Григорий майрановский - «доктор смерть» из нквд. Тайна лаборатории "x"

Григорий Майрановский возглавлял главную лабораторию ядов НКВД/МГБ до начала 1950-х. Через его опыты прошли сотни советских заключённых – многих добивал главный палач СССР Василий Блохин. Ядами Майрановского были отравлены десятки противников Сталина, в т.ч. за границей. Доктор-садист отделался только 10 годами тюрьмы.

После окончания Второй мировой войны общественность ужаснула вскрывшаяся правда о врачебных экспериментах нацистов в концлагерях. Основные экспериментаторы были казнены, а имя доктора Менгеле стало нарицательным, означая врача-садиста.

В СССР тоже были свои учёные-садисты, проводившие свои эксперименты на живых людей, тоже, как и в Германии – в основном на заключённых концлагерей (ГУЛАГа). В отличие от Германии, их имена не то что не стали именем нарицательным, но даже по-настоящему эти люди не были осуждены, а их «работа» считалась простой службой на благо НКВД/МГБ, а значит – и всей страны.

Один из таких советских экспериментаторов-садистов - Григорий Моисеевич Майрановский.

Григорий Майрановский (1899-1964), обучался в Тифлисском университете и потом во 2-м Московском медицинском институте, который окончил в 1923 году. С1928 года был аспирантом, научным и старшим научным сотрудником Биохимического института им. А.Н.Баха, а в 1933-1935 годах руководил токсикологическим отделом того же института; в 1934-м назначен заместителем директора института. В 1935 году Майрановский перешел во Всесоюзный институт экспериментальной медицины (ВИЭМ), где по 1937 год заведовал секретной токсикологической спецлабораторией.

В 1938-1940 годах он был старшим научным сотрудником отдела патологии терапии ОВ (отравляющих веществ) и одновременно начал работать в системе НКВД. С 1940 года до момента ареста (13 декабря 1951 года) Майрановский целиком отдавал себя работе в «лаборатории смерти», стал полковником госбезопасности, доктором медицинских наук, профессором.

(Григорий Майрановский)

Работа лаборатории Майрановского определялась Положением, утвержденным правительством, и приказами по НКВД-МГБ. Непосредственно её работу курировал министр госбезопасности или его первый заместитель. За время существования этого засекреченного объекта у него было несколько названий: Лаборатория №1, Лаборатория №12, Лаборатория X, Камера. Основная цель лаборатории состояла в поиске ядов, которые нельзя было бы идентифицировать при вскрытии. Яды и способы их применения испытывались на заключённых.

Лаборатория размещалась в угловом доме по Варсонофьевскому переулку, где было отгорожено пять отсеков, на дверях которых были смотровые глазки. Действие каждого препарата, как правило, опробовалось на 10 «подопытных». За мучениями жертв, не умерших сразу, экспериментаторы наблюдали в течение 10-14 дней, после чего их добивали. В конце концов был найден яд с требуемыми свойствами - «К-2» (карбиламинхолинхлорид), который убивал жертву быстро и не оставлял следов. Для проверки надежности яда К-2 была проведена «независимая экспертиза»: труп одного из отравленных этим ядом был доставлен в морг института им. Склифосовского, и там патологоанатомы произвели обычное вскрытие. Диагноз ничего не подозревающих врачей был однозначный: человек умер от острой сердечной недостаточности.

В 1942 году Майрановский обнаружил, что под влиянием определённых доз рицина «подопытный» начинает исключительно откровенно говорить, и получил одобрение руководства НКВД-НКГБ на работу по «проблеме откровенности» на допросах. Два года ушло на эксперименты по получению «откровенных» и «правдивых» показаний на допросах под влиянием медикаментов. Допросы с использованием медикаментов проводились не только в лаборатории, но и в тюрьмах Лубянки №1 и №2. Оценивались и способы введения ядов в организм жертвы. Сначала яды подмешивались к пище или воде, давались под видом «лекарств» до и после еды или вводились с помощью инъекций. Было опробовано и введение яда через кожу - ее обрызгивали или смачивали ядовитыми растворами. Проверялась возможность использования колющей трости и стреляющей авторучки.

Из доклада старшего следователя МГБ Молчанова в Прокуратуру СССР в 1953 году следует, что по заданию Берии «Майрановский до конца 1949 года занимался разработкой вопроса об отравлении пылеобразными ядовитыми веществами через вдыхаемый воздух». Трудно назвать общее число жертв экспериментов врача-садиста с ядами, проводимых в лаборатории; разные источники называют цифры от 150 до 300 человек. По утверждению полковника КГБ Владимира Бобренева, имевшего доступ к следственным делам Берии, Судоплатова и Майрановского, часть жертв составляли уголовники, но большую часть - проходившие по статье 58. Среди жертв также были немецкие и японские военнопленные, польские граждане, корейцы и китайцы.

Бобренев указывает, что по меньшей мере четверо немецких военнопленных в 1944 году, а в конце 1945 года ещё трое немецких граждан были «использованы» для экспериментов. Последние трое были антифашистами-политэмигрантами, бежавшими из нацистской Германии; они умерли через 15 секунд после летальных инъекций. Тела двух жертв были кремированы, третье тело было доставлено в институт скорой помощи им. Склифосовского. Патологоанатомическое вскрытие показало, что покойный умер от паралича сердца; следов яда патологоанатомы не нашли. Японские военнопленные, офицеры и рядовые, а также арестованные японские дипломаты использовались в экспериментах по «проблеме откровенности».

Судоплатов позднее писал: «Проверка, проведённая еще при Сталине, после ареста Майрановского, а затем при Хрущеве в 1960 году в целях антисталинских разоблачений показала, что Майрановский и сотрудники его группы в 1937-1947 годах и в 1950 году привлекались для приведения в исполнение смертных приговоров и ликвидации неугодных лиц по прямому решению правительства, используя для этого яды».

Судоплатов в своих мемуарах заявлял, что ему известно о четырех фактах ликвидации «опасных врагов» Советского государства, в которых принимал участие Майрановский. В этих операциях участвовал и сам Судоплатов. Это были А.Я. Шумский - один из руководителей украинского националистического движения, Теодор Ромжа - архиепископ украинской униатской церкви в Ужгороде, Самет - польский еврей, установивший контакты с англичанами и намеревавшийся эмигрировать в Палестину, и Исайя Оггинс - американский гражданин, исполнявший задания НКВД за рубежом и арестованный по подозрению в двойной игре. Судоплатов высказывает предположение, что Майрановский мог быть использован также и в ликвидации Рауля Валленберга. Он пишет: «Валленберг был переведён в спецкамеру «Лаборатории-Х», где ему сделали смертельную инъекцию под видом лечения. Медслужба тюрьмы не имела ни малейшего представления об этом, и его смерть была констатирована в обычном порядке. Однако министр госбезопасности Абакумов, очевидно, осведомленный о подлинной причине смерти Валленберга, запретил вскрытие тела и приказал кремировать его».

Судоплатов также упоминает о других случаях, когда спецагент Эйтингон (который свободно говорил на нескольких языках) приглашал иностранцев на специальные квартиры МГБ в Москве, где их ждал с «осмотром» «доктор» Майрановский. Судоплатов повторял, что всё это происходило по прямому указанию высшего руководства ВКП(б) и членов правительства.

Известны имена сотрудников лаборатории: это помощник Майрановского А.Григорович, химик В.Щеголев, руководитель бактериологической группы профессор (с 1948 года академик ВАСХНИЛ) С.Муромцев, фармацевт В.Наумов, Кирильцева, Маг, Дмитриев, Емельянов, Щеглов. Сотрудники МГБ М.Филимонов, Н.Эйтингон и Ф.Осинкин присутствовали при экспериментах и участвовали в них. К постановке экспериментов привлекались также учёные - заключенные Аничков и Горский.

