Имя терроризма - «Иван Каляев. Иван Платонович Каляев – жизнь и казнь

В семье отставного полицейского (околоточного надзирателя) Платона Каляева и польки, дочери разорившегося шляхтича. Детство Ивана прошло в предместье Варшавы. В десять лет он поступил в варшавскую Первую Образцовую Апухтинскую гимназию, в аттестате зрелости поровну троек и четверок, а единственная пятерка - по предмету "Закон Божий". В 1897-1899 годах студент Императорских Московского и Петербургского университетов.

С 1898 года член Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». За участие в 1899 в студенческой забастовке был выслан в Екатеринослав . После возвращения в Петербург ему не позволили восстановиться в университете. В 1902 поехал учиться за границу во Львов ,находившийся в то время на территории Австро - Венгрии, но летом того же года был задержан на германо - австрийской границе с грузом нелегальных русских изданий. Был выдан российским властям и, несмотря на заключение министерства юстиции Российской Империи об отсутствии в действиях И.П.Каляева состава преступления, после 3-месячного заключения в Варшаве выслан в Ярославль, являясь сотрудником газеты «Северный Край», где печатались Н.А.Бердяев , Б.В. Савинков , А.Ремизов , П.Е. Щеголев и другие, которые отбывали ссылку в Вологде переписывался с поэтом В.Я.Брюсовым

В 1903 выехал в Женеву, где вступил в Боевую организацию эсеров. В 1904 году в Петербурге участвовал в покушении на министра внутренних дел В. К. Плеве .

В 1904 году Боевая организация вынесла «смертный приговор» дяде императора Николая II , Великому князю Сергею Александровичу , бывшему московскому генерал-губернатору Великий князь считался главой дворцовой закулисы и серым кардиналом империи, и был одним из тех, кто настоял на вооруженном разгоне шествия 9 января 1905 года в Петербурге. Также известно о его махинациях с благотворительными пожертвованиями

2 февраля 1905 Каляев не бросил бомбу в карету, потому что увидел, что рядом с Великим князем сидят его жена и малолетние племянники. 4 февраля 1905 в Москве, на территории Кремля, он бомбой убил Великого князя Сергея Александровича и был задержан полицией.

7 февраля 1905 года Департаментом Полиции в тюрьме была устроена встреча вдовы великого князя Сергея Александровича великой княгини Елизаветы Федоровны и И.П.Каляева. Описание этой встречи в искаженном виде появилось в газетах, причем источником слухов являлась сама великая княгиня, а сама встреча являлась провокацией Департамента Полиции.

Сам И.П.Каляев говорил об этой встрече: «Правительство решило не только убить меня, но и скомпрометировать… показать, что революционер, отнявший жизнь у другого человека, сам боится смерти и готов… [любой ценой] купить себе дарование жизни и смягчение наказания. Именно с этой целью Департамент Полиции подослал ко мне вдову убитого»

На суде в Москве, в особом присутствии Правительствующего Сената адвокатами у Каляева были В. А. Жданов и M. Л. Мандельштам. 5 апреля 1905 года Каляев произнёс речь.

Каляев, чтобы иметь возможность еще раз защищать дело своей партии, подавал кассационную жалобу, протест этот был отклонён Сенатом. Император Николай II , узнав, что кассационная жалоба отклонена, дал секретное указание директору Департамента Полиции С.Г.Коваленскому добиться у Каляева прошения о помиловании. Тот командировал в Шлиссельбургскую крепость главного военного прокурора А.Федорова, с которым Каляев был знаком по Московскому университету, но А.Федоров не смог убедить Каляева обратиться с прошением о помиловании

Тюремный священник Флоринский рассказывал:

«Я никогда не видел человека, шедшего на смерть с таким спокойствием и смирением истинного христианина. Когда я ему сказал, что через два часа он будет казнен, он мне совершенно спокойно ответил: «Я вполне готов к смерти; я не нуждаюсь в ваших таинствах и молитвах. Я верю в существование Святого Духа, Он всегда со мной, и я умру сопровождаемый Им. Но если вы порядочный человек и если у вас есть сострадание ко мне, давайте просто поговорим как друзья». И он обнял меня!»

