Самозванцы и самозванки в русской истории. Самозванцы на руси

Московский Государственный Университет Приборостроения и Информатики

Факультет: Информационные технологии

Кафедра: Истории

Реферат на тему:

Причины появления и особенности самозванства на Руси.

Студента 1 курса ИТ-5

Чернышова Алексея

Владимировича

План:

1) Введение

2) Причины появления

3) Действующие лица

3.1) Лжедмитрий I

3.2) Емельян Иванович Пугачев

4)Заключение

5) Список литературы

1. Введение.

Ни для кого не секрет, что Россия, которую мы сейчас знаем раньше была «царственной» и власть менялась по нескольку раз за век. Так же кроме передающихся по наследству положения в обществе были и самозванцы. На протяжении XVII - первой половины XIX века разного рода Лже обрушивались на страну. Однако пользы и достатка они не приносили. Можно подсчитать, что за два с половиной века было около 100 самозванцев (хотя это и не точно). Трижды - при Лжедмитрии I, Лжедмитрии II и Емельяне Пугачеве - самозванцам удалось так "тряхнуть" царством, что общество долго потом искало успокоения. При этом первый Лжедмитрий почти целый год восседал на престоле, а второй два года оспаривал его у Василия Шуйского. Государство оказалось расколотым надвое: два государя, две боярские думы, две системы приказов и даже два патриарха. Самый знаменитый из Лжепетров, Емельян Пугачев, кровавой волной крестьянского гнева прокатился по всему Оренбуржью, Южному Уралу и Среднему Поволжью, своим "окаянством" (определение самого Пугачева) наказав не только своекорыстных помещиков, а и всю Россию.

2. Причины появления.

Самозванство понятие, относящееся к социальной психологии. В России оно строилось на нескольких аспектах.

Во-первых, для самозванчества необходим определенный уровень

развития феодальных отношений и государства. Во-вторых, история

самозванчества в России тесно связана с династиевыми кризисами, время от

времени сотрясавшими царский трон. Первый такой кризис относится к рубежу XVI

и XVII веков, когда пресеклась династия Рюриковичей и на престоле оказались

«боярские цари» - Борис Годунов и Василий Шуйский. «Праведным» в глазах народа выглядел тот монарх, который был, во-первых, «благочестивым», во-вторых, «справедливым», в-третьих, «законным». «Законность» правителя определялась Богоизбранностью - обладанием харизмой (личной благодатью), которая доказывалась наличием «царских знаков» на теле. Именно с их помощью (креста, звезды, месяца, «орла», то есть царского герба) многочисленные самозванцы в XVII-XVIII веках доказывали свое право на престол и обеспечивали себе поддержку в народе. Помимо «царских знаков» имелись и другие отличительные признаки «законного» претендента на престол - поддержка самозванца «всем миром», а также удачливость претендента, свидетельствующая о его Богоизбранности.

Обмануть народ было достаточно легко. Показать знаки и убедить, что ты, истинный царь, заручившись поддержкой. Например, в 1732 году в селе Чуеве Тамбовской губернии объявился «царевич Алексей Петрович». Крестьяне поверили самозванцу после того, как его «признал» знахарь, который славился тем, что видел людей насквозь.

3. 1 Лжедмитрий I

Родился в довольно обыкновенном провинциальном городке Галиче, в не менее обыкновенной и заурядной дворянской семье, где-то на рубеже 70-80-х гг. XVI в. Его нарекли именем Юрий. Вскоре он лишился отца. Мать научила Юшку читать Библию и Псалтирь; затем он продолжил образование в Москве, где жили дед и дядя мальчика. Свободной службе в приказе или стрельцах он предпочел положение слуги двоюродного брата царя Федора - Михаила Никитича Романова. В 20 лет стал чернецом Григорием.

