйста, передавайте матушке пожелания самые-самые добрые от меня, неизвестной. Пусть они будут капелькой в той радости, которая сегодня в вашей обители. Мира, тепла, радости, единые уста всем вам!

Я приготовила небольшой подарочек, постараюсь сегодня направить почтой.
Книгу про прп. Феофила Киевского, Христа ради юродивого, я купила в Китаевой пустыне, весной этого года. Замечательно то, что именно сегодня - день памяти прп. Досифеи затворницы Киевской (ее святые мощи пребывают в Китаево).
На последней странице есть такие строки:

Блажен тот странник жизни скоротечной,
Чья жизнь, как сердце детское, чиста,
Кто до границ загробной жизни вечной
Не возроптад под тяжестью креста.

Кто ближнему слуга был неизменный,
Чьи теплые мольбы, как фимиам,
Как дым от жертвы Авеля смиренной,
Неслись струей душистой к небесам...

Ничтожный сын земли непостоянной,
Не осквернив души своей грехом,
На брачном пиршестве, как гость желанный,
Возсядет он с Предвечным Женихом...

Вторая часть подарка - "именной кирпичик" - просьба о молитве. Очень необходимо нам закрыть к зиме все то, что уже возвели. А возвели много. Начиная с весны, возвели стены до второго яруса колокольни, закрыли металлической сферой алтарь. Спонсоров у нашего храма как не было, так и нет. Строим буквально по кирпичику. Господь нас не оставляет Своею милостью. Но как же нам трудно.

Просим ваших молитв! Попросите святых чудотворцев Косму и Дамиану за нас, грешных.

С поклоном
Ирина

Дорогая матушка Феофила!

Сегодня соберутся Ваши близкие, родные по духу люди и станут говорить тёплые искренние слова, признаваться в любви, Вы будете всё это смиренно терпеть и всё же радоваться... Но нам очень хочется, чтобы Вы почувствовали и нашу любовь, услышали и наши слова – их тепло и их правду. В Якутске снег, а часть (пусть маленькая) его населения обсуждает, как поздравить НАШУ матушку. Большинство из нас Вас никогда не видели, но Вы – наша, наша матушка! Нам дорого это родство, мы читаем и перечитываем по многу раз Ваши книги (а некоторые счастливицы – даже личные письма), мы молимся о Вас, Вашей семье, внуках, сестрах, мы следим за жизнью Вашей обители, радуемся Вашим радостям, печалимся Вашим печалям. Мы не просим у Бога, чтобы их вовсе не было, но молитвенно желаем, чтобы в любых обстоятельствах Вы находили путь ко Христу и вели всех нас за собой. Мы очень нуждаемся в Вас и по-человечески хотим, чтобы Вы были здоровы, полны сил, написали ещё книжки для нас и встретились со всеми, кто от Вас сегодня так далеко, но так близок – не здесь, так в Царствии Небесном. Многая и благая лета Вам! Слышите? – поём!

Ирина Дмитриева

Дорогая матушка Феофила!
Когда я 14 с лишним лет назад впервые приехала в Барятино, то услышала
дивные слова: "Здесь небо близко". И все следующие годы меня неизменно
тянуло сюда, где небо особенно близко сердцу. Не описать словами эту
живую нить любви, которую не могли прервать никакие скорби. Это свыше.
Это - от тех самых Небес, что не дают зачерстветь среди искушений.
Дорогая матушка! От всей души желаю в Ваш юбилей, чтобы вам легко было нести ваш
крест любви, который зовет со-трудников, со-мысленников, созидателей.
Духовной зоркости Вам, мудрости, терпения и здравия на многие-многие
лета!
С благодарностью за все и любовью о Господе - Алла Добросоцких.

О монашеском подвиге и проблеме современных монастырей.

Не так давно я наткнулась на рассказ о жизни студентки Московской духовной академии, она призналась, что литературу не по программе, что-нибудь «идеологически неправильное», например , читает украдкой. Насколько это оправданно, с Вашей точки зрения?

Мы читать не запрещаем, другое дело, что Замятина сейчас мало кто знает. Вся библиотека монастыря составлена мной. Я ездила по всяким лавкам и покупала книги. Считаю, что вся классика, все, что называется литературой, - все это должно у нас быть. Не прочтут сейчас, прочтут попозже. А Замятина читать надо...

Я уже говорила про очерк о жизни студентки Лавры. Насколько я знаю, после публикации этого материала автора настоятельно просили удалить текст с сайта. Причем просьбы шли от пресс-службы Духовной академии. Получается, что студенты не могут даже рассказать о себе, хорошо ли это?