Личность Каляева и обстоятельства убийства легли в основу повести «Конь бледный», написанной одним из организаторов убийства - Б. В. Савинковым . К этому сюжету обращались также такие писатели, как Л. Андреев («Губернатор» и, предположительно, «Христиане»), З. Гиппиус («Был и такой»), М. Горький («Жизнь Клима Самгина») А. Грин («Марат»), А. Камю («Праведники»), А. Ремизов «Крепость», «Иван Купал» и "Трагедия о Иуде". В 1926 году Б.Л.Пастернак долго колебался и не мог решить, кому посвятить свою поэму о 1905 годе - Ивану Каляеву или лейтенанту Шмидту - и несмотря на критику М. Цветаевой и В.Маяковского, Пастернак все же выбрал Шмидта, так как ему не импонировала решимость Каляева и его убежденность в собственной правоте.

Одним из памятников, поставленных по т.н. Ленинскому плану монументальной пропаганды, был памятник И.П.Каляеву.

Сергей МОСОЛКИН

ИВАН ПЛАТОНОВИЧ КАЛЯЕВ: ТЕРРОРИСТ-УБИЙЦА ИЛИ БОРЕЦ ЗА СВОБОДУ

Статья посвящена анализу взглядов видного социаписта-ревопюционера И.П. Каляева. Автор показывает эволюцию его идейных взглядов: об отношении к террору, к смертной казни, об общечеловеческих ценностях, таких как милосердие.

The article is devoted to the analysis of views of a notable socialist-revolutionary I.P. Kaljaev. The author shows the evolution of his attitude towards a terror, a death penalty, universal values, such as mercy.

Ключевые слова:

социалисты-революционеры, терроризм в дореволюционной России, смертная казнь; socialist-revolutionaries, terrorism in pre-revolutionary Russia, death penalty.

4 февраля (по старому стилю) 1905 г. сын Александра II и дядя императора Николая II, московский генерал-губернатор, князь Сергей Александрович Романов возвращался в резиденцию на Тверскую улицу. Когда карета была всего в нескольких кварталах от дома, одетый для маскировки крестьянином 27-летний эсер Иван Каляев метнул бомбу в экипаж.

В письме из тюрьмы Иван Каляев опишет это убийство: «Я бросал на расстоянии четырех шагов, с разбегу, в упор и видел, как разрывалась карета. Помню, в меня пахнуло дымом и щепками прямо в лицо. Потом увидел шагах в пяти от себя, ближе к воротам, комья великокняжеской одежды и обнаженное тело»1.

Что толкнуло молодого человека на убийство? События происходили в начале русско-японской войны, когда русские войска терпели одно поражение за другим. В России, а особенно в обеих столицах, активизировались радикальные террористические группировки. Одним из представителей такой группировки и был Иван Каляев.

Сведения о биографии И. Каляева сравнительно скудны. Некоторые биографические подробности содержатся в его кассационной жалобе в Сенат2. Иван Платонович Каляев родился в 1877 г. в Варшаве, где учился в русской гимназии. Мать его была полькой, из обедневшей шляхетской семьи, отец - русским, полицейским надзирателем, из семьи крепостных крестьян. И.П. Каляев писал о своем отце: «Это был человек честный, не брал взяток, и потому мы очень бедствовали». Уже гимназистом Каляев интересовался идеями Польской социалистической партии. 1897/98 учебный год Каляев провел в Московском университете, а с 1898 г. учился в Петербургском университете. Весной 1899 г. он был арестован за участие в студенческих беспорядках и выслан в Екатеринослав, где примкнул к социал-демократам. В 1902 г. поступил в университет в Львове, но вскоре после этого был опять арестован и выслан в МОСОЛКИН Ярославль. Там он вступил в партию социалистов-революционеров.