Поначалу новоявленный инок скрывался в провинции в суздальском Спасо-Евфимиевом и галичском Иоанно-Предтеченском монастырях, а когда буря улеглась, вернулся в столицу. Вскоре его рукоположили в дьяконы. Молодому иноку поручили сложить похвалу московским чудотворцам Петру, Алексию и Ионе. Отрепьев сопровождал архипастыря в царскую Думу. Головокружительная карьера, которую он сделал всего за год, став из рядового чернеца патриаршим дьяконом, не устраивала Отрепьева. Он в мечтах примерял на себя шапку Мономаха. В начале 1602 г. Отрепьев начал смертельно опасную игру, сделав в ней ставкой собственную голову. Весной того же года Григорий переместился в Гощу. Гоща была центром секты ариан, и самозванец примкнул к сектантам. Он стал учиться в арианской школе. Видимо, ариане рассчитывали с помощью самозванца насадить свою веру в России, но сам Отрепьев хорошо понимал, что в качестве еретика-арианина он не имеет шансов сделаться царем православной Руси. Поэтому весной 1603 г. расстрига пропал из Гощи, чтобы объявиться вскоре в Брачине у православного магната Адама Вишневецкого. Вишневецкие враждовали с московским царем из-за спорных земель. Впервые Отрепьев добился желаемого успеха. Единственным способом занять московский престол для самозванца был военный поход. Он вступил в переговоры с казаками Запорожской Сечи, вербуя их в свои сторонники, но получил отказ. Из имения Вишневецкого он перебирается в Самбор, к сенатору Юрию Мнишеку. Здесь он делает предложение дочери сенатора Марине и принимает католичество. Мнишек хотел посадить будущего зятя в Москве с помощью коронной армии. В этом намерении его поддержал польский король Сигизмунд III, которому Лжедмитрий I обязался отдать в качестве платы Чернигово-Северскую землю. Невесте Марине были обещаны в удел Новгород и Псков, тестю – часть Смоленщины. Но вопрос о войне и мире решил отнюдь не король или тем более сенатор, а командовавший коронной армией гетман Ян Замойский. Он не желал воевать с Россией. В Россию самозванец вторгся 13 октября 1604 г. с навербованным им и его сторонниками отрядом наемников, насчитывавшим около двух с половиной тысяч человек. На помощь «царевичу» вскоре двинулись донцы. Жители Чернигова и Путивля сдали войску самозванца свои города без боя, арестовав воевод; Путивль с его каменной крепостью был ключевым пунктом обороны Чернигово-Северской земли. К началу декабря власть Лжедмитрия признали Курск и Кромы. Борис Годунов поначалу сосредоточил всю свою армию в Брянске, поскольку верил воинственным заявлениям короля Сигизмунда III и ждал польского наступления на Смоленск. Нерасторопность и нерешительность русского главнокомандующего, имевшего перевес в силах, привела к поражению у стен крепости 21 декабря 1604 г. Но это был частный успех самозванца, поскольку Новгород продолжал защищаться, а русская рать, слегка потрепанная, но далеко не разбитая, стояла в виду города. К тому же наемники потребовали денег за одержанную победу. У самозванца, успевшего истратить путивльскую казну, их не оказалось. И тогда «рыцарство», ограбив обоз и грязно обругав Лжедмитрия, покинуло его лагерь. Отрепьеву пришлось 2 января 1605 г. снять осаду крепости и отступить к Путивлю. Вскоре его покинул и главнокомандующий Юрий Мнишек. Теперь Лжедмитрий был предоставлен себе самому. Среди советников Отрепьева возобладали сторонники решительных действий. Армия двинулась вглубь России. Под Добрыничами 21 января 1605 г. она была наголову разбита войском Мстиславского. Победители захватили всю артиллерию и пятнадцать знамен. Самозванец был ранен, затем под ним подстрелили лошадь, и он чудом сумел бежать с поля боя и скрыться в Рыльске. Лжедмитрий около трех месяцев жил в Путивле. Он вербовал себе новых союзников, рассылая письма в казачьи станицы, пограничные города, саму столицу. Самозванца поддержали крестьяне знаменитой Комарицкой волости, за что Годунов отдал мятежную волость на поток и разграбление своим войскам. К тому же большинство населения Комарицкой волости составляли богатые мужики, далеко не испытавшие тех бедствий, которые выпали на долю жителей других районов.

Одной пропаганды для успеха было мало, и Лжедмитрий позаботился о противодействии правительственным разоблачениям, о нем как о расстриге - самозванце. Он представил в Путивле двойника - «истинного Гришку Отрепьева». Много позже московские власти узнали, что роль Лжеотрепьева согласился исполнять бродячий монах Леонид. Но тогда обман достиг цели: пропаганда Годунова оказалась парализованной, а народ безоговорочно признал Дмитрия Ивановича. Последний в Путивле стал именовать себя уже не просто царевичем и великим князем всея Руси, а царем. В Путивле вокруг самозванца собрался и двор. Самозванец стоял в Путивле, а правительственные войска осаждали Кромы, когда произошло событие, ускорившее, а может, и переломившее ход событий.

