Достоевский «Кроткая» – анализ

За 1876 год было помещено одно из самых совершенных художественных произведений Достоевского – повесть «Кроткая» . Зарождение и развитие этого замысла можно проследить в «лаборатории» «Дневника». Автор с упорным и тревожным вниманием изучал факты самоубийств среди молодого поколения. «Право самоубийства у нас до того в последнее время усилились, писал он, что никто уж и не говорит об них. Русская земля как будто потеряла силу держать на себе людей... Так называемая «живая сила», живое чувство бытия, без которого ни одно общество жить не может и земля не стоит, решительно Бог знает куда уходит». Убила себя двадцатипятилетняя девушка – акушерка Писарева и оставила записку: очень устала, так устала, что захотелось отдохнуть. Достоевский дает глубокий анализ психологии «усталых душ».

Достоевский. Кроткая. Аудиокнига

Через несколько месяцев Победоносцев сообщает ему подробности о самоубийстве дочери знаменитого писателя – эмигранта Герцена . Эта смерть поражает его своей таинственностью. «В этом самоубийстве, – пишет он в «Дневнике», – все и снаружи и внутри – загадочно. Эту загадку я, по свойству человеческой природы, конечно, постарался как-нибудь разгадать, чтоб на чем-нибудь остановиться и успокоиться. Дочь Герцена была воспитана в самом безотрадном позитивизме и душа ее не выдержала «прямолинейности явлений». Автор заключает: «Значит просто умерла от "холодного мрака и скуки", со страданием так сказать животным и безотчетным; просто стало душно жить вроде того, как бы воздуху не достало...»

Наконец, третий случай самоубийства девушки: «С месяц тому назад, сообщает автор, во всех петербургских газетах появилось несколько коротеньких строчек мелким шрифтом об одном петербургском самоубийстве: выбросилась из окна, из четвертого этажа, одна бедная молодая девушка швея – "потому что никак не могла приискать себе для пропитания работы". Прибавлялось, что выбросилась она и упала на землю, держа в руках образ . Этот образ в руках – странная и неслыханная в самоубийстве черта! Это уже какое-то кроткое , смиренное самоубийство. Тут даже видимо не было никакого ропота или попрека: просто стало нельзя жить. "Бог не захотел" – и умерла, помолившись. Об иных вещах, как они с виду ни просты , долго не перестается думать, как-то мерещится и даже точно вы в них виноваты. Эта кроткая, истребившая себя душа невольно мучает мысль...»

Три девушки-самоубийцы преследуют воображение писателя. «Кроткая», выбросившаяся из окна с образом в руках, вскоре художественно воплощается в образе героини «фантастического рассказа» Достоевского. Факт, сообщенный в газетах «мелким шрифтом», превращается в трагический финал повести. Служанка Лукерья рассказывает о самоубийстве «кроткой»: «Стоит она у стены, у самого окна, руку приложила к стене, а к руке прижала голову, стоит так и думает. И так глубоко задумавшись, стоит, что и не слыхала, как я стою и смотрю на нее из этой комнаты. Вижу я, как будто она улыбается, стоит, думает и улыбается. Посмотрела я на нее, повернулась тихонько, вышла, а сама про себя думаю, только вдруг слышу – отворили окошко. Я тотчас пошла сказать, что "свежо, барыня, не простудились бы вы", и вдруг вижу, она стала на окно и уж вся стоит во весь рост в отворенном окне, ко мне спиной, в руках образ держит. Сердце у меня тут же упало, кричу: "Барыня, барыня!" Она услышала, двинулась было повернуться ко мне, да не повернулась, а шагнула, образ прижала к груди и – бросилась из окошка!»

Достоевский. Кроткая. Художественный фильм 1960 г.

Поразительна простота и скудость средств, понадобившихся писателю для создания этой трагической сцены. Смиренная смерть «кроткой» нарисована немногими бледными чертами, но они неизгладимы. Чудо превращения материала жизни в создание искусства происходит здесь буквально на наших глазах.

«Кроткая» носит подзаголовок: «Фантастический рассказ». В предисловии автор поясняет, что самый рассказ представляется ему «в высшей степени реальным» и что «фантастическое» заключается в его форме. Это – монолог мужа перед телом жены, несколько часов перед тем покончившей самоубийством. Она лежит на столе, а он ходит по комнате и разговаривает сам с собой, желая «собрать свои мысли в точку» и уяснить себе случившееся. Автор играет роль стенографа, записывающего сбивчивую, прерывистую речь несчастного героя. Эту новую повествовательную форму Достоевский оправдывает ссылкой на шедевр Виктора Гюго «Последний день приговоренного к смертной казни». Монолог его героя не более неправдоподобен, чем записки человека, которому осталось жить несколько минут.

Форма повести, действительно, небывалая в литературе: это первый опыт точной записи внутренней речи (monologue interieur).

За много лет до Пруста , Джойса , символистов и экспрессионистов Достоевский разбивает условность логической литературной речи и пытается воспроизвести поток мыслей и образов в их непосредственном ассоциативном движении. В 1870-ые годы такое техническое новаторство было дерзновением.