Сергей Осенью 1903 г. Каляев уехал за границу и стал членом боевой орга-

Валерьееич - низации ПСР «С тех пор до последнего дня я искал случая выйти

аспирант в качестве террориста. Мои непосредственные чувства в этом на-

Саратовскиго правлении, мои мысли о необходимости подобного рода действий

иосудитствеаного питались вопиющими бедствиями, выпавшими на долю моей ро-

технического -------------

университета

[email protected]

1 Савинков Б.В. Воспоминания террориста. - М. : Мысль, 1991, с. 98.

2 Кассационная жалоба И.П. Каляева в Сенат // Былое, 1908, № 7.

дины. За границей я испытал, с каким презрением все европейцы относятся к русскому, точно имя русского - позорное имя. И я не мог не прийти к заключению, что позор моей родины, это - чудовищная война внешняя и война внутренняя, этот открытый союз царского правительства с врагом народа - капитализмом - есть следствие той злостной политики, которая вытекает из вековых традиций самодержавия».

И. Каляев стал фанатиком террора против самодержавия. Он считал, что террор является задачей номер один, перед которой блекнут все другие задачи революционной борьбы. Когда ЦК партии эсеров публично осудил терроризм в парламентских странах Европы, И.П. Каляев говорил Б.В. Савинкову, что продолжает верить в террор больше, чем во все парламенты мира.

После убийства великого князя И. Каляев был арестован. У его защитника М.Л. Мандельштама был свой взгляд на террор и судьбу Каляева: «Политические убийства были везде и всегда: Карно, Кливеленд. Но там, где террор не опирается на всеобщее недовольство, он гниет на корню... Крамола, не опирающаяся на смуту, - заговор. Крамола, в смуте находящая свою высшую санкцию, - революционная партия. Правительство само толкает людей на террор. Каляев в прошлом социал-демократ. Социал-демократия - партия, признанная во всем мире, это великое историческое движение нашей эры. И только у нас в России за принадлежность к социал-демократической партии людей бросают в тюрьму. Каляев был схвачен в Силезии и выдан нашему правительству, арестован им и выпущен с воспрещением на пять лет селиться в наиболее культурных городах. Он едет за границу, там становится террористом и возвращается в отечество членом боевой организации»1. Таким образом, М.Л. Мандельштам не только не вступал в полемику с Каляевым, но и оправдывал его, уважительно относясь к его убеждениям.

Для Каляева террор как революционное средство оправдывался тем, что сам террорист-убийца жертвовал собой. Он говорил Е. Сазонову, что ему страстно хотелось бы погибнуть на месте покуше-

1 Мандельштам М.Л. 1905 год в политических процессах. Записки защитника. - М., 1931, с. 253.

ния, но что было бы еще лучше умереть на эшафоте2. Как человек, призванный к самопожертвованию, террорист, по мнению Каляева, должен быть чист в своей личной жизни. Для него боевая организация была чем-то вроде «святилища», братства товарищей по делу, где убийство детей неприемлемо.

Покушение на великого князя должно было совершиться 2 февраля 1905 г., когда он ездил на спектакль в Большой театр. Но И. Каляев, уже подняв руку, чтобы бросить взрывчатку, увидел, что в карете сидит не только Сергей Александрович, но и его жена, великая княгиня Елизавета Федоровна, и дети великого князя - Мария и Дмитрий. И. П. Каляев не мог убить женщину и детей и опустил бомбу. Впоследствии целая группа террористов согласилась с этим решением.

Через несколько дней после убийства великого князя - вечером 7 февраля - его вдова, великая княгиня Елизавета Федоровна, посетила Каляева в Бутырской тюрьме. Мотивы великой княгини неизвестны. В печати писали, что она благородно простила убийцу своего мужа и предложила заступиться за него перед царем. Эсеровская пресса объявила, что это - хитрый маневр со стороны правительства, чуть ли не провокация3. Но мы не имеем оснований сомневаться в том, что великая княгиня была глубоко верующей женщиной, искренней в своем желании простить убийцу мужа. Ясно также, что И. Каляев отверг ее предложение о заступничестве. В своем рассказе о свидании с великой княгиней И. Каляев ни слова не сказал о том, что она предлагала заступиться за него. Он написал, что она сказала ему: «Я хотела бы только, чтобы вы знали, что великий князь простил вам, что я буду молиться за вас»4, - и просила его взять от нее «на память» иконку. Каляев принял иконку.