13 апреля 1605 г. от апоплексического удара умер Борис Годунов. Еще при жизни этого государя не жаловали в народе, обвиняя то в убийстве Ивана Грозного, то Федора Ивановича, то царевича Дмитрия. Нареченный боярами на царство сын Бориса Федор вместе с матерью Марией спешили привести знать, народ и войско к присяге. Подданные, согласно тексту присяги, клятвенно обязывались лишь «к вору, который называется Дмитрием Углицким, не приставать». 7 мая 1605 г. в четыре часа утра, когда лагерь еще спал, по сигналу заговорщиков казаки Карелы напали на караулы и захватили мост, через который шла дорога в Кромы. В тот же час сторонники Ляпунова зажгли лагерь в нескольких местах. Началась паника и неразбериха. Только около тысячи немцев - наемников построились под знаменами и были готовы к отпору. Их вступление в бой, однако, ловко предотвратил Басманов. Осажденные жители Кром вместе с казаками Карелы ворвались в стан правительственных войск. Верные Годуновым бояре и воеводы бежали в Москву. Армия перестала существовать. Путь самозванцу в столицу был открыт. Лжедмитрий занял Орел, а затем проследовал в Тулу. Из Тулы на завоевание Москвы Отрепьев отрядил Петра Басманова с его ратниками. Верные Федору стрельцы, посланные в Серпухов, не дали Басманову переправиться за Оку. Этот успех правительства, впрочем, был последним и ничего не изменил. В народе уже заметна была «шатость». «Дмитрия» ждали со дня на день. 31 мая к стенам Москвы подошел Карела со своими казаками. На следующий день, 1 июня, агенты самозванца Гаврила Пушкин и Наум Плещеев явились в пригород Красное Село и оттуда повели толпы народа в самый центр Москвы, на Красную площадь. Здесь с Лобного места они зачитали «прелестную» грамоту самозванца, полную несбыточных обещаний всем слоям населения и обличении Годунова. Затем распалившаяся толпа ворвалась Фроловскими воротами в Кремль. Дворцовая стража разбежалась. Во дворце все перевернули вверх дном, разгромили и старое подворье Бориса Годунова. Во время разгрома дворца верные люди спасли юного царя Федора и его семью. Арестовали их несколько позже. Самозванец в Туле объявил стране о своем восшествии на престол и разослал текст присяги. Перед вступлением в Москву самозванец спешил устранить последние преграды. Его клевреты сначала низложили главу Церкви, верного Годуновым патриарха Иова. Затем наступил черед и несчастному семейству. Казнью Годуновых непосредственно руководили дворяне М. Молчанов и А. Шерефединов. Им помогал отряд стрельцов. Из всей царской семьи в живых осталась одна Ксения: она взята была на двор князя Мосальского и впоследствии стала наложницей самозванца.

КТО ТАКИЕ САМОЗВАНЦЫ НА РУСИ?

Самозванство никак нельзя назвать чисто русским феноменом, однако ни в одной другой стране это явление не было столь частым и не играло столь значительной роли во взаимоотношениях общества и государства. Даже если ограничиться подсчетом только лжецарей и лжецаревичей, все равно в итоге получится внушительная цифра. В XVII столетии на территории Российского государства действовало около 20 самозванцев (из них только в Смутное время человек 12), век же XVIII отмечен примерно 40 случаями самозванства.

Самозванцы, претендующие на российский престол, объявлялись и за рубежом - например, в Италии («дочь Елизаветы», «княжна Тараканова»), Черногории («Петр Федорович»), Турции («сын Ивана Алексеевича»),

Несмотря на то что самозванство издавна привлекало внимание историков, корни этого явления до конца не выяснены. По большей части самозванство трактуется как одна из форм «антифеодального протеста», а в плане политическом оно изображается исключительно как «борьба трудящихся за власть». Однако при этом не учитывается, что не все самозванцы были связаны с движением социального протеста, что далеко не всегда их целью была власть в государстве.

Совершенно очевидно, что для понимания сущности и причин возникновения самозванства нужно прежде всего изучить идейно-психологические особенности русского народного сознания XVII -XVIII вв.

Термин «самозванство» относится к области социальной психологии. Самозванство начинается тогда, когда лжецарь или псевдомессия открывается окружающим, формирует группу соратников или становиться во главе какого-либо движения социального протеста.

Причины появления и особенности самозванства на Руси. До XVII в. Россия не знала самозванцев, имеющих виды на царский трон. Во-первых, для самозванства этого типа необходим определенный уровень развития феодальных отношений и государства. Во-вторых, история самозванства в России тесно связана с династическими кризисами, время от времени сотрясавшими царский трон. Первый такой кризис относится к рубежу XVI и XVII вв., когда пресеклась династия Рюриковичей и на престоле оказались «боярские цари» Борис Годунов и Василий Шуйский. Именно тогда появляются первые лжецари и рождаются массовые движения в их поддержку. И позднее нарушения традиционного порядка престолонаследия (например, появление на троне малолетних детей или же воцарение женщин) обогащали историю самозванства новыми именами и событиями. В-третьих, история самозванства представляет собой цепь конкретных воплощений народных утопических легенд о «возвращающихся царях-избавителях». Первая из них возникла, вероятно, еще при Иване Грозном, показавшем себя «несправедливым» и «неблагочестивым», а значит, и «неправедным». Героем легенды стал разбойник Кудеяр, бывший якобы на самом деле царевичем Юрием, сыном Василия III от первой жены - Соломонии Сабуровой.