Запись мышления вслух смятенного и потрясенного человека повышает эмоциональность рассказа почти до физиологического воздействия: мы действительно слышим его задыхающийся голос, паузы, восклицания и заглушённые стоны; даже тяжелые шаги его, то удаляющиеся, то возвращающиеся на то же место, отдаются однообразным гулом в наших ушах. Монолог начинается так: «Вот пока она здесь, – все еще хорошо: подхожу и смотрю поминутно; а унесут завтра – и как же я останусь один? Она теперь в зале на столе, составил два ломберных, а гроб будет завтра белый, белый гроденапль, а впрочем не про то... Я все хожу и хочу себе уяснить это. Вот уже шесть часов, как я хочу уяснить и все не соберу в точку мыслей. Дело в том, что я все хожу, хожу, хожу... Это вот как было, я просто расскажу по порядку (Порядок!)».

Рассказ-монолог весь посвящен истории несчастной самоубийцы. Только о ней и может говорить обезумевший от отчаянья муж. Но рядом с ее фигурой появляется силуэт рассказчика – он вырастает, как черная тень, отбрасываемая ее светлым образом. Рассказывая о жене, муж исповедуется и кается: мы узнаем его по контрасту с ней. Черты его нам давно знакомы: это – вечный спутник Достоевского: человек из подполья . У него тот же характер и та же злая участь, как и у героя повести. «По поводу мокрого снега». Муж Кроткой рассказывает о себе: «Меня не любили товарищи за тяжелый характер и, может быть, за смешной характер... О, меня не любили никогда даже в школе. Меня всегда и везде не любили». Ему пришлось выйти из полка после одного малодушного поступка; три года потом он бродяжничал по улицам Петербурга, дошел до полного позора и падения. Получив небольшое наследство, открыл кассу ссуд и замкнулся в гордом одиночестве. Но воспоминания о трагическом прошлом не отступали; он возненавидел общество и мстил ему за свою испорченную жизнь. Герой Кроткой – такой же разочарованный мечтатель, как автор «Записок из подполья»; и у него психология «затравленной мыши», и он отравлен накопленной годами злобой, и его любовь превращается в тиранство и мучительство. Подпольный человек спасает от позора Лизу, обманывает ее своей придуманной любовью и толкает на гибель; так же поступает и герой «Кроткой». Но в характере последнего усилены черты деспотизма и сладострастия власти. Ему необходимо утвердить свое величие, возвратить себе потерянное «благородство» и с этой целью он «воспитывает» молоденькую жену. Как демон требует он, чтобы она «падши, поклонилась ему».

В «Кроткой» Достоевский находит окончательный синтез своих основных философских идей. Темы «подполья», «обособления», «могущества» и «духовной тирании» соединены здесь, как лейтмотивы в патетическом финале.

Гордая личность, замкнутая в безвыходном одиночестве, разрывает связь человеческого общения. Закон Божьего мира – любовь извращается в дьявольскую гримасу – деспотизм и насилие. «Слабое сердце» Кроткой раздавлено этой мертвой тяжестью. Она убегает в смерть. Символическое противопоставление начала божественного началу демоническому выражено особенностью ее самоубийства: она выбрасывается из окна, помолившись и держа в руках образ. Подробность, найденная писателем в действительном происшествии, была воспринята им мистически и стала зерном, из которого выросла повесть. Кроткая умерла. Убийца слишком поздно понимает свое преступление против любви. Прозрев, он видит дьявольский обман, и чувство мирового одиночества охватывает его душу. Он сам своими руками разорвал всеединство Божьего творения. И мир распростерся перед ним, как ледяная пустыня. Страшен крик этого живого мертвеца:

«Косность! О, природа! Люди на земле одни, – вот беда! Есть ли в поле жив человек? кричит русский богатырь. Кричу и я, не богатырь, и никто не откликается. Говорят, солнце живит вселенную. Взойдет солнце и посмотрите на него, разве оно не мертвец? Все мертво, всюду мертвецы. Одни только люди, а кругом них молчание – вот земля! «Люди любите друг друга», кто это сказал? Чей это завет? Стучит маятник, бесчувственно, противно. Два часа ночи. Ботиночки ее стоят у кровати, точно ждут ее... Нет, серьезно, когда ее завтра унесут, что ж я буду?»

Так бредят и грезят падшие души, томящиеся в бездне небытия. Но и там, на дне адской воронки, смутным эхом доносятся до них непонятные слова: «Люди любите друг друга».

«Кто это сказал?»

Фантастический рассказ

Глава первая

От автора

Рассказ Достоевского «Кроткая» - это история жизни несчастной девушки. Автор распутывает клубок ее судьбы, попутно дает психологический анализ ее действиям, который в итоге привели к трагическому концу – самоубийству героини.

Начинается эта повесть с того, что однажды к ростовщику приходит очень худенькая, приятная молодая девушка, которая хочет заложить свои вещи. Ростовщик сразу же чувствует родственную душу в лице этой молодой девчонки. Ему кажется, что сама судьба свела их вместе, и что она – именно та, кого он ждал всю жизнь. Но несмотря на то, что девушка, и так кротка и чиста, он решает еще больше подавить ее. Показать ей свою власть и могущество. И он начинает воспитывать Кроткую. В лице этой слабой женщины, он мстит всему обществу, которое не стало ему подчиняться. На подсознании он выбирает себе жертву, которая вышла за него замуж и ждала совсем другой роли в его жизни.