Нехорошо. Ну понятно же, что это нехорошо, но разные люди бывают, к сожалению. В Лавре всегда были жесткие рамки и в семинарии, и в училище. Возможно, девушка кому-то рассказала, что такая публикация есть, может быть, не надо было этого делать.

А книгу Марии Кикоть «Исповедь бывшей послушницы» Вы читали? Как Вы к ней относитесь?

«Плач третьей птицы» впервые вышел в 2008-м под псевдонимом «Монахиня N». Книга встретила неоднозначные отзывы: часть читателей увидела любовь автора к современному монашеству и беспокойство за его будущее, другая часть решила, что автор «выносит сор из избы».

Конечно, читала, со жгучим интересом. Только благодаря ей была переиздана и моя книга. Но эффект от книги Кикоть в итоге отрицательный. Понимаете, в монастырях же никто тебя цепями не сковывает. Зачем она там жила семь лет? Это первый вопрос. Второй - там живет более ста человек. Они-то живут, и никто Бога не потерял. Но у нее не было Бога. Бывает такая ситуация, когда у человека просто неправильная установка. Она пошла туда из чистого любопытства. Ведь сейчас столько монастырей и все они разные, можно себе подобрать. Чтобы узнать место, там нужно пробыть год. У меня нет веры в искренность этого человека.

То есть Вам кажется, что там не столь много проблем?

Автор книги ничего не придумала, но она и ничего хорошего не увидела. Я не имею права говорить что-то конкретное, потому что я там не живу. Когда там жила (а жила там недолгое время), я замечала некоторые тенденции жесткого управления. Но поскольку мы с матерью Николаей обе из монастыря Шамордино (Казанская Амвросиевская ставропигиальная женская пустынь), на меня это не распространялось.

В чем Вы видите проблему современных монастырей?

За годы советской власти мы потеряли преемственность. Что касается монашества, это большая потеря. Потому что раньше, когда молодые приходили в монастырь, они смотрели на старших и учились делать так же. Но что случилось с женскими монастырями в России? Ни одного не осталось. Поэтому, когда пришли мы, учиться было не у кого. И вот берут и назначают тебя игуменией, потому что ты ходила в церковь, потому что какой-то батюшка посоветовал тебя и так далее. А ведь все игуменьи, пришедшие тогда в монастыри, были такими же необразованными, как и все остальные. Что делать? Самый простой выход - вести себя как начальницы.

Только что, общаясь с другими журналистами, Вы сказали, что гонения на церковь - это не так уж плохо. Можете пояснить?

Церковь без гонений - это как человек без корней. Если бы не было гонений, у нас бы не было никакого богословия. После прекращения преследований первых христиан был период, когда гонений не было. Пошли ереси, благодаря этому стало понятно, что надо создавать учение. Всякая критика, даже если она совершенно несправедливая, помогает и очищает. Люди начинают задумываться. Есть Церковь как институт Христа, Eго творение, за которым Он всегда смотрит, а есть церковь как система, без этого тоже нельзя, иначе будет хаос. Любая система может давать сбои, и критика в этом случае очень важна.

Для многих людей православие - это более широкое понятие, чем вера. Бога мало кто отрицает, настоящих атеистов, как одиозный Никонов, совсем немного. А православными люди себя считают, соединяя два понятия: православие и патриотизм. Почему «русские не сдаются», почему русские знают, что есть что-то выше и дороже их собственной жизни? Это православие. Я давно заметила, что православие плавает в нашей крови, в хорошем и в плохом смысле. И достоинства, и недостатки отсюда.

Ну а что касается восьмидесяти процентов, так ведь это всегда было. Человек вспоминает о Боге в самые трагические моменты жизни. Приходит в храм, заливается слезами. Но церковь считает по головам, видит тех, кто приходит хотя бы на Пасху. И это пока что 2% - те люди, которых католики называют практикующими верующими. Но с другой стороны, до смертного часа мы не можем сказать о человеке ничего окончательного.

Если вы хотите поддержать обитель, пожертвования можете перечислить на банковские реквизиты:
Получатель: Богородично-Рождественская девичья пустынь
ИНН: 4004008713
КПП: 400401001
Расчетный счет: 40703810622200100092
Банк получателя: Калужское отделение № 8608 ПАО Сбербанк г. Калуга
Корреспондентский счет: 30101810100000000612
БИК: 042908612
ОКПО: 44375623
ОКОНХ: 98700