Впоследствии, 24 марта, после опубликования в газетах отчета об этом свидании («появление в печати известия о принятии мною иконки в тенденциозно-оскорбительном для меня освещении»), И.П. Каляев написал открытое письмо великой княгине. В этом письме он утверждал, что не выражал какого-либо

2 Сазонов Е. И.П. Каляев // Былое, 1908, № 7, с. 33.

3 Революционная Россия, 1905, № 64, с. 15.

4 Там же, № 68, с. 3-5.

раскаяния: «...мне не в чем раскаиваться, так как моя совесть чиста... Это было для меня символом признания с ее стороны моей победы, символом ее благодарности судьбе за сохранение ее жизни и покаяния ее совести за преступления великого князя».

Суд над Каляевым состоялся в особом присутствии Сената 5 апреля того же года. Защищали Каляева присяжный поверенный В.А. Жданов, тесно связанный с эсерами, помогавший им материально и позднее, в 1907 г., осужденный на четыре года каторжных работ по делу социал-демократов, и присяжный поверенный М.Л. Мандельштам. Но все их усилия спасти И.П. Каляева пропали даром, поскольку никто, в т.ч. и подсудимый, не верил в наказание, не связанное с лишением жизни.

Каляев написал товарищам письмо, которое было передано им его защитником на суде. «Вы знаете мои убеждения и силу моих чувств, - писал в этом письме Каляев, - и пусть никто не скорбит о моей смерти. Я отдал всего себя делу борьбы за свободу рабочего народа... пусть и смерть моя венчает мое дело чистотой идеи.

Умереть за убеждения - значит звать на борьбу, и каких бы жертв ни стоила ликвидация самодержавия, я твердо уверен, что наше поколение кончит с ним навсегда. Это будет великим торжеством социализма, когда перед русским народом откроется простор новой жизни, как и перед все-

ми, кто испытывает тот же вековой гнет царского насилия.»1

Процесс по делу Каляева затронул те вопросы, на которые и в настоящее время нет однозначных ответов. К ним, прежде всего, относится вопрос о применении смертной казни. Вот что по этому поводу высказал в своей речи защитник М.Л. Мандельштам: «.мне говорят, что убийство - всегда убийство; что жизнь человека есть высшее благо, на которое никто, ни личность, ни общество не имеет права посягать. Существует известная юмористическая передача формулы ареста французской полиции: - именем свободы, я Вас арестую. - Так поступает представитель обвинительной власти в нашем процессе, во имя ценности жизни он требует смерти.»2

Личность И.П. Каляева неоднозначна, как противоречивы и неоднозначны все события тех лет. Ясно одно, что исторические события того времени заставляют нас задуматься над вечными вопросами: террор и отношение к нему; необходимость смертной казни; наконец, такие общечеловеческие ценности, как милосердие, каковым видится поступок великой княгини Елизаветы Федоровны, простившей убийцу мужа.

1 Убийство В. К. Сергея Александровича соци-алистом-революционером И. Каляевым. - М.: Современные проблемы, с. 65-66.

Иван Платонович Каляев (24 июня (6 июля) 1877, Варшава - 10 (23) мая 1905, Шлиссельбургская крепость) - российский революционер, террорист, эсер, поэт.

Биография

Родился в Варшаве в многодетной семье отставного полицейского (околоточного надзирателя) Платона Каляева и Софии Каляевой (урожденной Пиотровской), польки, дочери разорившегося шляхтича. Детство Ивана прошло в предместье Варшавы. В десять лет он поступил в варшавскую Первую Образцовую Апухтинскую гимназию, в аттестате зрелости поровну троек и четверок, а единственная пятерка - по предмету «Закон Божий». В гимназии Каляев подружился с учившимся там же Борисом Савинковым, ставшим впоследствии руководителем Боевой организации партии эсеров.

В 1897-1899 годах студент Императорских Московского и Петербургского университетов.