Кроткую не устраивает такое положение дел, она постоянно бунтует – то замыкается в себе и молчит сутками напролет, то убегает из дома. А однажды, пока ростовщик спит, она подносит к его лицу револьвер, и долго держит его у виска. Но как только револьвер убран, становится понятно – теперь власть навсегда в руках ее жестокого мужа. Она любит его и ненавидит одновременно, и это просто психологически ломает ее.

Промучившись в болезненной горячке, еле встав снова на ноги, ее ждет новое потрясение. Муж осознает как сильно любит ее, и это после стольких мучений и страданий тоже является своеобразным ударом для Кроткой. Окончательно запутавшись в своих чувствах и терзаемая вдруг вспыхнувшей любовью со стороны ее мужа, она становится задумчивой и очень тихой. И спустя совсем немного времени выбрасывается из окна и погибает. И навсегда втор повествования остается со своим вопросом почему его молодая жена предпочла смерть, чем жизнь с ним.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Достоевский. Все произведения

• Бедные люди
• Кроткая
• Хозяйка

Кроткая. Картинка к рассказу

Сейчас читают

• Краткое содержание сказки Никита Кожемяка

  Давным-давно возле Киева появился ужасный змей. Он нападал на город и уносил к себе в пещеру людей и съедал их. Однажды он похитил царевну и заточил ее в своей берлоге.

• Краткое содержание Тургенев Степной король Лир

  В книге рассказывается о зимнем вечере, когда собрались 6 человек у старого друга. Все люди имели определенное образование и разговаривали о Шекспире. Между разговорами хозяин дома решил рассказать историю об одном человеке по имени Мартын Харлов

• Краткое содержание Ворон-челобитчик Салтыков-Щедрин

  Переживал старый ворон о роде вороньем: кормиться негде стало, люди десятками убивают, хищные птицы данью непомерной обложили.

• Краткое содержание Обелиск Быкова

  Герой произведения узнает о смерти Павла Миклашевича – школьного учителя из деревни Сельцо, к которому рассказчик давно собирался приехать. Решает отложить все дела и съездить на похороны.

• Краткое содержание Пикуль Нечистая сила

  Один из наиболее значимых романов замечательного исторического писателя посвящен одной из самых трагичных страниц истории России - краху Великой Империи в начале 20 века и роли, которую сыграл в этом загадочный старец Григорий Распутин.

Татьяна Александровна Касаткина - философ, религиовед, доктор филологических наук, зав. Отделом теории литературы ИМЛИ им. А.М.Горького РАН; председатель Комиссии по изучению творческого наследия Ф.М. Достоевского научного совета «История мировой культуры» РАН.

Последнее время «фантастический рассказ» Достоевского все чаще анализируется с позиций психологии. Задается вопрос: «Кротка ли Кроткая»? - и, разумеется, триумфально доказывается, что вовсе нет. При этом под «кроткой» понимается примерно то, что записано в словаре Даля: тихий, скромный смиренный, любящий, снисходительный; не вспыльчивый, не гневливый, многотерпеливый. Что, конечно, совсем не вяжется с рядом сцен, особенно из главки «Кроткая бунтует», ну, например: «Она вдруг вскочила, вдруг вся затряслась и - что бы вы думали - вдруг затопала на меня ногами; это был зверь, это был припадок, это был зверь в припадке» (24, 17).

С одной стороны, некротость кроткой здесь, вроде бы, очевидна. С другой стороны, на основании очевидных фактов героиню можно обвинить и в развратности - ибо замужняя дама назначает свидание на стороне очевидно не из целомудрия. И все же герой утверждает обратное Равно как обратное утверждает и автор. Мы ведь, по воле автора, даже лишены возможности называть Кроткую как-либо иначе - за отсутствием у главных героев имен собственных мы автоматически называем ее по ее качеству, акцентированному героем-повествователем и вынесенному в заглавие автором.

Итак, нас в данной работе не будет интересовать мнение читателей по поводу психологических качеств героини - нас будет интересовать мнение автора по поводу ее онтологических качеств. О чем рассказ «Кроткая»? Почему это - «фантастический рассказ»? Что за странное предисловие автор предпосылает своему тексту? Почему у главных героев нет имен? И почему, наконец, главную героиню называют Кроткой?

Посмотрим, как определяется кротость в самом фантастическом рассказе. «Тут-то я догадался, что она добра и кротка. Добрые и кроткие недолго сопротивляются и хоть вовсе не очень открываются, но от разговора увернуться никак не умеют: отвечают скупо, но отвечают, и чем дальше, тем больше, только сами не уставайте, если вам надо» (24, 8). Странным образом, кротость здесь характеризуется через одну-единственную черту - неспособность закрыться в молчании, сокрыться в молчание, отказаться от коммуникации, от связи, от сообщения с другим. На фоне постоянного и намеренного ухода в молчание главного героя, на фоне избрания им молчания как главного воспитательного средства , такое определение кротости приобретает особое значение.

Запомним это и вернемся к началу «фантастического рассказа».

Рассказ, прежде всех делений, делится на две части, различающиеся лицом, от которого ведется повествование: вторая часть ведется от лица главного героя, первая часть так и называется - «От Автора» - и содержит чрезвычайно много необходимой для понимания текста информации.