В литературе устоялось мнение, будто народ поддерживал самозванцев главным образом потому, что те обещали ему освобождение от крепостного гнета, сытую жизнь и повышение социального статуса. При этом допускается возможность того, что трудящиеся (по крайней мере, их часть) могли идти за самозванцами, не веря в их царское происхождение, а просто используя их в своих целях. Подразумевается, что «толпе» все равно, кто взойдет с ее помощью на престол, - главное, чтобы новый царь был «мужицким», «хорошим», чтобы он защищал интересы народа.

Однако данная точка зрения далеко не бесспорна. Не секрет, что наряду с такими самозванцами, как Лжедмитрий I и Емельян Пугачев, увлекавшими за собой тысячи людей, в России были и другие, которые в лучшем случае могли похвастаться несколькими десятками сторонников. Чем объяснить такую вот избирательную «глухоту»?

Скорее всего, одни самозванцы лучше играли свою роль, их поступки в большей степени соответствовали народным ожиданиям, а другие претенденты на престол не соблюдали общепринятых «правил игры» или же чаще их нарушали.

«Праведным» в глазах народа выглядел тот монарх, который был, во-первых, «благочестивым», во-вторых, «справедливым», в-третьих, «законным».

«Законность» правителя определялась богоизбранностью - обладанием харизмой (личной благодатью), которая доказывалась наличием «царских знаков» на теле (креста, звезды, месяца, «орла», т. е. царского герба). Именно с их помощью многочисленные самозванцы в XVII - XVIII вв. доказывали свое право на престол и обеспечивали себе поддержку в народе.

Так, Емельян Пугачев, объявивший себя Петром III, обратился за поддержкой к яицким казакам. Когда те узнали, что перед ними «император Петр III», то потребовали доказательств (излишних, если им был нужен просто человек, играющий роль императора). Емельян, разодрав у рубашки ворот, сказал: «На вот, коли вы не верите, што я государь, так смотрите - вот вам царский знак» - и показал знаки, оставшиеся от ран после болезни, а потом пятно на левом виске.

Помимо «царских знаков» имелись и другие отличительные признаки «законного» претендента на престол - поддержка самозванца «всем миром», а также удачливость претендента, свидетельствующая о его богоизбранности.

Массовая поддержка могла опираться на признание претендента «подлинным государем» со стороны авторитетных лиц или свидетелей, которые-де знали его еще в бытность царем. Так, в 1732 г. в селе Чуеве Тамбовской губернии объявился «царевич Алексей Петрович». Крестьяне поверили самозванцу после того, как его «признал» знахарь, который славился тем, что видел людей насквозь.

Крепость Оса сдалась Пугачеву без боя после того, как старик - отставной гвардеец, знавший когда-то настоящего Петра III, «опознал» его в Пугачеве и сообщил обо всем гарнизону. Пугачевского полковника И.Н. Белобородова убедили в подлинности «царя» гвардейский унтер-офицер М.Т. Голев и солдат Тюмин.

В 1772 г. волжские казаки, поддавшись на уговоры самозванца Богомолова, тоже называвшего себя «Петром III», арестовали офицеров. Но бунт умер, не успев родиться. Сын казацкого старшины Савельев бросился на Богомолова и начал его бить, называя самозванцем. Казаки оробели и позволили арестовать лжеим- ператора.

В народном представлении «законный» претендент на престол должен быть всегда удачлив. Уверенность, что царевич Дмитрий все-таки жив, росла по мере того, как войска первого самозванца успешно продвигались в Москве. Заборские казаки весной 1607 г. перешли на сторону Ивана Болотникова, узнав, что московиты два раза потерпели поражение. Они подумали, что истинный Дмитрий, должно быть, жив...

Донские казаки, рассуждая об успехах Пугачева, говорили, «что если б это был пугач, то он не мог бы так долго противиться войскам царским». Аналогично рассуждали жители Сибири, дя которых истинность Пугачева - «Петра III» доказывалась, помимо прочего, тем, что «его команды рассыпались уже везде», покорив многие города.