С 1898 года член Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». За участие в 1899 в организационном комитете студенческой забастовки был выслан в Екатеринослав, где также состоит в местной социал-демократической организации. Его членство в социал-демократических организациях было формальным: нет никаких указаний на его активную деятельность ни в Петербурге, ни в Екатеринославе. Пытаясь восстановиться в университете, неоднократно обращался к местным и центральным властям, однако все его прошения были отклонены. После отбытия ссылки ему также не позволили восстановиться в университете. 2 февраля 1902 года из Варшавы поехал учиться за границу во Львов, находившийся в то время на территории Австро-Венгрии, но 2 августа того же года был задержан на германо-австрийской границе с грузом нелегальных русских изданий. Был неофициальным путём выдан российским властям и, несмотря на заключение министерства юстиции Российской Империи об отсутствии в действиях И. П. Каляева состава преступления, после 2-месячного заключения в Варшаве выслан в Ярославль, работал в газете «Северный Край», где печатались Н. А. Бердяев, Б. В. Савинков, А. Ремизов, П. Е. Щеголев, А. В. Луначарский и другие, которые отбывали ссылку в Вологде, а последний в Тотьме переписывался с поэтом В. Я. Брюсовым

Осенью 1903 года был выявлен полицией во Львове, что может указывать на то, что он все ещё надеялся на восстановление в университете и продолжение образования. 16 декабря 1903 года выехал в Женеву, где вступил в Боевую организацию эсеров. Летом 1904 года в Петербурге участвовал в покушении на министра внутренних дел В. К. Плеве.

Осенью 1904 года было решено организовать покушение на Великого князя Сергея Александровича, дядю императора Николая II, бывшего московского генерал-губернатора и командующего Московским военным округом. Великий князь считался главой дворцовой закулисы и серым кардиналом империи, и был одним из тех, кто настоял на вооруженном разгоне шествия 9 января 1905 года в Петербурге.

2 февраля 1905 Каляев не бросил бомбу в карету, потому что увидел, что рядом с Великим князем сидят его жена и малолетние племянники. Знаменитая фраза Каляева о том, что в случае решения организации он бросит бомбу в карету, не считаясь с тем, кто в ней будет находиться, была продиктована необходимостью отдать должное партийной дисциплине; И. П. Каляев хорошо понимал, что решение убить всю великокняжескую семью организацией принято никогда не будет.

4 февраля 1905 в Москве, на территории Кремля, он бомбой убил Великого князя Сергея Александровича и был задержан полицией.

Эсеры использовали убийство великого князя для развёртывания широкой агитационной кампании. В свою очередь, 7 февраля 1905 года директор Департамента полиции Алексей Лопухин по инициативе вдовы великого князя Елизаветы Фёдоровны организовал её встречу с Каляевым. Великая княгиня в тюрьме передала ему прощение от имени Сергея Александровича, оставила ему Евангелие. Более того, она подала прошение императору Николаю II о помиловании террориста, но оно не было удовлетворено. Содержание разговора Лопухину стало известно в тот же вечер, и описание визита великой княгини было через Российское телеграфное агентство передано в газеты. Каляев так оценивал это посещение: «Правительство решило не только убить меня, но и скомпрометировать… показать, что революционер, отнявший жизнь у другого человека, сам боится смерти и готов… [любой ценой] купить себе дарование жизни и смягчение наказания. Именно с этой целью Департамент Полиции подослал ко мне вдову убитого».

4 февраля, когда московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович ехал к себе на Тверскую, Каляев, одетый для маскировки в крестьянское платье, совершил покушение, окончившееся смертью великого князя.

Иван Платонович Каляев родился 6 июля 1877 года в Варшаве (Польша входила тогда в состав Российской империи). Отец его происходил из крепостных крестьян Рязанской губернии и служил в полиции околоточным надзирателем, а затем артельщиком в управлении завода. Мать была полькой. Учился Каляев в единств

енной в Варшаве русской гимназии. Семья жила бедно, братья Каляева стали рабочими, и только ему одному удалось уехать для продолжения образования в Москву.