«Специфика» работы лаборатории «давала свои плоды»: Филимонов начал серьезно пить после 10 «экспериментов», а Муромцев не смог продолжать работу после 15 «опытов». В своём прошении о реабилитации, посланном на имя генерального секретаря ЦК КПСС, Майрановский писал, что из-за стресса сотрудники Щеголев и Щеглов покончили жизнь самоубийством, Филимонов, Григорович и Емельянов превратились в алкоголиков или заболели психически, а Дмитриев и Маг стали неработоспособны.

После окончания войны Майрановский и два других сотрудника лаборатории были командированы в Германию для розыска немецких специалистов по ядам, экспериментировавших на людях. Однако достижения нацистских учёных в этой области оказались более скромными, чем у советских. В 1946-м, после ухода с поста заведующего лабораторией, Майрановский под руководством Судоплатова и Эйтингона стал «трудиться» в «Управлении спецопераций» в качестве палача, орудием убийства у которого были яды. В 1951 году Майрановский вместе с Эйтингоном, Райхманом, Матусовым и А.Свердловым (сыном Якова Свердлова) были арестованы и обвинены в незаконном хранении ядов, а также в том, что они являются участниками сионистского заговора с целью захвата власти и уничтожения руководителей государства, включая Сталина. Следователям удалось выбить необходимые признания у Майрановского (он отказался от них в 1958 году) и у заместителя начальника секретариата Абакумова - Бровермана. Сам Майрановский на допросах 6 и 7 августа 1953 года подробно рассказал, какие яды он испытывал на заключённых. В списке полтора десятка наименований, от неорганических соединений мышьяка и таллия, цианистых калия и натрия до сложных органических веществ: колхицина, дигитоксина, аконитина, стрихнина и природного яда - кураре.

Ему был задан вопрос и об опытах с отравленными пулями. При таких опытах в подвале присутствовали Майрановский, Филимонов, Григорович, Блохин (сталинский палач-рекордсмен – ) и его работники из спецгруппы. Применялись облегчённые пули, внутри которых был аконитин: «В Варсанофьевском переулке, в верхней камере мы проделали опыты, кажется, на трёх человеках. Потом эти опыты проводились в подвале, где приводились приговоры в исполнение, в том же здании Варсанофьевского переулка. Здесь было проведено опытов над десятью людьми. Производились выстрелы в «неубойные» места разрывными пулями. Смерть наступала в промежуток от 15 минут до часа, в зависимости от того, куда попала пуля. Стреляли в «подопытных» Филимонов или кто-либо из спецгруппы. Все случаи при применении отравленных пуль кончались смертью, хотя я вспоминаю один случай, когда подопытного достреливали работники спецгруппы. И был случай, когда пуля остановилась у кости, и подопытный её вытащил». Майрановский вспомнил также об опытах с отравленной ядом подушкой, что вызывало сон, и о том, как подопытным давали большие дозы снотворного, что приводило к смерти.

Его дело рассматривалось Особым совещанием при министре госбезопасности. Майрановского приговорили к 10 годам лишения свободы за незаконное хранение ядов и злоупотребление служебным положением. Срок наказания он отбывал во Владимирской тюрьме. По иронии судьбы в той же тюрьме содержался и нацистский коллега Майрановского, один из самых страшных врачей-экспериментаторов Освенцима Карл Клауберг. Вместе с другими военнопленными он был освобожден в 1955 году, вернулся в Германию, где открыл собственную врачебную практику. Он не только не скрывал своего участия в «медицинских» экспериментах по стерилизации женщин в Освенциме, но даже широко рекламировал их. Он был вновь арестован и в 1957 году умер в Киевской тюрьме, ожидая нового процесса.

Находясь в тюрьме, Майрановский боролся за своё освобождение и написал несколько писем на имя министра госбезопасности С.Игнатьева, а позднее - Берии. В феврале 1953 года он писал Берии: «Я обращаюсь к Вашему великодушию: простите совершенные мною преступные ошибки. У меня есть предложения по использованию некоторых новых веществ: как снотворного, так и смертельного действия; в осуществление этой вполне правильной Вашей установки, данной мне, что наша техника применения наших средств в пищевых продуктах и напитках устарела и что необходимо искать новые пути воздействия через вдыхаемый воздух. Мы яды давали через пищу, различные напитки, вводили яды при помощи уколов шприцем, тростью, ручкой и других колющих, специально оборудованных предметов. Также вводили яды через кожу, обрызгивая и поливая её».

В письме из Владимирской тюрьмы в апреле 1953-го он писал: «Моей рукой был уничтожен не один десяток заклятых врагов Советской власти, в том числе националистов всяческого рода (и еврейских) - об этом известно генерал-лейтенанту Судоплатову» - и заверял Берию: готов выполнить «все Ваши задания на благо нашей могучей Родины». Меркулов, будучи арестованным, на допросе признал, что лично давал разрешение Майрановскому на применение ядов к 30-40 осужденным, пояснив, что никто, кроме него и Берии, не мог давать таких разрешений.

На допросе 27 августа 1953-го Майрановский показал, что участвовал в операциях по устранению людей в ходе тайных встреч на конспиративных квартирах. Задания получал через Судоплатова. Обсуждение предстоящих акций проходило у Берии или Меркулова и во всех случаях в обсуждении принимал участие Судоплатов, а иногда Эйтингон и Филимонов. Как пояснил Майрановский, «мне никогда не говорилось, за что то или иное лицо должно быть умерщвлено, и даже не назывались фамилии». Майрановскому организовывали встречу с потенциальной жертвой на конспиративной квартире, и во время еды и выпивки, как он пояснил, «мною подмешивались яды», а иногда предварительно «одурманенное лицо» убивал посредством инъекции. Как сообщил Майрановский, «это несколько десятков человек».

После освобождения в начале 1962 года Майрановскому было запрещено жить в Москве, Ленинграде и столицах союзных республик. Последние годы жизни он работал в НИИ в Махачкале. В 1989 году сыновья Майрановского попытались вновь подать прошение о посмертной реабилитации их отца. В своём ответе на это прошение старший помощник Генерального прокурора СССР В.Илюхин писал: «Его (Майрановского) вина в совершении преступлений материалами уголовного дела доказана. Оснований к пересмотру дела и реабилитации Майрановского Г.М. не имеется».

(Цитаты: Владимир Игнатов, "Палачи и казни в истории России и СССР", изд-во "Вече", 2014)

Ещё в Блоге Толкователя о буднях НКВД.

В Советском Союзе существовала специальная лаборатория, изучавшая влияние отравляющих веществ на человека. Один из ее сотрудников – Григорий Майрановский - не просто экспериментировал - он убивал людей.

Путь

В СССР, как и в нацистской Германии, были свои ученые, ставившие эксперименты на живых людях, в первую очередь, на узниках ГУЛАГа. Но в отличие от немецких врачей-садистов они не подверглись суровому наказанию. Их работа не была самоуправством – действовали они по распоряжению служб государственной безопасности, а значит, во благо своей страны.
Будущий «доктор смерть» Григорий Моисеевич Майрановский (1899-1964 гг.) начинал свой жизненный путь, как обычный советской гражданин. Учился в Тифлисском университете, продолжил образование в Московском медицинском институте, с 1928 года стал аспирантом, затем научным и старшим научным сотрудников Биохимического института им. А. Н. Баха.
Но потом его карьера пошла вверх. С 1933-го по 1935 годы Майрановский руководил токсикологическим отделом института, дослужился до заместителя директора. В 1935 году его позвали во Всесоюзный институт экспериментальной медицины, где он заведовал секретной токсикологической спецлабораторией.
С лета 1937 года в составе 12-го отдела ГУГБ НКВД СССР Майрановский руководил токсикологической лабораторией («Лабораторией-X») - специальным подразделением, занимавшимся исследованиями в области токсических веществ и ядов. Там он становится полковником госбезопасности, доктором медицинских наук и профессором.