Прежде всего, она содержит извинение автора: «Я прошу извинения у моих читателей, что на сей раз вместо “Дневника” в обычной его форме даю лишь повесть. Но я действительно занят был этой повестью большую часть месяца. Во всяком случае прошу снисхождения читателей» (24, 5). Следующий абзац начинается словами: «Теперь о самом рассказе». То есть, как бы предыдущее было еще общим замечанием, не имеющим отношения к самому рассказу. И однако это извинение помещается Достоевским не до названия рассказа и жанрового подзаголовка, а после . То есть, включается в текст рассказа, и тем самым предполагается автором необходимым для понимания рассказа в целом. Эти строчки невозможно элиминировать при отдельной публикации рассказа - то есть они всегда будут отсылать нас к корпусу «Дневника писателя» - и особенно, естественно, к номерам, окружающим «Кроткую».

А «Кроткой» не только предшествует номер, посвященный проблеме самоубийства, где важнейшая для понимания «фантастического рассказа», конечно, не традиционно связываемая с «Кроткой» главка «Два самоубийства» (23, 144-146), а знаменитая главка «Приговор» (23, 146-148), - но «Кроткой» и последует номер, посвященный проблеме самоубийства с главками «Запоздавшее нравоучение» (24, 43-46) и «Голословные утверждения» (24, 46-50). То есть, «Кроткая» в структуре «Дневника писателя» как бы взята в скобки - или в клещи - «Приговором» и нравоучением к нему, и текст самого рассказа отсылает читателя к этому обрамлению, отчетливо располагая «Кроткую» в самой мысли писателя между письмом самоубийцы (где повествование ведется от лица главного героя) и пояснением к нему Достоевского.

Итак, «Дневник писателя» - это первый необходимый контекст, на котором настаивает Достоевский.

Дальше в предисловии «От Автора» идет очень странное и абсолютно неудовлетворительное объяснение Достоевским жанрового подзаголовка своего рассказа, сводящее к тому, что рассказ назван фантастическим , поскольку герой ни при каких условиях не мог бы вести его от первого лица. В качестве прецедента автор ссылается на «Последний день приговоренного к сметной казни» В. Гюго.

Если что здесь и выглядит фантастически, так это само объяснение!

Весь XIX век только и делает, что осваивает форму повествования от первого лица в самых невообразимых ситуациях. Во всяком случае, Гюго в 1829 году не пришло в голову извиняться по поводу «Последнего дня приговоренного к смертной казни». Его предисловие к тексту без подписи давало возможность читателю выбрать между двумя жанрами - fiction и non - fiction а это совсем другое дело.

Соответственно, становится довольно очевидно: главная (хотя и не единственная) цель, достигаемая этим объяснением, - введение второго необходимого для понимания «фантастического рассказа» контекста. «Кроткую», чтобы понять, о чем она, нужно читать на фоне «Последнего дня приговоренного к смертной казни». И при этом - не с предисловием к изданию 1829 года, а с предисловием к изданию 1832 года, где автор уже появляется со своим предисловием «своим лицом» - так же как в этом выпуске «Дневнике писателя».

Таким образом, Достоевский располагает свое произведение на кресте контекстов, что позволяет математически точно определить его значение

Итак, «Кроткая» - о приговоренности к смерти всякого человека, пришедшего в мир, и эта первоначальная проблематика отчетливо проговорена в главке «Приговор» и повторена у Гюго: «Все люди, - помнится, прочел я в какой‑то книге, где больше ничего не было примечательного, - все люди приговорены к смерти с отсрочкой на неопределенное время».

И еще «Кроткая» о том, что люди весьма успешно выполняют друг для друга функцию тюремщиков, мучителей и палачей. Любой человек найдет себе тюремщика и палача в лице единственного друга, которого захочет обрести на земле (герой постоянно подчеркивает, что Кроткая - единственный человек, которого он себе готовил на земле, а другого ему и не надо было). И сам станет ему тюремщиком и палачом, в то время как мог бы стать освободителем.

Эта тема «Кроткой» особенно ясно звучит на фоне постоянно повторяющихся сетований героя «Последнего дня…»: « Вот что сделают люди с твоим отцом, а между тем ни один из них не питает ко мне ненависти, все меня жалеют, и все могли бы спасти . А они убьют меня. Понимаешь, Мари? Убьют хладнокровно, по всем правилам, во имя торжества правосудия. Боже правый!» Все могли бы спасти героя Гюго - от жандарма, забывшего закрыть дверь, до короля, могущего подписать приказ о помиловании. Но спасителя ему не находится…

На фоне «Последнего дня…» невозможно не заметить, что мир, в который вводит (или вовлекает, заманивает?) герой Кроткую, описывается как тюрьма: «Мебель у меня скудная <…> ну там постель, столы, стулья. <…> на наше содержание, то есть на пищу мне, ей и Лукерье, которую я переманил, определяется в день рубль, не больше <…>но я сам возвысил содержание на тридцать копеек. Тоже и театр. Я сказал невесте, что не будет театра, и, однако ж, положил раз в месяц театру быть <…>. Молча ходили и молча возвращались» (24, 15).