Наконец, в народном сознании хранился определенный план действий, который предписывался каждому самозванцу. Суть его заключалась в вооруженной борьбе с «изменниками» и походах на Москву (в XVIII в. - сначала на Москву, а затем на Петербург). Действовать как-то иначе значило разоблачить себя. Ведь «законный» царь для того и «объявлялся» народу, чтобы с его помощью вернуть себе власть.

Исходя из этого, попробуем объяснить перелом, который произошел в сознании Пугачева летом 1773 г. после встречи с яицкими казаками. До сего времени он хотел лишь увести казаков за пределы Российского государства, на «вольные земли». Однако в августе 1773 г.

под руководством Пугачева началось восстание, целью которого было продвижение через Оренбург и Казань на Москву и Петербург. Эта метаморфоза обычно объясняется тем, что Пугачев почувствовал за собой силу «черни» и казачества, или тем, что он с самого начала готовился к восстанию, а версия о выводе яиц- ких казаков в другие места была придумана им для того, «чтобы проверить, на какие действия способна казацкая масса». В действительности Пугачев был просто вынужден принять этот план действий. Так, после поражения под Казанью (июль 1774 г.) яицкие казаки обращались к Пугачеву, решившему идти по Волге к Дону, с такими словами:

«Ваше величество! Помилуйте, долго ли нам так странствовать и проливать человеческую кровь? Время вам итти на Москву и принять престол!». Точно так же в 1604 г. донские казаки писали Лжедмитрию I в Польшу, чтобы он не раздумывая шел в Московское государство.

Кстати, за стремлением Пугачева уйти на Дон также можно усмотреть традиционный для монарха мотив. Для сознания тяглового населения XVII - XVIII вв. характерно представление о союзе «подлинного» царя с донскими казаками. В 1650 г. восставшие псковичи были уверены, будто царь из Польши «будете казаками донскими и запорожскими на выручку вскоре». Крестьяне тамбовского уезда в мае -июне 1708 г. передавали друг другу новость, что царевич Алексей ходит по Москве в окружении донских казаков и велит бросать бояр в ров. В 1772 г. в Козлове распространился слух, что император Петр III жив, «ныне находится благополучно у донских казаков и хочет идти с оружием возвратить себе престол». И Пугачев, рискуя быть узнанным своими земляками, сознавая эту опасность, тем не менее двигался со своим войском на Дон.

Истинный государь должен был выполнять все установления православия, строго соблюдать национальные обычаи и традиции двора. Сообразно с этим для развенчания Лжедмитрия I его противники ссылались на то, что он дружил с иностранцами, занимался колдовством, относился с пренебрежением к иконам и церковным обрядам, не следовал традициям русского быта. Представления о Петре I как «подменном», «ложном» царе во многом обязаны своим возникновением тому, что он ввел брадобритие, иноземные обычаи и одежду, кутил с иностранцами, устраивал фейерверки, издевался над священнослужителями и часто покидал свое государство. Можно привести и такой пример. В 1722 г. взбунтовался гарнизон сибирского города Тара. Поводом послужил петровский указ принести присягу будущему наследнику трона, имя которого, однако, не называлось. «Восставшие объявляли, что они будут присягать только такому наследнику, царское происхождение и православная вера которого несомненны».

Для признания в народе какого-либо претендента на царский трон в качестве «благочестивого», а значит, «истинного» государя требовалось, ко всему прочему, чтобы он жаловал и одаривал своих сторонников, чтобы его сопровождала свита из знати (настоящей или созданной самим самозванцем). Например, «царевич Петр», один из предводителей крестьянской войны начала XVII в., по происхождению казак, создал при себе «думу» из бояр и дворян и «неизменно ставил во главе армии или отдельных отрядов титулованных лиц». Пугачева также сопровождала свита из «генералов» и «графов».

Кроме того, самозванец, чтобы не порождать кривотолков, должен был избегать панибратства с простыми людьми, соблюдать определенную дистанцию в отношениях с ними. Ввиду этого женитьба Пугачева - «Петра III» на простой казачке вызвала сомнения в том, что он император, даже у его жены.

История крестьянской войны 1773 - 1775 гг. позволяет добавить еще один штрих к фольклорному портрету «благочестивого» (сиречь «истинного») царя. Среди причин, породивших у сподвижников Пугачева сомнения в его императорском происхождении, была и его неграмотность. «Настоящий» государь должен был подписывать свои указы собственноручно, а Пугачев этого не делал. И хотя он предупреждал своего секретаря А. Дубровского, что тот будет сразу же повешен, если проговорится, тайну сохранить оказалось невозможно. В результате «слухи о том, что Пугачев не знает грамоты, ибо не подписывает сам своих указов, и потому является самозванцем, послужили основанием к организации заговора, завершившегося несколькими неделями спустя арестом Пугачева и выдачей его властям».