Лаборатория смерти

Секретную лабораторию курировал непосредственно министр госбезопасности. Когда к власти пришел Лаврентий Берия, лаборатория модернизировалась, изменился ее штат, но суть оставалась прежней – поиск ядов, которые было бы невозможно идентифицировать при вскрытии жертвы.
Страшное заведение, через которое прошла не одна сотня подопытных, размещалось в угловом доме по Варсонофьевскому переулку в Москве. Лаборатория была поделена на пять отсеков, и в каждом из них имелись помещения для наблюдения за ходом эксперимента. Действие каждого препарата, как правило, опробовалось на десяти подопытных. За мучениями тех, кто не умер сразу, наблюдали через дверной глазок в течение нескольких дней. Если «пациент» оказывался живучим, его добивали.
Для приведения в исполнение смертного приговора группа Майрановского неоднократно использовала облегченные разрывное пули, начиненные аконитином - ядом судорожно-паралитического действия. По словам самого руководителя подразделения, подобный эксперимент был проведен над десятью заключенными. Выстрелы производились в «неубойные места» – смерть наступала обычно в промежуток между 15 минутами и часом.
Работа в лаборатории имела для ее сотрудников печальные последствия: часть ушла в запой, другие не выдерживали и увольнялись, двое покончили жизнь самоубийством, но так или иначе каждый, кто принимал участие в этом конвейере смерти, прошел через болезненную трансформацию психики.

Яд найден

Но Майрановский, несмотря ни на что, продолжал работать. Он начал эксперименты с безвкусным ипритом, однако положительных результатов не достиг – яд продолжал выявляться в трупах отравленных им людей. Больше года изучал свойства рицина (вещество, содержащееся в семенах клещевины), проводил исследования и с другими ядами – колхицином, таллием, дигитоксином. Никто точно не скажет, сколько человек в результате экспериментов «доктор смерть» отправил тот свет.
В конце концов был найден яд с требуемыми свойствами. К-2 (карбиламинхолинхлорид) убивал жертву быстро – в течение 15 минут – и, главное, не оставлял следов. Для проверки надежности яда труп доставляли в институт Склифосовского, где ничего не подозревающие патологоанатомы производили вскрытие. Заключение было однозначным: жертва умерла от сердечной недостаточности.
Идеальный яд нашли, но поиски способов его эффективной доставки в тело жертвы продолжались. В лаборатории придумывались разнообразные механизмы введения яда: его подмешивали в пищу, вводили в лечебную инъекцию, распыляли на кожу, изобретали хитроумные конструкции тростей, зонтов, авторучек и пуль, начиненных отравой.

Развязать язык

В 1942 году Майрановский сделал еще одно открытие: он обнаружил, что под влиянием определенных доз рицина (белковый токсин растительного происхождения) «подопытный» начинает откровенничать. Заинтересованное в появлении нового эффективного инструмента следственной работы руководство НКВД дало добро на разработку необходимого препарата.
Два года ушло на эксперименты по получению правдивых признаний. Допросы с использованием медикаментов проводились не только в лаборатории, но и в тюрьмах Лубянки №1 и №2 и, судя по всему, имели определенный успех. Но все же чаще всего рицину доставалась роль убийцы.
Наиболее известным случаем предумышленного убийства с использование рицина считается устранение болгарского писатели-диссидента Георгия Маркова, произошедшее во времена холодной войны. Капсула с ядом диаметром меньше двух миллиметров была введена писателю при помощи укола зонтиком. Марков скончался через несколько дней.

Убийца

В 1949 году Майрановский занимался более масштабными проектами. По заданию Берии он разрабатывал механизмы отравления пылеобразными ядовитыми веществами, что при массовом скоплении людей способно было привести к большим жертвам.
Точное число жертв экспериментов Майрановского установить сложно. Историки называют разные цифры – от 150 до 300 человек. Полковник КГБ Владимир Бобренев, имевший доступ к следственным делам Берии, утверждает, что большую часть жертв составляли уголовники, но среди убитых были также немецкие и японские военнопленные, граждане Польши, Кореи и Китая.
Павел Судоплатов, в прошлом сотрудник НКВД, писал, что проверки, проведенные при Хрущеве, показали: Майрановский и сотрудники его группы в 1937-1947 годах и в 1950 году привлекались для приведения в исполнение смертных приговоров и ликвидации неугодных лиц по прямому решению правительства.
Судоплатов рассказывал о четырех случаях ликвидации «опасных врагов» советского государства, в которых принимал участие Майрановский. Достоверность этих фактов подтверждается тем, что в операциях участвовал и сам Судоплатов.
Жертвами были: Александр Шумский - один из руководителей украинского националистического движения, Теодор Ромжа - архиепископ украинской Униатской Церкви в Ужгороде, Самет - польский еврей, установивший контакты с англичанами и намеревавшийся эмигрировать в Палестину, а также Исайя Оггинс - американский гражданин, работавший на НКВД за рубежом и арестованный по подозрению в двойной игре.
К примеру, для ликвидации революционера-националиста Шумского группа Майрановского была направлена в Саратов. Агенты вскоре уехали, а Шумский угодил в больницу, где согласно официальному заключению скончался от сердечной недостаточности.
Судоплатов высказывает предположение, что Майрановский мог быть использован и при ликвидации Рауля Валленберга. Шведский дипломат, по словам Судоплатова, был переведен в спецкамеру «Лаборатории-Х», где ему сделали смертельную инъекцию под видом лечения.

Развязка

Увы, среди ее руководителей весьма заметными были "лица еврейской национальности", истреблявшие в числе прочих и своих соплеменников

Семен КИПЕРМАН, Хайфа

Фото: Григорий Майрановский

Писать о лабораториях, обозначаемых таинственным знаком "Х" и занятых изготовлением убийственных препаратов, на всех этапах деятельности советских органов безопасности очень тягостно. Особенно, когда речь идет о людях с научными степенями и званиями, выступающих палачами.

Павел Судоплатов и другие авторы указывают, что токсикологическая лаборатория была создана в 1921 году при председателе Совнаркома В.И.Ленине, задолго до Берии, и именовалась "Специальным кабинетом". Не исключают, что Ленин просил Сталина достать ему яд из имеющихся запасов именно в этой лаборатории-"кабинете".

Подобное утверждение основывается на проводимых послереволюционных исследованиях ядов в России в начале 20-х годов, возглавляемых профессором Игнатием Казаковым. Интерес к проводимым исследованиям проявляли руководители советских органов безопасности — председатель ОГПУ В.Менжинский, его заместитель, а впоследствии — нарком внутренних дел Г.Ягода.

Научно-исследовательская лаборатория формально находилась при Всесоюзном институте биологии академика Баха.

Различные источники не исключают, что один из опытов использования наркотических веществ в спецоперации был связан с похищением главы Русского общевоинского союза генерала Кутепова в Париже в январе 1930 года. Исполнителями операции была "группа Яши" — особая группа старшего майора Якова Серебрянского при председателе ОГПУ.

Среди бела дня генерала затолкали в машину в бессознательном состоянии и доставили в Марсель на борт советского парохода. Однако слабое сердце старого солдата не выдержало, и после сделанного ему укола морфия он скончался чуть ли на рейде Новороссийска. Спустя семь лет та же "группа Яши", используя наркотические вещества, под глубоким наркозом похитила и вывезла из французского порта Гавр преемника Кутепова генерала Миллера, который был доставлен на Лубянку и расстрелян в 1939 году.