Тюрьмой отдает даже не столько скудость мебели и содержания, сколько рациональная рассчитанность, расчисленность жизни. И поход в театр однозначно восстанавливает в сознании выход конвойного и конвоира… Да и описывает приход в свой дом Кроткой герой следующим образом: «Во-первых, строгость , - так под строгостью и в дом ее ввел. Одним словом, тогда, ходя и будучи доволен, я создал целую систему . О, без всякой натуги сама собой вылилась» (24, 13).

Еще более тюремный характер мир приобретает после покупки отдельной железной кровати для Кроткой и ширмочек, а потом - отдельного стола. Так общая камера превращается в две одиночки. Характерно, что когда весь мир, построенный героем, вдруг рушится, или, точнее, переворачивается (мы еще к этому вернемся), он - не зная зачем (самые важные у Достоевского моменты выделяются таким незнанием) - выйдя из дома, нанимает извозчика к Полицейскому мосту , но тут же и отпускает его (24, 27).

Итак, жизнь не только протекает под знаком смертного приговора для каждого, но и мир есть тюрьма, и всякий друг другу - тюремщик и палач

Отсутствие имен собственных у центральных персонажей в «Кроткой» объясняется Гюго в предисловии к «Последнему дню приговоренного…», где он утверждает, что его роль - « роль ходатая за всех возможных подсудимых, виновных или невинных, перед всеми судами и судилищами, перед всеми присяжными, перед всеми вершителями правосудия. Книга эта обращена ко всем, кто судит. И для того, чтобы ходатайство соответствовало по масштабам самой проблеме, автор писал “ так, чтобы в нем не было ничего случайного, частного, исключительного, относительного, изменяемого, эпизодического, анекдотического, никаких фактов, собственных имен , он ограничился (если можно назвать это ограничением) защитой первого попавшегося приговоренного к смерти, казненного в первый попавшийся день, за первое попавшееся преступление».

Называя первую главку повествования героя «Кто был я и кто была она», автор «Кроткой», в свою очередь, максимально генерализует ситуацию - он создает для нас ситуацию единственного мужчины и единственной женщины на земле - ситуацию, которая однозначно отсылает нас ко временам рая (рай совсем не так неожиданно появится в конце рассказа, как кажется на первый взгляд, он дан как базовая ситуация еще в самом начале) - но, на самом деле, не рая, а земли, уже пораженной семенем тли, грехопадением, разделением.

То есть - к моменту изгнания из рая.

Ибо не я и ты присутствуют здесь, но я и она , то самое «она», которое впервые появится в библейском тексте в словах Адама: «Жена, которую Ты мне дал, она мне дала…» (Быт. 3, 12) - в тот момент, когда подельник будет перекладывать на другого общее преступление, следствием которого и явится приговор смертной казни для всего человечества и превращение земли, произведшей терние и волчцы, в его общую тюрьму.

Характерно, что до последней страницы обращение «ты» не появится в тексте, герой будет избегать местоимений второго лица в именительном падеже даже там, где это будет не так-то просто. Ты появляется только вместе с раем : «Слепая, слепая! Мертвая, не слышит! Не знаешь ты , каким бы раем я оградил тебя » (24, 35).

Естественно, что, в отсутствие имен главных героев, все имена второстепенных героев оказываются говорящими и символическими. Например, имена ростовщиков, упоминаемых героем: Мозер и Добронравов. Мозер на иврите значит «узы, оковы» Эта пара: Мозер и Добронравов, свидетельствует о том, что все, прежде райское, превращается и извращается на падшей земле падшим человеком: и добронравие становится оковами (герой ведь настаивает на том, что лишь воспитывает себе другого, пересоздает - и цель его, конечно, добронравие); и благожелательность оборачивается оскорблением и соблазном (Евфимович (греч.) - благожелательный). Лукерья, которую переманил герой, и которую он так теперь боится потерять - свет, от лат. lux , lucis - слово, означающее одновременно «утешение, помощь, спасение» - но и, что, наверное, еще важнее для текста «Кроткой» - солнечный свет; aspicio lucem - видеть солнечный свет, то есть - жить на свете. В этом смысле будет говорить о том, что и каторжник может видеть солнце, герой Гюго, и его слова процитирует приговоренный уже не к смерти, а к каторге Достоевский в письме брату: «On voit le soleil!» (письмо М.М. Достоевскому от 22 декабря 1849. Петербург. Петропавловская крепость. 28 1 , 162).

Герой «Кроткой» занят в рассказе тем же, чем и Адам по грехопадении - созданием замкнутого автономного мира, мира-тюрьмы, и этот мир непременно предполагает иерархию внутри себя самого, радикальное и роковое неравенство. Из двух людей в мире один должен означать собой его зенит, а другой - его надир, и первоначально в виде верхней точки герой видит, конечно, самого себя. Он сразу упирает на то, что «мы разница и что я - загадка» (24, 13). И его конечное видение этого мира таково: «Я хотел, чтоб она стояла передо мной в мольбе за мои страдания - и я стоил того» (24, 14). «Увидит потом сама, что тут было великодушие <…> и падет в прах, сложа в мольбе руки» (24, 17).

Да и начальное явление героя с брачным предложением описано как явление спасителя («я ведь знал <…>, что я, стоя у ворот, являюсь освободителем» (24, 11)) и, в сущности, как сошествие во ад: «Я являлся как бы из высшего мира» (24, 10) - так в окончательном тексте. Но в черновиках Достоевский, как всегда, откровеннее проговаривает свою мысль, пробуя варианты: «гораздо над ними вверху; поверх этого мира; как бы из высшего над ними мира» (24, 344).