В 1897 году он поступил в Московский университет, а затем перевелся в Петербургский. Впрочем, учился он недолго. В 1898 году Каляев вступил

в Петербургский "Союз борьбы за освобождение рабочего класса", и в следующем году за участие в студенческом движении был из университета исключен и на два года выслан в Екатеринослав, под надзор полиции. Эти два года Каляев сотрудничал в местных газетах, изучал хозяйственный быт России. Близость к

социал-демократам и народническая литература привели его к идеям вооруженной борьбы с самодержавием. В 1901 году Каляев поступил во Львовский университет, но и здесь проучился недолго, решив стать профессиональным революционером. Летом 1902 года во время поездки в Берлин Каляева, имевшего при себе н

елегальную литературу, арестовала немецкая таможенная полиция и передала русским властям. Однако под суд Каляев не попал и в следующем году получил возможность уехать за границу.

В 1903 году в Женеве он вступил в боевую организацию (БО) партии эсеров. В Париже под руководством Максимилиана Швей

цера изучал взрывчатые вещества и технику обращения с динамитом, готовясь мстить "врагам рабочего класса". (М.И. Швейцер /1881 -1905/ - студент-химик, эсер, входил в тройку (вместе с Савинковым и Азефом) руководителей боевой организации эсеров. Погиб от взрыва бомбы, которую он заряжал.)

у террориста Каляев начал с участия в покушениях на Плеве. Из пяти покушений, подготовленных БО в 1905 году, удалось последнее, состоявшееся 15 июля 1905 года. Но убийцей был не Каляев, а другой боевик - Егор Созонов. (В.К. Плеве /1846-1902/ - государственный деятель, в апреле 1902 года был назначен

министром внутренних дел и шефом жандармов.)

Каляев сделался фанатиком террора. Он считал, что террор является задачей номер один, перед которой блекнут все другие задачи революционной борьбы. Когда ЦК партии эсеров публично осудил терроризм в парламентских странах Европы, Каляев говорил Савин

кову: "Я не знаю, что бы я делал, если бы родился французом, англичанином, немцем. Вероятно, не делал бы бомб, вероятно, я бы вообще не занимался политикой... Но почему именно мы, партия социалистов-революционеров, т.е. партия террора, должны бросить камнем в итальянских и французских террористов? П

очему именно мы отрекаемся от Лункена и Равашоля? К чему такая поспешность? К чему такая боязнь европейского мнения? Не мы должны бояться, - нас должны уважать. Террор - сила. Не нам заявлять о нашем неуважении к ней... Я верю в террор больше, чем во все парламенты мира. Я не брошу бомбу в cafe, но

и не мне судить Равашоля".

Вместе с тем Каляев был скорее романтиком, чем прагматиком. Некоторые товарищи по организации называли его "поэтом".

В июле 1905 года в Париже состоялся ряд совещаний боевого комитета партии эсеров, на которых было решено совершить несколько покушений на царских

сановников, в т.ч. на великого князя Сергея Александровича, московского генерал-губернатора. Его очень не любили революционеры не только за преследования, но прежде всего за "Ходынку" - организацию празднеств по случаю коронации Николая II на Ходынском поле. Тогда из-за давки при раздаче царских под

арков погибло свыше 1300 человек.

Подготовка к покушению на великого князя для Каляева началась с того, что он выправил себе фальшивый паспорт на имя подольского крестьянина Осипа Коваля и занялся извозом. Вел себя робко и застенчиво, с извозчиками был тих, перед дворником заискивал. Когда его

расспрашивали о жизни, говорил, что до того, как заняться извозом, работал лакеем в петербургском трактире. Если не мог дать точного ответа, прикидывался недоумком. Помимо того, Каляев-Коваль надевал маску человека скупого и очень набожного, постоянно жаловался на убытки. На извозчичьем дворе он слы

л недалеким, но трудолюбивым: сам ходил за лошадью и мыл сани, выезжал на работу первым и возвращался последним.

Роль извозчика была идеальной для слежки за великим князем. Вместе с Каляевым тоже под видом извозчика наблюдение вел другой член боевой организации эсеров, Опанас Моисеенко. За неск

олько месяцев они изучили маршруты поездок великого князя, его привычки, его лошадей и кареты, его кучеров.