В декабре 1937 г. первый начальник лаборатории Казаков был арестован "за участие в контрреволюционной антисоветской организации" и в 1938 г. в ходе процесса антисоветского правотроцкистского блока (процесс Бухарина-Рыкова и др.) приговорен к расстрелу. Ему вменялось в вину умерщвление председателя ОГПУ В.Менжинского, председателя ВСНХ В.Куйбышева и писателя М.Горького по приказу Г.Ягоды. Это был первый опыт создания зловещего образа врачей-убийц, когда Казаков вместе с его "сообщниками" Левиным и Плетневым — были приговорены к высшей мере и расстреляны спустя двое суток.

В 1935 г. при подразделении под руководством старшего майора госбезопасности Якова Серебрянского действовала лаборатория по использованию ядов и наркотиков, которая подчинялась непосредственно руководителю НКВД. Последовавший затем арест Серебрянского в ноябре 1938 г. привел к расформированию лаборатории.

С лета 1937 года в составе 12-го Отдела ГУГБ НКВД по 1951 годы руководителем токсикологической лаборатории (Лаборатория — "Х") специальным подразделением, занимавшимся исследованиями в области токсических веществ и ядов, был Григорий Моисеевич Майрановский.

* * *

Откуда взялся этот страшный человек?

Родился он в 1899 году в Батуми в многодетной семье среднего достатка. После окончания гимназии в 1917 г. поступил в Тифлисский медицинский институт, где вступил в еврейскую социалистическую организацию "Бунд". Затем переехал в Баку, где один из его братьев числился в лидерах местных "бундовцев".

Григорий Майнаровский продолжал учиться в университете. Убедившись, что большевики выступают против Бунда, быстро сориентировался и в апреле 1920 года вступил в РКП(б). Честолюбивый молодой человек направлял все усилия, чтобы доказать преданность новой власти. В течение почти двух лет работал в одном из отделов кустовой промышленности Совнаркома Азербайджанской ССР.

В 1922 г. Г.Майнаровский переехал в Москву, где закончил обучение на медицинском факультете 2-го МГУ. Работал врачом, ассистентом университетской кафедры, заведующим амбулаторией. Вскоре ему было предложено заведывание токсикологическим отделением в Биохимическом институте Центрального санитарно-химического института Наркомздрава.

В 1937 году исследовательская группа Майнаровского из института биохимии, возглавляемого академиком Бахом, была передана в НКВД и перешла в непосредственное подчинение начальника спецотдела оперативной техники при комендатуре НКВД-МГБ… Секретность работы лаборатории обеспечивалась серьезным контролем за привлечение ее сотрудников к операциям спецслужб. Строгим был доступ в лабораторию даже для руководящего состава НКВД-МГБ, что регламентировалось Положением, утвержденным правительством и приказами по НКВД-МГБ… Непосредственно работу лаборатории курировал министр госбезопасности или его первый заместитель. А работа там велась исключительно с ядами. И вовсе не для лечения, а для проведения испытаний на заключенных, приговоренных к высшей мере наказания или умерщвления тех, кто по решению правительства подлежал тайной ликвидации.

В 1940 году Майрановский защитил в ВИЭМ докторскую диссертацию на тему "Биологическое действие продуктов при взаимодействии иприта с кожей". Однако ВАК при Комитете по делам высшей школы не утвердил решение о присвоении ученой степени доктора медицинских наук, посчитав, что диссертация требует доработки.

Между тем в 1943 году по представлению наркома госбезопасности В.Меркулова было возбуждено ходатайство о присвоении Майрановскому ученой степени доктора медицинских наук и звания профессора по совокупности работ без защиты диссертации. В ходатайстве указывалось, что "за время работы в НКВД тов. Майрановский выполнил 10 секретных работ, имеющих важное оперативное значение (цитата из изд. "Энциклопедия секретных служб России". М.,2004, стр. 609).

В том же 1943 году Майрановский получил звание полковника медицинской службы.

Примером "важности секретных оперативных работ", упомянутых министром, может послужить один факт. В 1942 году занимаясь экспериментами с ядами на приговоренных к расстрелу, Майрановский выявил, что при использовании определенных доз препарата "подопытный" начинает исключительно откровенно говорить. Руководство ухватилось за это "открытие" и одобрило занятия "проблемой откровенности" на допросах. Ведь это позволяло получать дополнительный материал для следствия. Подобные эксперименты проводились несколько лет. В тех случаях, когда арест казался высшему начальству неудобным, использовалась технология Майрановского.

Так поступили с начальником Иностранного отдела ГУГБ Абрамом Слуцким. В феврале 1938 года он внезапно умер в кабинете замнаркома Михаила Фриновского. По свидетельствам исполнителей убийства, ему сделали инъекцию цианистого калия. Это был период начала чистки разведки, когда ее иностранных сотрудников стали вызывать в Москву. Опасаясь спугнуть свои жертвы, организаторы расправы устроили похороны Слуцкого со всеми почестями. А "Правда" поместила некролог, в котором писала, что он "умер на боевом посту".

О деле Валленберга писали много. Но не могу не сослаться на записи генерала П.Судоплатова, хорошо знавшего кухню КГБ, и в, частности, назначение "Лаборатории-Х". Генерал писал, что в начале июля 1947 г. дело Рауля Валленберга зашло в тупик. Он отказался сотрудничать с советской разведкой и оказался не нужным ни как свидетель тайных политических игр, ни как заложник. Нюрнбергский процесс к тому времени закончился.

Судоплатов высказал предположение, что ныне всемирно известный Праведник народов мира, спасший десятки тысяч венгерских евреев, узник советских властей Рауль Валленберг был переведен в спецкамеру "Лаборатории-Х", где ему сделали смертельную инъекцию под видом лечения. Между тем руководство страны продолжало на запросы шведов уверять их, что ничего не знает о местонахождении и судьбе Валленберга.

Медслужба тюрьмы, конечно, абсолютно не имела представления о совершенном и смерть была зафиксирована в обычном порядке.

Однако министр госбезопасности Абакумов, очевидно, знавший о подлинной причине смерти Валленберга, запретил вскрытие тела и приказал его кремировать. (См.: П.Судоплатов. "Разведка и Кремль", стр. 322).

Рвение руководителя "Лаборатории-Х" Майрановского всячески поощрялось высшим начальством. В начале 1942 года при создании 4-го Управления НКВД для организации диверсионных групп и спецагентуры на оккупированной территории, которое возглавили Судоплатов и его заместитель Эйтингон, Управлению был придан специальный отдел НКВД СССР, который занимался разработкой диверсионной техники. Для изучения и исследования этой техники в его состав вошли отделение токсикологии и биологии, занимавшиеся изучением и исследованием всевозможных ядов. Работа отделения проводилась по темам и планам, утвержденным в свое время первым зам. наркома Меркуловым и Берией.

Разработанные Майрановским и его сотрудниками яды использовались в годы войны диверсионными группами и специальной агентурой в немецком тылу против оккупантов. За это руководитель "Лаборатории-Х" награждался боевыми орденами и даже получил медаль "Партизану Отечественной войны". Этот "доблестный партизан", по едкому замечанию историка и журналиста Михаила Нордштейна, ни разу не побывавший в тылу противника, "упивался от преуспевания".

* * *

Яды Майрановского действовали безотказно. Об их использовании серьезно подумывал "великий и мудрый вождь" для устранения неугодного и непослушного президента Югославии Тито. Сталин планировал задействовать советского посла в Югославии И.Григулевича, который должен был убить югославского лидера с помощью отравленного перстня. (См.: И.Бунин. "Операция "Гроза", т. 2. СПБ., 1994, стр. 429).