Таким образом, далеко не всякий, кто стремился помочь народу, кто играл роль «справедливого» (и только) царя, мог получить массовую поддержку. В 1608 г. по приказу Лжедмитрия II донские казаки казнили двух «царевичей», с которыми сами же пришли к Москве. Если бы для казаков главным было, насколько государь «свой», очевидно, они бы предпочли собственных «царевичей» более чуждому для них «царевичу Дмитрию». Но все вышло наоборот. Из этого следует, что царистские представления народа не могли быть объектом сознательного манипулирования.

И совершенно естественно выглядит поведение тех донских казаков, которые на время оказывались в рядах пугачевцев, поверив, что он действительно «Петр III». Однако они покидали восставших, как только убеждались, что ими руководит самозванец. И так они поступали несмотря на то, что Пугачев щедро одаривал донских казаков, склонившихся под его знамена, и назначал их на командные посты. Кстати, подавляющее большинство донских казаков к призывам Пугачева осталось равнодушным. И это во многом объясняется тем, что среди них все больше распространялся слух о том, что вождем восстания является их земляк Емельян Пугачев.

«Наивный монархизм» был не базой, а препятствием для сознательной поддержки заведомого и явного самозванца. Даже ближайшее окружение самозваного претендента на престол должно было пребывать а уверенности, что служит «истинному», «настоящему» государю. Самозванец должен был выдвинуть такую программу, которая бы указывала не просто путь к вольной и сытой жизни, но и строго определенные методы достижения цели - уже намеченные народным сознанием.

Отмеченные выше особенности впрямую относятся и к самозваным пророкам и мессиями. Оба типа самозванства (монархической и религиозной окраски) по сути своей - явления одного порядка. Родство их видится уже в том, что человек, принявший имя какого-либо пророка или самого Христа, теряет свободу жизненного выбора. Он обречен играть свою роль так, как это предписано массовым сознанием, делать то, что от него ожидают. Претензии такого лица на получение им свыше каких-либо полномочий могли быть признаны окружающими только в том случае, если его облик и поведение соответствовали агиографическими канонам и нормам «жития святых».

Вспомним, например, двух «расколоучителей» - монаха Капитона и протопопа Аввакума. Оба они считали себя посланцами «вышняго Бога», и оба сумели убедить в этом большое число людей. Капитон истязал себя постами (ел только сухой хлеб, и то раз в 2 - 3 дня), носил тяжеленные вериги (каменные плиты в три пуда) и даже спал в подвешенном состоянии, зацепившись веригами за крюк в потолке. В общем, жил так, как жили до него многие подвижники, причисленные впоследствии к лику святых.

Протопоп Аввакум избрал другой путь - он стал «страдальцем за веру». Он был уверен, что именно в борьбе против «никонианства», требующей душевной стойкости, заключается его миссия «пророка» и «Христова посланника». Саму свою жизнь он считал «делом Божьим», наградой за исполнение которого будет причисление к сонму праведников. По правде говоря, Аввакум был достоин такой награды. Еще будучи попом в нижегородском селе Лопатицы, он за обличения местных «начальников» неоднократно оказывался жестоко избитым. Доставалось ему и от прихожан, недовольных строгостью своего пастыря. Став протопопом в Юрьевце Поволжском, Аввакум через два месяца был вынужден покинуть город. Толпа мужиков и баб, которых Аввакум «унимал от блудни», вооружившись «батогами» и «рычагами», избила его до полусмерти и хотела вообще убить, но вмешался воевода и спас блюстителя нравственности.

Выступив против реформ патриарха Никона, Аввакум навлек на себя еще большие испытания. В 1653 г. он вместе с семьей был сослан в Сибирь, где жестоко притеснялся воеводой А. Пашковым. Десять лет Аввакум терпел издевательства, побои, голод и холод, пока в 1664 г. не был возвращен в Москву. Вскоре, однако, его опять сослали вместе с женой и детьми в городок Мезень (на одноименной реке, впадающей в Белое море). В 1666 г. Аввакум с двумя старшими сыновьями предстал перед церковным собором, после чего отправился на вечную ссылку в Пустозерск, где его ждала «земляная тюрьма» и новые лишения. Пятнадцатилетнее заключение не сломило мятежного протопопа, и в апреле 1681 г. «за великие на царский дом хулы» он был сожжен.