Но когда герой обнаружит, что героиня «забыла о нем» в своей одиночке - он бросится к ней за спасением, разом поменяв местами зенит и надир: «я свалился ей в ноги»; «дай мне целовать твое платье… так всю жизнь на тебя молиться…»; «Но главное для меня было не в том, а в том, что мне все больше и неудержимее хотелось опять лежать у ее ног, и опять целовать, целовать землю, на которой стоят ее ноги, и молиться ей и - “больше ничего, ничего не спрошу у тебя, - повторял я поминутно, - не отвечай мне ничего, не замечай меня вовсе, и только дай из угла смотреть на тебя, обрати меня в свою вещь, в собачонку…”» (24, 28). Кроткая плачет и пугается - как в первые дни бросалась герою на шею. Она не понимает мира, где один внизу, а другой вверху, где один - идол, а другой - слепой идолопоклонник. Она словно помнит райское равенство.

И вот здесь необходимо посмотреть контексты, сопровождающие историю Образа Богоматери, принесенного Кроткой герою-ростовщику, Образа, с которым она вошла и вышла навсегда из его дома.

Именно в тот момент, когда героиня наконец - истощив все свои «дряненькие» вещи - решилась заложить Образ - закладчик (это особая история, почему наш ростовщик именует себя закладчиком, но сейчас мы оставляем ее в стороне) - представляется ей Мефистофелем. Именно в этом качестве он принимает закладываемый ею Образ - ее внутреннего человека, образ Божий в ней, самое дорогое из имеющегося, то, что она никак не хочет продать и непременно надеется выкупить.

Чтобы у нас не было сомнения на счет того, к кому попала Кроткая, Достоевский дает второй контекст: пушкинского «Демона»: в момент, когда герой описывает свою систему «опускания» героини, он говорит: «Я прямо и безжалостно (я напираю на то, что безжалостно) объяснил ей тогда, что великодушие молодежи прелестно, но - гроша не стоит. Почему не стоит? Потому что дешево ей досталось, получилось не живши, все это, так сказать “первые впечатления бытия” …» (24, 14).

Тот, кто самовольно объявил себя спасителем из высшего мира, возомнил себя создателем «спасенной» (в черновиках: «Я и любил ее так, - именно как за создание мое, как за существо, которому я дал свет и жизнь» (24, 347)), как всегда, оказался обитателем мира совсем другого…

Таким образом, и самоубийство Кроткой, которую сначала хотели заставить молиться идолу, а теперь саму хотят превратить в идола, начинает выглядеть иначе - как жертва внешним человеком для спасения внутреннего человека - и в своем самоубийстве она выносит, наконец, из дома ростовщика, из общей - а потом отдельной - тюрьмы Образ, некогда заложенный ему.

А закладчик, благодаря ей, вспоминает о том, что нельзя построить мир любви для двоих , для двоих можно построить только тюрьму, что непременно должен быть Третий, Тот, кто сказал: «Люди, любите друг друга» (24, 35). Потому что основание этой любви только одно: «как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13, 34-35).

Закладчик остается среди мертвецов на мертвой земле, под мертвым солнцем. И тут обозначается цель Достоевского в написании этого рассказа - и она тоже прочитывается сквозь предисловие Гюго: « И теперь автор считает своевременным, раскрыть ту политическую и социальную идею, которую он хотел довести до сознания общества в доступной и невинной форме литературного произведения. Итак, он заявляет, или, вернее, открыто признает, что “Последний день приговоренного к смерти” - это прямое или косвенное, считайте, как хотите, ходатайство об отмене смертной казни. Цель его - и он хотел бы, чтобы потомство, если только оно остановит свое внимание на такой малости, так и восприняло это произведение, - цель его не защита какого-то одного определенного преступника, что не так уж сложно осуществить от случая к случаю; нет, это общее ходатайство о всех осужденных настоящих и будущих, на все времена; это коренной вопрос человеческого права, поднятый и отстаиваемый во весь голос перед обществом, как перед высшим кассационным судом…»

Достоевский ставит перед собою цель гораздо более радикальную, чем Гюго, - он ратует в «Кроткой» за отмену той смертной казни, к которой приговорило себя человечество в акте грехопадения, он настаивает на том, что «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав ». И об этом он напишет в главке «Голословные утверждения»: «Если убеждение в бессмертии так необходимо для бытия человеческого, то стало быть оно и есть нормальное состояние человечества, а коли так, то и самое бессмертие души человеческой существует несомненно » (24, 49).

А о том, что кроткие наследуют землю и смертию побеждают смерть, Достоевский скажет в самом начале своего «фантастического рассказа», устами рассказчика, как всегда, «не про то» говорящего - и сообщающего нам, что гроб будет белый - белый гроденапль. Гро де Напль - «великий из Неаполя» - «наибольший в Новом Городе», Небесном Иерусалиме, облеченный в белые одежды - вот посмертная судьба героини. Характерно, что первоначально Достоевский хотел похоронить героиню в подвенечном платье (24, 339) - то есть буквально облачить в белую одежду невесты - Нового города

Итак, именно учет контекстов, на которых настаивает Достоевский, дает нам возможность совершенно так же понять мысль, заключенную в тексте, «как сам писатель понимал ее, создавая свое произведение » (18, 80).