В 1947 году по инициативе Н.Хрущева, бывшего тогда членом Политбюро и первым секретарем ЦК компартии Украины, был ликвидирован архиепископ Мукачевской епархии Юрий Теодор Ромжа. Резкое недовольство партийного лидера вызывало влияние Ромжи на верующих. Хрущев и министр госбезопасности Украины С.Савченко в 1947 году обратились к Сталину и министру госбезопасности СССР Абакумову с просьбой дать санкцию на убийство епископа. Обвинив его в сотрудничестве с подпольным украинским национальным движением и "тайными эмиссарами" Ватикана, представляя всё как серьёзную угрозу политической стабильности в регионе, недавно вошедшему в состав СССР. Последовало распоряжение Сталина: "Убрать".

Сотрудниками ГБ была организована автомобильная авария, но Ромжа остался жив, хотя был тяжело ранен и доставлен в Мукачевскую больницу. После чего туда приехали министр госбезопасности Украины Сергей Савченко и Григорий Майрановский. Миссия последнего заключалась в передаче медсестре-агенту МГБ ампулы курары. Она и сделала смертельный укол.

П.Судоплатов указывает на четыре известных ему факта ликвидации опасных для советского государства лиц, проведенных с участием Майрановского в 1946-1947 годах. Один из них касался видного руководителя украинского национального движения А.Шумского. Репрессированный в 1930 г., позднее освобожденный по состоянию здоровья, он находился в ссылке в Саратове, где установил контакты с эмигрантскими организациями. Для его устранения в Саратов был направлен в составе спецгруппы Майрановский. После чего в официальном заключении было указано, что Шумский скончался в больнице от сердечной недостаточности.

Свое гнусное дело совершил Майрановский и в отношении польского еврея, интернированного в 1939 году после вступления советских войск в Западную Украину. Инженер по специальности, Самет занимался секретными работами по использованию трофейного немецкого оборудования на советских подводных лодках, что давало значительное преимущество в длительности их пребывания под водой. Самет связался с англичанами и собирался выехать в подмандатную Палестину. Чтобы предотвратить это, советская разведка старалась внедрить в окружение Самета своего агента и контролировать его связи с иностранцами. В Ульяновск направили Эйтингона. Вскоре туда приехал Майрановский вместе с агентом, врачом заводской поликлиники, который сделал Самету во время профилактического осмотра инъекцию яда кураре.

Непросто сложилась судьба у американского коммуниста Исаака Оггинса. Приехав в СССР по фальшивому чехословацкому паспорту, он искренне симпатизировал коммунистическим идеям и являлся негласным членом компартии США. Оггинс был старым агентом Коминтерна и НКВД в ряде стран Дальнего Востока и США. Его жена Нора входила в агентурную сеть НКВД в Америке и Западной Европе, оказывая помощь в обслуживании конспиративных квартир для советской агентуры во Франции и США в 1938-1941 гг.

В 1938 году Оггинс был арестован по подозрению в двойной игре и "троцкизме". Не признав себя виновным, Оггинс, тем не менее, был приговорен к восьми годам лагерей. Некоторое время его жена полагала, что пребывание там её мужа объясняется оперативными соображениями, но затем поняла, что он арестован.

После окончания войны Нора обратилась к американским властям с просьбой о выяснении местонахождения и освобождения мужа. Однако ухудшение отношений между двумя странами из-за провала советской разведывательной сети в США и Канаде в 1946-1947 гг. вызвали опасения Молотова, что в случае освобождения Оггинса американцы могут привлечь его в Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности и использовать в качестве свидетеля против компартии США. Кроме того советские спецслужбы подозревали Нору Оггинс в установлении связи с ФБР, что наносило вред советской агентуре в США и во Франции.

В этих условиях Абакумов предложил ликвидацию Оггинса, одобренную Сталиным и Молотовым. Исполнителя искать не пришлось. В 1947 году Майрановский во время медицинского обследования сделал Оггинсу, пребывавшему в тюрьме, смертельный укол. Организовать похороны поручили Судоплатову и Эйтингону на еврейском кладбище в Пензе. При этом дату захоронения почему-то оформили 1944 или 1945 годом. (См.: П.Судоплатов. Указ. раб., стр. 331-332).

В 1992 году генерал Дм. Волкогонов представил в Конгресс США список американцев, погибших в Советском Союзе в годы Второй мировой войны, а также во времена холодной войны, и выразил от имени президента Ельцина сожаление в связи с их гибелью. В представленном списке был и Оггинс. Ликвидировали его, по мнению Волкогонова, чтобы он не мог рассказать правду о положении в советских тюрьмах и концлагерях.

* * *

"Вся работа "Лаборатории-Х", не только научная, была хорошо известна как тем, кто занимался расследованием дела Берии и Абакумова, так и правительству и ЦК партии, наблюдавшим и направлявшим ход следствия по этим делам и определявшим его содержание". (См.: П.Судоплатов. "Разведка и Кремль", стр. 329).

В 1951 г. Майрановский был арестован как участник "сионистского заговора" в МГБ. Старшему следователю Следственной части по особо важным делам небезызвестному Рюмину, отмечает Судоплатов, удалось выбить у Майрановского "невероятные показания" (позже он отказался от них), и у арестованного заместителя начальника секретариата Абакумова Бровермана. Но вскоре арестованный Рюмин был снят с должности, арестован и расстрелян. Использовать добытые им материалы полностью оказалось невозможным. Продолжавшееся следствие установило, что проводимые на людях эксперименты осуществлялись в соответствии с порядком, установленным правительством и Министерством госбезопасности.

Что касается начальника токсикологической лаборатории, то его показания не подкреплялись признаниями врачей, арестованных по делу Абакумова, которые не имели никакого понятия о существовании этой тайной лаборатории. Все эксперименты с ядами на приговоренных к смертной казни проводились Майрановским в соответствии с указаниями правительства и порядками, установленными МГБ.

Майрановский отделался 10-летним сроком лишения свободы за незаконное хранение отравляющих веществ и злоупотребление служебным положением.

* * *

С 1952 года использование ядов возобновилось уже без участия Майрановского, но, как всегда, регламентировалось соответствующими указаниями правительства.

Тем временем "Лаборатория-Х" и другие подобные учреждения в 60-е годы, получившие название спецлаборатории номер 12 Института специальных и новых технологий, продолжали совершенствовать технологию отравлений. В арсенале Лубянки появились вещества, проникающие в организм с пропитанной ими одежды.

В октябре 1957 года в Мюнхене от внезапной остановки сердца умер главный идеолог Народно-трудового союза Лев Ребет.

В 1959 г. Богдан Сташинский в Мюнхене выстрелом капсулой с ядом убил у дверей своей квартиры Степана Бандеру. Сташинский был награжден орденом Красного Знамени, который ему вручил лично председатель КГБ Шелепин. Но через два года Сташинский сбежал на Запад и обо всем рассказал журналистам.

Орудием убийства было устройство в виде алюминиевой трубки, распыляющей при нажатии кнопки аэрозоль цианистого калия. Сегодня так действует обыкновенный флакон туалетной воды, а тогда это была техническая новинка, которую применяли для убийства человека. Чем не прогресс?!

В послужном списке бывшего генерала КГБ Калугина, возглавлявшего в Первом главке управление "К" (внешняя контрразведка) также отмечены, по меньшей мере, два убийства. Это управление занималось ликвидацией перебежчиков. Калугин даже получил орден Красного Знамени за похищение в Вене советского перебежчика и ликвидацию его, проведенную с использованием токсикологических препаратов.

Возглавляя службу внешней разведки КГБ, Калугин консультировал болгарскую разведку в проведении операции по ликвидации писателя-диссидента Маркова, убитого в Лондоне, где он работал в 1978 году на Би-би-Си. Его уколол наконечником зонта в ногу "случайный прохожий". Через некоторое время у Маркова поднялась температура, и резко упало давление, а через четыре дня он скончался от сердечной недостаточности. Подобным же образом в Париже было совершено покушение на другого болгарского диссидента — Владимира Костова. У него появились схожие симптомы, через двое суток жар начал спадать, но узнав о смерти Маркова, он обратился к врачу. Ему сделали операцию и извлекли капсулу, в которой английские специалисты обнаружили следы рицина. Тогда же решили провести повторное обследование тела Маркова и обнаружили у него такую же капсулу.