В период непосредственной организации покушения Каляев, обычно спокойный и хладнокровный, испытывал большой нервный подъем. Его переполняли предчувствия скорой гибели.

"В последний р

аз, - вспоминает Савинков, - я видел его извозчиком в конце января, когда покушение было уже решено. Мы сидели с ним в грязном трактире в Замоскворечье. Он похудел, сильно оброс бородой, и его лучистые глаза ввалились. Он был в синей поддевке, с красным гарусным платком на шее. Он говорил:

ень устал... устал нервами... Ты знаешь - я думаю, - я не могу больше... но какое счастье, если мы победим. Если Владимир будет убит в Петербурге, а здесь, в Москве, - Сергей... Я жду этого дня... Подумай, 15 июля, 9 января, затем два акта подряд. Это уже революция. Мне жаль, что я не увижу ее..."

В случае же неудачного покушения Каляев намеревался покончить жизнь самоубийством.

Наступил решающий этап подготовки. Каляев продал лошадь и сани и уехал в Харьков, чтобы заменить паспорт и скрыть следы своей деятельности.

ом должен был состояться благотворительный спектакль в Большом театре в пользу Красного Креста, находившегося под патронажем Елизаветы Федоровны, жены великого князя Сергея Александровича.

Получив от Савинкова бомбу, Каляев встал на Воскресенской площади, у здания городской Думы. Был сильный мо

роз, дымила вьюга. Заговорщик основательно продрог, пока, наконец, в начале девятого часа у Никольских ворот показалась карета Сергея Александровича. Когда карета свернула на площадь, Каляев бросился навстречу, но при свете фонарей увидел, что рядом с великим князем сидят жена и дети. Террорист дрог

"От волнения он не мог продолжать, - вспоминает Савинков. - Он понимал, как много он своей

властью поставил на карту, пропустив такой единственный для убийства случай: он не только рискнул собой - он рискнул всей организацией. Его могли арестовать с бомбой в руках у кареты, и тогда покушение откладывалось бы надолго. Я сказал ему, однако, что не только не осуждаю, но и высоко ценю его по

ступок. Тогда он предложил решить общий вопрос, вправе ли организация, убивая великого князя, убить его жену и племянников. Этот вопрос никогда не обсуждался нами, он даже не подымался. Каляев говорил, что если мы решим убить всю семью, то он, на обратном пути из театра, бросит бомбу в карету, не сч

итаясь с тем, кто будет в ней находиться. Я высказал ему свое мнение: я не считал возможным такое убийство".

Террористам пришлось дожидаться другого удобного случая. При этом их задача осложнилась тем, что второй, резервный метальщик Куликовский "вышел из дела". Но Каляев был уверен, что справи

тся и один.

4 февраля, когда великий князь ехал в генерал-губернаторский дом на Тверской, Каляев, одетый для маскировки в крестьянское платье, совершил наконец покушение, окончившееся смертью великого князя.

Сидя в тюрьме, в одном из писем товарищам Каляев описал, как это произошло:

отив всех моих забот я остался 4 февраля жив. Я бросал на расстоянии четырех шагов, не более, с разбегу, в упор, я был захвачен вихрем взрыва, видел, как разрывалась карета. После того, как облако рассеялось, я оказался у остатков задних колес. Помню, в меня пахнуло дымом и щепками прямо в лицо. Пот

ом увидел шагах в пяти от себя, ближе к воротам, комья великокняжеской одежды и обнаженное тело... Шагах в десяти за каретой лежала моя шапка, я подошел, поднял ее и надел. Я огляделся. Вся поддевка моя была истыкана кусками дерева, висели клочья, и она вся обгорела. С лица обильно лилась кровь, и я

понял, что мне не уйти, хотя было несколько долгих мгновений, когда никого не было вокруг. Я пошел... В это время послышалось сзади: "Держи, держи", - на меня чуть не наехали сыщичьи сани, и чьи-то руки овладели мной. Я не сопротивлялся. Вокруг меня засуетились городовой, околоток и сыщик противный