Аввакум обладал большой силой внушения и самовнушения. По его собственным словам, он был способен творить чудеса. Он изгонял бесов, излечивал больных, не раз и не два избегал казалось бы неминуемой гибели. Неудивительно, что духовный авторитет Аввакума был исключительно высок не только в кругу старообрядцев, но и среди многих «никониан».

Итак, аскетизм, стойкость в испытаниях и способность творить чудеса - вот главные критерии, с помощью которых народ определял, кто имеет право зваться пророком, а кто не имеет. Но были, разумеется, и другие способы выяснить это. Весьма любопытно в этой связи рассмотреть учение и практику «хлыстовщины».

Секта «хлыстов» получила такое название от ее наблюдателей и врагов, сами же сектанты называли себя «людьми Божиими». Вероятно, название секты является искажением слова «христы», поскольку ее члены считали своих руководителей мессиями, воплощениями Христа.

Как самостоятельное направление «христовщина» оформилась в конце XVII в. благодаря деятельности Данилы Филиппова. Предание гласит, что он был беглым солдатом из крестьян Юрьевского уезда, и однажды с ним случилось чудо - в его «пречистую плоть» вселился Бог Саваоф. По убеждению «христоверов», другого бога, кроме Данилы-Саваофа, нет, но вот его сын, Христос, воплощается постоянно и может вселиться в любого из последователей Данилы. Чтобы это произошло, нужно очистить плоть аскетическими подвигами.

Первым «Христом» оказался Иван Суслов, оброчный крестьянин Муромского уезда. Одно время он жил в селе Павлово-Перевоз под Нижним Новгородом, где возглавлял «корабль» (хлыстовскую общину). В начале XVIII в. он обосновался в Москве, занимаясь торговлей и устраивая в своем доме «радения» (коллективные моления «христов»). Если верить легендам, Суслов был распят на Красной площади, но воскрес и явился своим последователям, затем его распяли вторично, он опять воскрес и вознесся на небо. Повсюду И. Суслова сопровождали 12 «апостолов» и «Богородица». Очевидно, такая свита была обязательной для хлыстовских «мессий», поскольку 12 «апостолов» и «Богоматерь» составляли окружение и «Христа», появившегося на Дону в 1725 г. Им был некий Агафон, казак по происхождению.

Таким образом, пышной свите, которая была атрибутом.лжецарей, находится аналогия в истории религиозного самозванства. «Истинного» пророка или Мессию должны были окружать ученики и соратники. Без этого условия ему, очевидно, трудно было рассчитывать на массовую поддержку. Популярность же была нужна для подтверждения «законности» его притязаний на сакральный статус.

Логично предположить, что для самозваных пророков и мессий был актуальным и другой способ достижения популярности - привлечение на свою сторону авторитетных и уважаемых людей с высоким социальным статусом. В поисках доказательств обратимся к истории скопчества, которое выделилось в 70-х гг. XVIII в. из секты «христоверов». Первым проповедником оскопления был беглый помещичий крестьянин Андрей Блохин. Из дома он ушел в 14 лет, а в 20-летнем возрасте стал членом секты «людей Божиих». Продолжая бродить и нищенствовать, он в 1770 г. попал в деревню Богдановку Орловского уезда, где исполнил ранее выношенную идею оскопления. На этот шаг его подвигло стремление в полной мере соблюсти требования аскетизма, обязательные для каждого, кто хочет стать святым или пророком. Между тем он не могсдержать своего влечения к женщине даже самым жестоким бичеванием. Совершив задуманное, Блохин стал проповедовать оскопление (или, говоря его же языком, «убеление») среди «хлыстов» Богдановки и соседних деревень. За короткое время ему удалось «убелить» около 60 человек.

Успех предприятия во многом объясняется тем, что Блохина поддержали зажиточные крестьяне, купцы и руководители хлыстовских «кораблей» окрестных мест. Кроме того, идея оскопления пришлась по душе наставникам и «пророкам» из купеческих «кораблей» города Орла и хлыстовской «Богородице» Акулине Ивановне, которая впоследствии стала одной из богинь скопческого пантеона.