См., например: Юрьева О.Ю. Мотив поединка в рассказе Ф.М. Достоевского «Кроткая» // Достоевский и современность: Материалы XIX Международных Старорусских чтений. Великий Новгород, 2005; Юрьева О.Ю. Бунт против тирании и тирания бунта в рассказе Достоевского «Кроткая» // Достоевский и мировая культура. № 21. СПб.: Серебряный век, 2006.

«И ее ли, безгрешную и чистую, имеющую идеал, мог прельстить Ефимович…» (24,19).

«Есть всего две возможности истолковать появление этой книги: либо в самом деле существовала пачка пожелтевших листков бумаги разного формата, на которых были записаны последние мысли несчастного страдальца; либо нашелся такой человек, мечтатель, изучающий жизнь в интересах искусства, философ, поэт, словом, человек, который увлекся этой мыслью, или, вернее, эта мысль, однажды придя ему в голову, настолько, увлекла его, что он мог избавиться от нее, лишь изложив ее в книге.
Пусть читатель остановится на том из двух объяснений, которое ему больше по вкусу». См.: Гюго Виктор. Последний день приговоренного к смерти. Перевод Н.Касаткиной. Собрание сочинений в 6 томах. Т. 1. М.: Правда, 1988.http://lib.rin.ru/doc/i/23888p.html Далее текст цитируется по этому же электронному ресурсу.

Напомню удивительное рассуждение Ф.М. Достоевского о художественности, где он считает достижимой ту самую адекватную интерпретацию, достичь которой когда-нибудь отчаялось все современное литературоведение: «Чем познается художественность в произведении искусства? Тем, если мы видим согласие, по возможности полное, художественной идеи с той формой, в которую она воплощена. Скажем еще яснее: художественность, например, хоть бы в романисте, есть способность до того ясно выразить в лицах и образах романа свою мысль, что читатель, прочтя роман, совершенно так же понимает мысль писателя, как сам писатель понимал ее, создавая свое произведение » (18, 80).

В своем докладе «“Кроткая” в контексте “Дневника писателя” Ф.М. Достоевского» на XXIV Международных старорусских чтениях «Достоевский и современность», проходивших 21-24 мая 2009 года, А.В. Денисова отметила соответствие мотива несчастья в «Кроткой» - именованию каторжников в «Дневнике писателя» «несчастными».

Мозер (узы, оковы; Вт 10.6) - один из станов израильтян в пустыне у горы Ор, где умер Аарон (в Чис. 33.30,31 назван Мосероф).

«И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего» (Откр. 21, 2).

Вопрос поиска и обретения веры является вечной проблемой человечества. Каждый в какой-то период жизни ставит перед собой глобальный вопрос - верить или не верить. Как прийти к вере? Что значит вера

Основная задача работы выявить лексическое значение слова «кроткий» в словарях, и в повести Достоевского, определить место повести в «Дневнике писателя», ответить на вопросы: как связаны «Последний день приговоренного к смертной казни» В. Гюго и повесть Достоевского, почему главную героиню называют Кроткой? Почему это «фантастический рассказ»? Что за странное предисловие автор предпосылает своему тексту? Почему у главных героев нет имен?

Гипотеза исследования: кроткие смертью побеждают смерть.

Всю жизнь, всё творчество Достоевского пронизывает один вопрос - вопрос веры. Сам Ф.М. Достоевский назвал вопрос о существовании Бога главным вопросом, «которым я мучился сознательно и бессознательно всю мою жизнь».

Одним из самых важных событий в жизни Достоевского была четырёхлетняя каторга. По возвращении из Сибири Достоевский хочет поведать всем о своём новом миропонимании: «...мне кажется, я верую, не слишком веря, что верую»

Фёдор Михайлович вместе с братом Михаилом руководил политическим журналом «Время», основанным Михаилом в 1861 году. Именно во «Времени» Достоевским впервые была выдвинута идея почвенничества. Свое новое понимание веры, христианства, места и роли народа в нем Ф.М. Достоевский отразил в «Дневнике писателя», издававшемся с 1873 по 1881 год.

Прочитав рассказ Ф.М. Достоевского «Кроткая», помещенный в ноябрьской книге «Дневника писателя» за 1876 год, невольно задаешься вопросом: «Кротка ли Кроткая»? Поиски ответа на этот вопрос начинаются в словаре Даля, где слово «кроткий» имеет значение тихий, скромный смиренный, любящий, снисходительный; невспыльчивый, не - гневливый, многотерпеливый. Однако значение слова совсем не сочетается с рядом сцен из рассказа, особенно главки «Кроткая бунтует», например: «Она вдруг вскочила, вдруг вся затряслась и - что бы вы думали - вдруг затопала на меня ногами; это был зверь, это был припадок, это был зверь в припадке» И все же герой и автор утверждают обратное - «тут я догадался, что она добра и кротка». Кроткость заключается в том, что она не имеет права молчать, но рассказчик решил воспитывать кроткую молчанием. Поэтому такое определение кроткости приобретает особое значение.