Были и другие способы убийства людей. Ничего не подозревавший владелец личной автомашины брался за замазанную ручку двери, открывал, садился и уезжал, а через два дня его увозили в больницу, где он умирал от "инфаркта".

Вспоминал Майрановский и об опытах с отравленной ядом подушкой. А также о том, как человеку давали большие дозы снотворного, после чего обреченный, погрузившись в сон, уже не просыпался.

При опытах с различными ядами присутствовали вместе с Майрановским Филимонов, Григорьев, Блохин, Осинкин и другие, всего 20 ученых. Список жертв тайных отравлений, санкционированных сверху, был достаточно длинным. Дьявольскую работу с ядами выдерживали не все сотрудники лаборатории. Одни кончали жизнь самоубийством, другие испытывали тяжкие психологические расстройства…

И только самого Майрановского не мучила совесть. По собственному признанию, он умертвил 104 человека, хотя после смерти Берии и его подельников на допросах называли цифру более 250 человек. Действия того или иного яда он проверял в основном на заключенных по 58-й статье.

"Мы яды давали, — признавался он, — через пищу, различные напитки, вводили яды при помощи уколов шприцем, тростью, ручкой и других колющих, специально оборудованных предметов". Яды вводили также через кожу, обрызгивая и поливая её.

В одном из интернетовских материалов он назван "сталинским Менгеле". Даже находясь в заключении, Майрановский продолжал консультировать "органы". Как специалиста-отравителя его несколько раз вывозили из Владимирской специальной тюрьмы номер 2 в Москву. Неугомонный Григорий Моиcеевич всячески пытался добиться освобождения, предлагая услуги по совершенствованию работы с ядами в СССР. Из Владимирской тюремной одиночки в апреле 1953 г. Майрановский писал тогда еще всесильному Берии о своих "заслугах" и допущенной по отношению к нему ошибки.

"Моей рукой был уничтожен не один десяток заклятых врагов советской власти, в том числе и националистов всяческого рода (и еврейских) — об этом известно генерал-лейтенанту П.А.Судоплатову…" и заверял о своей готовности выполнить "все задания на благо нашей могучей Родины".

Не исключено, что Берия мог освободить Григория Моисеевича, но вскоре был сам арестован. А заявления Майрановского были использованы прокуратурой против самого Берии, Абакумова и Меркулова. На этот раз Майрановский был представлен как сообщник Берии, вынашивавший планы по ликвидации руководства страны с помощью ядов.

Пересмотр дела Майрановского, несмотря на все его старания не состоялся.

После отсидки полного десятилетнего срока он был выпущен в декабре 1961 г. Хлопоты о реабилитации не дали положительного результата. Он был вновь арестован и пробыл в тюрьме до конца 1962 года. В итоге его освобождение завершилось предписанием в 24 часа уехать из Москвы, и запретом селиться в центральных городах. Бывшему профессору, полковнику подсказали место его будущей работы: заштатная биохимическая лаборатория в Махачкале. Однако заведовать этим учреждением ему довелось не долго. В 1964 году "доктор смерть" скоропостижно скончался от острой сердечной недостаточности. Так, как погибали сотни людей в его лабораториях. Зловещее совпадение? Или…

"Лаборатории-Х" под другими названиями существуют и ныне. Их деятельность распространяется как на Российскую Федерацию, так и на ближнее и дальнее зарубежье… Бывший высокопоставленный офицер советской Службы внешней разведки Александр Кузьминов, сотрудник секретного управления "С", в 1992 г. добровольно уволился из органов, а спустя полтора года легально эмигрировал с семьей в одну из зарубежных стран. Защитил докторскую диссертацию по международному законодательству в области биотехнологии. В Лондоне вышла его книга "Биологический шпионаж — спецоперации советской и российской внешней разведки на Западе".

* * *

Правомерен вопрос: оправдано ли применение наркотиков или ядов в борьбе с терроризмом? Конечно, смертный приговор или уничтожение даже самого отъявленного террориста должны осуществляться только в строгом соответствии с требованиями закона. Однако опасность использования столь мощного оружия правящим режимом для уничтожения нежелательных людей, политических противников и соперников, как это было в истории советской страны, должно быть исключено. Еженедельник "Секрет" (velelens.livejournal.com)

Лаборатория Икс

В здании НКВД в центре Москвы на заключенных испытывали смертельные яды

То самое здание НКВД на углу Б. Лубянки и Варсанофьевского переулка. Опыты над людьми проводились на первом этаже

Майрановский Григорий Моисеевич (1899–1964)
– в 1923 г. окончил медфак 2-го Московского университета. С 1937 г. в органах госбезопасности, заведовал токсикологической лабораторией, проводил опыты на заключенных, приговоренных к смертной казни, убивал их с помощью различных ядов. По заданию руководства МГБ СССР участвовал в тайных убийствах политических противников. Полковник медицинской службы. В декабре 1951 г. арестован, осужден 14 февраля 1953 г. ОСО при МГБ к 10 годам заключения. В 1961г. освобожден из тюрьмы, без реабилитации.

Муромцев Сергей Николаевич (1898–1960)
— в 1923 г. окончил МГУ, в 1932 г. — спецкурс Академии химзащиты, доктор биологических наук, профессор, академик ВАСХНИЛ (1948), лауреат Сталинской премии 2-й степени (1948). С 1937 г. в органах госбезопасности, возглавлял бактериологическую лабораторию. Полковник медицинской службы. Уволен в 1951 г. по болезни. Работал директором Ин-та эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф.Гамалея АМН СССР. Умер 14 декабря 1960 г. (некролог опубликован в «Медицинском работнике» 16 декабря).

Филимонов Михаил Петрович (1910–1958)
– в 1935 г. окончил Московский институт тонкой химической технологии, в 1938 г. – аспирантуру там же.
С декабря 1938 г. в НКВД, с марта 1939 г. начальник 4-го спецотдела (отдел лабораторий) НКВД СССР; с января 1942-го начальник 4-го отдела 4-го управления НКВД–НКГБ СССР. Полковник госбезопасности. В феврале 1954 г. уволен из МВД УССР «по фактам дискредитации».

Одной из наиболее мрачных страниц в деле Берии стала история возникновения и деятельности спецлаборатории, в которой ставились смертельные опыты на людях. Об этом постеснялись писать в кратком газетном отчете о суде над Берией, опубликованном 24 декабря 1953 года. В приговоре, тем не менее, говорилось: «Установлены также другие бесчеловечные преступления подсудимых Берия, Меркулова, Кобулова, заключающиеся в производстве опытов по испытанию ядов на осужденных к высшей мере уголовного наказания и опытах по применению наркотических веществ при допросах». Что скрывалось за этой фразой и каковы были размах и организационные формы этой деятельности?

В ходе следствия по делу Берии в 1953-м это стало одним из «ударных» эпизодов, хотя подобрались к нему не сразу. Посаженный еще при Сталине в ходе разоблачения т. н. сионистского заговора в МГБ полковник медицинской службы Григорий Майрановский (приговорен ОСО МГБ 14 февраля 1953-го к 10 годам) сам обратил на себя внимание прокуратуры. Весной 1953-го в надежде выйти на свободу он неоднократно обращался к новому министру внутренних дел Берии и в письмах открыто писал о своей «особой работе» в спецлаборатории и упирал на свои заслуги. В первом, из Владимирской тюрьмы 21 апреля 1953-го, он писал: «Моей рукой был уничтожен не один десяток заклятых врагов Советской власти, в том числе националистов всяческого рода (и еврейских) – об этом известно генерал-лейтенанту П.А.Судоплатову» — и заверял Берию: готов выполнить «все Ваши задания на благо нашей могучей Родины». После ареста Берии эти письма попали в руки следствия, и ниточка стала раскручиваться. 18 августа 1953-го дело Майрановского было передано в прокуратуру.