... "Смотрите, нет ли револьвера, ах, слава Богу, и как это меня не убило, ведь мы были тут же", - проговорил, дрожа, этот охранник. Я пожалел, что не могу пустить пулю в этого доблестного труса. "Чего вы держите, не убегу, я свое дело сделал", - сказал я... (и понял тут, что я оглушен). Давайте изв

озчика, давайте карету. Мы поехали через Кремль на извозчике, и я задумал кричать: "Долой проклятого царя, да здравствует свобода, долой проклятое правительство, да здравствует партия социалистов-революционеров!" Меня привезли в городской участок... Я вошел твердыми шагами. Было страшно противно сре

ди этих жалких трусишек... И я был дерзок, издевался над ними. Меня перевезли в Якиманскую часть, в арестный дом. Я заснул крепким сном..."

Каляева почти сразу перевели в Бутырскую тюрьму, где его через несколько дней ждал сюрприз - посещение великой княгини Елизаветы Федоровны, жены убитого им

Сергея Александровича.

"Мы смотрели друг на друга, - писал об этом свидании Каляев, - не скрою, с некоторым мистическим чувством, как двое смертных, которые остались в живых. Я - случайно, она - по воле организации, по моей воле, так как организация и я обдуманно стремились избежать лишнего кров

опролития. И я, глядя на великую княгиню, не мог не видеть на ее лице благодарности, если не мне, то, во всяком случае, судьбе за то, что она не погибла.

Я прошу вас, возьмите от меня на память иконку. Я буду молиться за вас.

И я взял иконку.

Это было для меня символом признания с ее стор

оны моей победы, символом ее благодарности судьбе за сохранение ее жизни и покаяния ее совести за преступления великого князя.

Моя совесть чиста, - повторил я, - мне очень больно, что я причинил вам горе, но я действовал сознательно, и если бы у меня была тысяча жизней, я отдал бы всю тысячу, а

не только одну.

Великая княгиня встала, чтобы уйти. Я тоже встал.

Прощайте, - сказал я. - Повторяю, мне очень больно, что я причинил вам горе, но я исполнил свой долг, и я исполню его до конца и вынесу все, что мне предстоит. Прощайте, потому что мы с вами больше не увидимся".

Характер

но, что Каляев не задумывался о судьбе прислуги великого князя, которая тоже могла погибнуть при теракте. Например, кучеру Сергея Александровича, Андрею Рудинкину, при взрыве были нанесены многочисленные тяжкие телесные повреждения. Весьма забавно: великую княгиню террорист щадит, а жизнь кучера, че

ловека из народа, - не ставит ни в грош.

Защищали Каляева присяжный поверенный В.А. Жданов, тесно связанный с эсерами и помогавший им материально, а позднее, в 1907 году, осужденный на четыре года каторжных работ п

о делу социал-демократов, и присяжный поверенный Мандельштам. Но все их усилия пропали даром, поскольку никто, в том числе и подсудимый, не верил в наказание, не связанное с лишением жизни. Речь Каляева на суде была довольно патетической, он скорее обвинял, чем оправдывался, а последние слова звучал

Мое предприятие окончилось успехом. И таким же успехом увенчается, несмотря на все препятствия, и деятельность всей партии, ставящей себе великие и исторические задачи. Я твердо верю в это, - я вижу грядущую свободу возрожденной к новой жизни трудовой, народной России.

И я рад, я горд

возможностью умереть за нее с сознанием исполненного долга.

В тот же день Каляева приговорили к смертной казни через повешение.

Хотя он и был готов умереть, но все же подал кассационную жалобу. Сенат ее рассмотрел и отклонил.

ержался во время суда, в тюремные застенки Шлиссельбурга. Вечером к нему пришел священник отец Флоринский, предложил исповедаться и причаститься. Каляев сказал, что в Бога верит, но обрядам никакого значения не придает. Во втором часу ночи, когда начало светать, за узником пришли. Во дворе, где была

построена виселица, стояли представители тюремной администрации, команда солдат и офицеры, свободные от службы. Каляев появился в фетровой шляпе, но без пальто. Он молча выслушал приговор. Еще раз пришел священник и поднес к губам Каляева крест. Тот отрицательно покачал головой.