Повествование ведётся от лица мужа Кроткой, который пытается осознать произошедшее, и никак не может собрать «в точку мыслей». Муж Кроткой говорит: «Господа, я далеко не литератор, и вы это видите, да и пусть, а расскажу, как сам понимаю». Такое объяснение рассказчика выглядит фантастически. Но Достоевский утверждает обратное, отсылая читателя к книге Виктора Гюго «Последний день приговоренного к смертной казни», который допустил большую неправдоподобность, предположив, что приговоренный к казни может вести записи даже в свой последний час и буквально в последнюю минуту перед смертью.

Второй рассказчик - автор. Ему принадлежит первая глава « От автора», где мы слышим голос самого Ф.М. Достоевского: «Я прошу извинения у моих читателей, что на сей раз вместо «Дневника» в обычной его форме даю лишь повесть. Теперь о самом рассказе». Эти извинения помещены после заглавия, значит, их нельзя исключить из текста повествования.

Оно напоминает, что «Кроткая» помещена в ноябрьской книжке «Дневника писателя» за, а в октябрьской книжке того же года Достоевский поместил статью «Два самоубийства» и «Приговор» - монолог материалиста - самоубийцы. В декабрьской книжке 1876 года, вслед за «Кроткой», Достоевский помещает еще две статьи - «Голословные утверждения» и «Запоздавшее нравоучение». «Дневник писателя», книга Виктора Гюго «Последний день приговоренного к смертной казни», - это тот минимально необходимый контекст, без которого невозможно постижение мысли автора.

Собрав их воедино, понимаешь, что «Кроткая» посвящена теме приговоренности к смерти каждого человека, что все люди выполняют друг для друга функции тюремщиков и палачей. «Это меня пленяло, это ощущение неравенства, очень сладостно это, очень сладостно». Герой постоянно подчеркивает, что Кроткая - единственный для него человек на земле. Он мог бы стать ее освободителем, но стал тюремщиком. Она пришла к нему наполненная любовью, но гордыня, переполнявшая героя, сделала из него тюремщика с благими намерениями. У него была своя идея «отомстить» обществу. В Кроткой он ищет прежде всего покорности. Гордый герой не допускает равенства. Эта тема «Кроткой» особенно ясно звучит на фоне постоянно повторяющихся сетований «Последнего дня…»: «Вот что сделают люди с твоим отцом, а между тем ни один из них не питает ко мне ненависти, все меня жалеют, и все могли бы спасти. А они убьют меня » Спасителя героя Гюго не находится ни среди королей, ни среди жандармов. Жизнь Кроткой также превращается в тюрьму, а самый близкий человек становится палачом.

Гюго, не даёт имён главным героям, подчеркивая роль автора как «ходатая за всех виновных и невиновных» перед судьями. Ф.М. Достоевский называет первую главу повествования рассказчика « Кто был я, и кто была она». Местоимения он и она возвращают нас во времена первых людей, делая ситуацию максимально обобщенной. А вот имена второстепенных персонажей оказываются у Достоевского «говорящими», символическими. Например, имя Лукерья означает - «утешение, помощь, спасение, видеть свет, жить на свете», недаром герой Достоевского не хочет отпускать ее от себя, точно так же и приговоренный к смерти в книге Гюго радуется солнечному, мечтая о спасении. Заметим, что герой Достоевского ощущает себя спасителем: «Я являлся бы как из высшего мира». Но теория героя терпит крах: Кроткая остается неукрощенной, ее бунт сменяется молчанием, а молчание самоубийством. Отсутствие диалога - причина катастрофы.

Когда герой обнаружит, что героиня «забыла о нем» в своей одиночке - он бросится к ней за спасением. Кроткая плачет и пугается. Она не понимает мира, где один внизу, а другой вверху. Она словно помнит райское равенство.

Образ Богородицы, который Кроткая приносит как заклад ростовщику, несет на себе не только номинативное, но и символическое значение. Недаром герой, принимая такой необычный заклад рекомендуется Мифистофилем. Теперь настоящее имя мужа Кроткой становится ясно не только читателю, но и самой героине.

Таким образом, самоубийство Кроткой начинает выглядеть иначе: как жертва внешним человеком для спасения внутреннего человека. Кроткая выносит из дома ростовщика, из общей - а потом отдельной - тюрьмы Образ, некогда заложенный ему. Смерть Кроткой - еще одно напоминание о том, что для счастья двоих нужен третий, ТОТ, который бы сказал: «Люди! Любите друг друга!».

Таким образом, цель написания рассказа прочитывается сквозь предисловие Гюго, который выступил против смертной казни. Достоевский же выступил против смертной казни, к которой приговорило себя человечество, «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ». И об этом он напишет в главке «Голословные утверждения», в декабрьской книжке «Дневника писателя» за 1876 год: «Если убеждение в бессмертии так необходимо для бытия человеческого, то стало быть оно и есть нормальное состояние человечества, а коли так, то и самое бессмертие души человеческой существует несомненно».

Кроткая могла принести в мир, не смогли в нем проявиться. Истинный смысл кротости, внутреннего смирения - та «правда», к которой в финале приходит рассказчик. А заглавие произведения воспринимается как евангельское утверждение: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Мф. 5:5)

Итак, учет контекстов, на которых настаивает Достоевский, дает нам возможность точно понять мысль, заключенную в тексте, как понимал ее сам писатель, создавая свое произведение.