На допросе 27 августа 1953-го Майрановский подробно рассказал, как в конце 1938-го или начале 1939-го обратился к Берии с просьбой разрешить ему проводить опыты над людьми и в результате: «Берия одобрил мое предложение. Мне было поручено провести эти исследования над осужденными».

Теперь настала очередь допросить главного обвиняемого. На прямой вопрос об испытании ядов на приговоренных к расстрелу 28 августа 1953-го Берия ответил: «Не помню». Но после зачтения ему показаний Майрановского понял, что отпираться бессмысленно: «Я признаю, что то, о чем свидетельствует Майрановский, является страшным, кровавым преступлением. Я давал задание Майрановскому о производстве опытов над осужденными к ВМН, но это не являлось моей идеей». Тут же Берию спросили, был ли его заместитель Всеволод Меркулов посвящен в тайну деятельности спецлаборатории. Берия ответил – «безусловно», уточнив, что тот «больше занимался этим». Еще немного подумав, Берия решил, что недостаточно внятно объяснил свою подчиненную роль в этом деле: «Хочу дополнить, что указания об организации спецлаборатории мною было получено от И.В. Сталина и в соответствии с этими указаниями производились опыты, о которых речь шла выше».

К этому времени Меркулов, занимавший должность министра госконтроля СССР, еще не был арестован. Но следствие имело на него виды как на ближайшего сподвижника Берии и пока допрашивало в качестве свидетеля. К удивлению прокурорских следователей, Меркулов на допросе 29 августа 1953-го не только не отрицал наличия в НКВД такой лаборатории, но и взялся теоретически обосновывать ее необходимость. На вопрос, не считает ли он, что эти опыты – преступление против человечности, Меркулов изрек: «Я этого не считаю, так как конечной целью опытов была борьба с врагами советского государства. НКВД – это такой орган, который мог применять подобные опыты над осужденными врагами Советской власти и в интересах советского государства. Как работник НКВД, я выполнял эти задания, но, как человек, считал подобного рода опыты нежелательными». Так в лице Меркулова государство победило человека.

Подобными откровениями свидетель Меркулов проторил себе прямую дорогу в обвиняемые. Генеральный прокурор Руденко 1 сентября 1953-го направил Маленкову справку о Меркулове с просьбой санкционировать его арест как одного из «соратников Берии», руководившего деятельностью секретной лаборатории, где проводились опыты над людьми.

Между тем Берия по ходу дела пытался всячески умалить свою роль в организации и функционировании «лаборатории Икс». На допросе 31 августа заявил: «Майрановского я видел всего два или три раза. Он мне докладывал о работе лаборатории и об опытах над живыми людьми», а санкции на проведение конкретных экспериментов давал Меркулов». Более того, Берия пояснил, что вскоре после своего назначения наркомом он «интересовался этими ядами в связи с наметившейся акцией в отношении Гитлера».

На вопрос, «как вы оцениваете опыты над живыми людьми, тайные похищения и убийства людей», Берия ответил: «Это недопустимые явления и кровавые преступления».

Меркулов, будучи арестованным, на допросе 28 сентября признал, что лично дал разрешение Майрановскому на применение ядов к 30–40 осужденным, пояснив, что никто, кроме него и Берии, не мог давать такое разрешение. Он вновь повторил, что не считает это незаконным, так как речь шла о приговоренных к высшей мере и имелась санкция Берии. Правда, оговорился: «Я, в частности, не предполагал, что эти опыты носят мучительный характер. Я полагал даже, что процедура незаметного отравления осужденного менее мучительна, чем процедура расстрела. Конечно, я обязан был интересоваться деталями проведения опытов и создать в них должные рамки или даже прекратить их вовсе».

Помимо Майрановского, занятого токсикологическими исследованиями, в опытах на людях принимали участие старший химик спецлаборатории Александр Григорович и бактериолог Сергей Муромцев, испытывавший на заключенных ботулинический токсин. Допуск в лабораторию имели: Судоплатов, Эйтингон, Филимонов и начальник лаборатории Аркадий Осинкин. Как пояснил на следствии Майрановский, помимо руководителей НКВД об опытах на людях знали и подчиненные коменданту Лубянки Блохину сотрудники комендатуры: братья Василий и Иван Шигалевы, Демьян Семенихин, Иван Фельдман, Иван Антонов, Василий Бодунов, Александр Дмитриев, которые обычно производили расстрелы, а в случае передачи приговоренных в лабораторию Майрановского были избавлены от необходимости выполнять свои палаческие обязанности. Трудно сказать, были ли они рады этому обстоятельству, не видели ли в Майрановском конкурента, способного «отобрать работу» – заменит пробиркой с ядом их натруженные и мозолистые от рукояток пистолетов руки. И что тогда – увольняться?

Подробно об истории создания лаборатории рассказал комендант Василий Блохин на допросе 19 сентября 1953-го. Берия вскоре после назначения наркомом внутренних дел вызвал его и сказал, что нужно подготовить помещение для производства опытов над заключенными, приговоренными к расстрелу. Блохин датирует этот разговор 1938 годом. Сначала Берия выяснил, нельзя ли использовать для этого помещение в доме № 2 (в главном здании НКВД на Лубянке). Блохин ответил, что такую работу в доме № 2 проводить нельзя и есть возможность оборудовать помещение в другом доме (как явствует из показаний Майрановского, это было здание НКВД в Варсанофьевском переулке). Блохин набросал план и передал Мамулову. Из помещения 1-го этажа было сделано 5 камер и при них приемная.

Майрановский вводил яд заключенным через пищу, путем уколов тростью или шприцем, а также проводил опыты с беззвучным оружием. Блохин рассказал: «При умерщвлении доставленных арестованных путем введения различных ядов присутствовал я, а чаще дежурные, но во всех случаях, когда умерщвление уже было произведено, я приходил в помещение Майрановского для того, чтобы закончить всю операцию. Из управления Судоплатова – чаще других в помещении Майрановского бывал Эйтингон, несколько реже бывал Судоплатов. Во всех случаях умерщвления бывали представители отдела «А» Подобедов, Герцовский, Воробьев». Задания спецотделу, а с 1943-го – отделу «А» подобрать приговоренных для передачи их в лабораторию давали Берия и его заместители Меркулов и Кобулов. Арестованных, подлежащих доставке к Майрановскому, доставляли и размещали по камерам, обязательно с участием работников отдела «А». «После умерщвления арестованных также обязательно присутствовал представитель отдела «А», который на обороте предписания составлял акт о приведении приговора в исполнение, который подшивался работником отдела «А», а также мною и иногда представителем управления Судоплатова. Эти акты хранятся в отделе «А»...»

Блохин пояснил, что умерщвление таким способом приговоренных шло с конца 1938 по 1947 год. Больше всего в 1939 – 1940 гг. около 40 человек. С началом войны это прекратилось, и с 1943-го, когда опыты на людях возобновились, – около 30 человек. Блохин вел тетрадку, куда по собственному почину заносил фамилии подопытных, но в 1941-м сжег ее, потом возобновил записи в 1943-м и, уходя на пенсию в 1953-м, передал тетрадку своему заместителю Яковлеву, а тот с согласия Блохина ее сжег.

В декабре 1953-го Берия и его ближайшие соратники были осуждены и расстреляны. Но расследование прокуратурой истории спецлаборатории продолжалось. Вот что рассказал о своем участии в деятельности спецлаборатории и опытах на людях 4 марта 1954-го на допросе в прокуратуре Муромцев. В 1942-м его вызвал Судоплатов и в присутствии Филимонова предложил участвовать в дежурствах в спецлаборатории. В обязанности входило наблюдение и запись результатов наблюдений. «Лично я, – сказал Муромцев, — участия во введении ядов не принимал». Согласно показаниям Муромцева, почти ежедневно в «Лаборатории Икс» бывал Филимонов, «один раз при мне был Судоплатов (приходил вместе с Филимоновым) – осмотрел обстановку, прошел по коридорчику, посидел несколько минут в приемной, задал несколько вопросов Майрановскому и ушел». Как рассказал Муромцев, он дежурил в спецлаборатории недолго – 2–3 месяца, потом отказался, так как не был «в состоянии переносить эту обстановку»: непрерывное пьянство Майрановского, Григоровича, Филимонова вместе с работниками спецгруппы. «Кроме того, сам Майрановский поражал своим зверским, садистским отношением к заключенным». Некоторые препараты вызывали у заключенных тяжелые мучения. У Муромцева стали портиться отношения с женой (ей не нравилось, что он не ночует дома). Муромцев поговорил с Блохиным, тот доложил Судоплатову, и его не стали больше брать на дежурства. Как пояснил Муромцев, «с Филимоновым я не стал говорить, так как он к тому времени спился».

За время дежурств Муромцева были проведены опыты над примерно 15 осужденными. На вопрос, испытывал ли Муромцев свои препараты, он ответил: «Однажды мне Филимонов сказал, что по предложению Судоплатова я должен проверить действие токсина бутулинуса (так в тексте, речь идет о ботулиническом токсине. – Н. П.) в спецлаборатории, куда я был ими введен для дежурств у Майрановского». Опыт Муромцев провел вместе с Майрановским, токсин был дан вместе с пищей. «Таких опытов было три, кажется, со смертельным исходом. Смерть наступила в течение 48 часов». Во всех случаях наблюдались слабые желудочные боли, тошнота и паралич. Результаты опытов по ботулиническому токсину Филимонов докладывал Судоплатову.

Еще Муромцев вспомнил, как один раз по распоряжению Судоплатова, переданному через Филимонова, он выдал во время войны Майрановскому одну дозу ботулинического токсина для применения, как ему сказал Филимонов, за кордоном, в Париже. Потом Муромцева вызвал Судоплатов и в присутствии Филимонова ругал за то, что препарат оказался не действующим.

Майрановского на допросе 13 марта 1954-го спросили, почему он скрыл, что исследование ядов вел в конце 1938-го еще во внутренней тюрьме. Майрановский признал, что исследования начал в комнате, находящейся в доме в Варсанофьевском переулке, но один раз, когда нужно было проверить какое-то средство, чтобы дать его руководству, производил опыты во внутренней тюрьме НКВД. Григорович стал помогать в дежурствах, когда опыты проводились еще в одной комнате в Варсанофьевском переулке, помогал и В.Д.Щеголев (он в апреле 1940-го в ходе экспериментов отравился и покончил с собой).

Был задан вопрос об опытах с отравленными пулями, и Майрановский рассказал, что опыты им проводились при Филимонове. Участовали сам Майрановский, Григорович, Филимонов и спецгруппа Блохина. Это были облегченные пули, внутри которых был аконитин: «Начали эти опыты в верхней камере в Варсанофьевском переулке, но тогда, когда уже в шести нижних проводились исследования ядов». Майрановский: «В Варсанофьевском переулке, в верхней камере мы проделали опыты, кажется, на трех человеках. Потом эти опыты проводились в подвале, где приводились приговоры в исполнение, в том же здании Варсанофьевского переулка. Здесь примерно было проведено опытов над десятью осужденными».

Производились выстрелы в «неубойные» места разрывными пулями. Смерть наступала в промежуток от 15 минут до часа, в зависимости от того, куда попала пуля. Стреляли в «подопытных» Филимонов или кто-либо из спецгруппы. «Мне кажется, – добавил Майрановский, – Григорович не стрелял, сам я тоже ни разу не стрелял… все случаи при применении отравленных пуль кончались смертью, хотя я вспоминаю один случай, когда подопытного достреливали работники спецгруппы». И был случай, когда пуля остановилась у кости, и подопытный ее вытащил. При опытах с отравленными пулями в подвале присутствовали Майрановский, Филимонов, Григорович, Блохин и его работники из спецгруппы.

Еще Майрановский вспомнил об опытах с отравленной ядом подушкой, что вызывало сон, и о том, как давали большие дозы снотворного, что вызывало смерть.

Ряд преступных эпизодов так и не был расследован. Майрановский на допросе 27 августа 1953-го рассказал, что участвовал в операциях по устранению людей в ходе тайных встреч на конспиративных квартирах. Задания он получал через Судоплатова. Обсуждение предстоящих акций проходило у Берии или Меркулова, и во всех случаях в обсуждении участвовал Судоплатов (иногда Эйтингон и Филимонов). Как пояснил Майрановский, «мне никогда не говорилось, за что то или иное лицо должно быть умерщвлено, и даже не назывались фамилии». Майрановскому организовывали встречу с потенциальной жертвой на конспиративной квартире, и во время еды, выпивки, как он пояснил, «мною подмешивались яды», а иногда предварительно «одурманенное лицо» убивал посредством инъекции. Как сообщил Майрановский, «это несколько десятков человек».

Дал показания о спецлаборатории и Судоплатов. На допросе 1 сентября 1953-го он рассказал, что в курс дела о «Лаборатории Икс» и опытах его ввел начальник 4-го спецотдела НКВД Филимонов, когда его отдел вошел в управление, руководимое Судоплатовым. Работу в «особой лаборатории» проводили Филимонов, Майрановский и Муромцев и отчитывались о ней перед Меркуловым и Берией. Согласно сохранившимся протоколам испытаний, работа началась в 1937 или 1938 годах. Всего сохранилось 150 протоколов.

По свидетельству Судоплатова, Абакумов в 1946-м отдал распоряжение ликвидировать лабораторию, а протоколы испытаний – хранить у себя. И Судоплатов хранил эти документы вплоть до своего ареста в августе 1953-го. После ареста Судоплатова протоколы находились в Генеральной прокуратуре.

В 1954-м папка с названием «Материалы лаборатории Х» была передана из Генеральной прокуратуры на постоянное хранение в КГБ. Ее содержание нынешняя ФСБ хранит в тайне, хотя это противоречит ст. 7 «Закона о государственной тайне», запрещающей засекречивать сведения о репрессиях и преступлениях против правосудия. Интересно, как долго ФСБ намерена хранить в тайне имена жертв преступных экспериментов сталинских чекистов?

Никита Петров,
«Мемориал»

] Карьера

Григорий Майрановский родился в 1899 году в Батуми.

После отбытия наказания освободился в декабре 1961 года , попытка реабилитироваться привела к ещё одному аресту. Также ему было отказано в возвращении наград. О мотивах отказа говорилось в совместном письме пред. КГБ при СМ СССР В.Е. Семичастного и Генерального прокурора СССР Р.А. Руденко 03.03.62 в ПВС СССР:

Работая руководителем организованной по личному указанию Берия специальной лаборатории, Майрановский длительное время занимался испытанием на живых людях сильнодействующих ядов, предназначенных для проведения тайных убийств. Свои бесчеловечные опыты он с ведома Берия и Меркулова проводил на заключенных, а также лицах, специально похищавшихся для этой цели на улице. В результате преступной деятельности Майрановского было умерщвлено не менее 150 человек, многие из которых, как теперь установлено, были репрессированы и погибли безвинно