Уж коли речь зашла о скопчестве, нельзя не остановиться на личности Кондратия Селиванова. Для скопцов он был не просто Мессия, но «Бог над Богами, царь над царями и пророк над пророками». Своей славой и авторитетом Селиванов был обязан в первую очередь богатым купцам, с которыми он сошелся во время сибирской ссылки, куда был отправлен в 1774 г. Купцы не только создали скопческие «корабли», где господствовал культ нового «Мессии», но и устроили ему побег из ссылки. После этого в 90-х гг. XVIII в. К. Селиванов принял имя императора Петра III. В этом ему оказали большую услугу петербургские скопцы. Им удалось обратить в свою веру некоего Кобелева - бывшего лакея Петра III. Кобелев стал подтверждать, что Селиванов - действительно свергнутый император и что он его сразу узнал, как только увидел. Наконец, прославлению двуликого «Мессии» (одновременно «Христа» и «Петра III») помогла небезызвестная «Богородица» Акулина Ивановна. Она признала Селиванова своим сыном, рожденным от Святого Духа, и после этого стала зваться «императрицей Елизаветой Петровной». Кстати, другая скопческая «Богородица» - Анна Со- фонова - почиталась и как «великая княгиня Анна Федоровна», супруга цесаревича Константина Павловича.

Как видим, стать «настоящим» пророком или Мессией и получить в новом качестве массовое признание было столь же непросто, как стать «истинным» претендентом на царский трон. Причем для самозванцев обоих типов «правила игры» были во многом одинаковы.

Между двумя ветвями самозванства нет четкой грани - в России встречались, так сказать, двуликие самозванцы. Глубинная основа обоих типов самозванства одна и та же: сакрализация царской власти, представление о богоизбранности, мистической предназначенности «настоящего» царя.

Ажедмитрий I - первый самозванец на Руси. В марте 1584 г. московские колокола печальным перезвоном возвестили о кончине царя Ивана Васильевича Грозного. После царя остались два его сына: Федор, сын первой супруги Анастасии, и малолетний царевич Дмитрий, которому отец незадолго до смерти назначил в удел город Углич. Своего старшего сына и наследника престола, посмевшего заступиться за собственную жену, царь убил в порыве гнева.

Иван Грозный давно чувствовал приближение смерти и сделал все распоряжения, поэтому его средний сын Федор без волнений и смут «воцарился и себе на превысочайший престол Богом хранимого Российского Царствия». Федор, постник и молчальник, сторонившийся мирской суеты, больше походил на смиренного инока, чем на царя.

Пользуясь характером царя и поддержкой сестры- царицы, шурин царя, Борис Федорович Годунов, постепенно стал править государством именем зятя. Его власть и влияние все более увеличиваются: он получает титул «правителя», «дворового воеводы» и «наместника царства Казанского и Астраханского».

Относительно мирное течение жизни государства в 1591 г. было нарушено страшным событием: семилетний царевич Дмитрий 15 мая был зарезан в Угличе. Комиссия, посланная Годуновым для расследования и состоявшая из преданных ему людей, вернувшись в. Москву, донесла царю и боярской думе, что Дмитрий вовсе не был убит, а сам в припадке падучей натолкнулся на нож. Однако народ не мог поверить наивному объяснению московских следователей и говорил, что царевич убит; а многие прибавляли, что он убит по наущению Годунова.

Как бы то ни было, но одного из ближайших родственников Ивана Грозного в 1591 г. не стало.

Осенью 1598 г. царь Федор тяжело занемог и скончался. Овдовевшая царица Ирина удалилась в монастырь и там постриглась в монахини.

С Федором прекратился царский род Рюриковичей, правивший Русью более 700 лет.

После смерти царя Федора Ивановича в Москве распространился слух, что царь перед смертью завещал царство своему двоюродному брату Федору Никитичу Романову. Однако царем был избран на земском соборе Борис Годунов. Земской собор, избравший на царство Годунова, был составлен не из особых выборных от различных сословий Русского государства, а из тех лиц, которые стояли тогда во главе этих сословий. А так как фактическим правителем уже более 10 лет был Годунов, то выбирали его люди, многим ему обязанные. Таким образом, собор 1598 г. не был похож на последующие земские соборы, на которые собирались люди, выбранные для участия в них самим населением.

Русский народ, воспитанный династическим управлением, потерял почву под ногами, не сумев освоиться с мыслью о выборном царе. Любые представители царской династии, хорошие или плохие, были для народа всегда предпочтительнее, как родители, которых не выбирают, но всегда любят, несмотря на все их недостатки. Именно поэтому расчет тех сил, которые в борьбе за власть поставили на самозванство, оказался верным. В России всегда одинаково не любили как перемены, так и темных лошадок. Потребность воскресить погибший царский род обеспечила успех самозванства.

Царствование Годунова было ознаменовано для России великими бедствиями: страшный неурожай вызвал повсеместный голод. В одной Москве за 2 года погибло 120 000 человек. Люди щипали траву, ели сено, собак, кошек, падаль. Царь всеми силами боролся с бедствием, велел, наконец, раздавать в Москве хлеб даром, но эта мера имела очейь печальные последствия: в Москву пришло великое множество тунеядцев, которые не желали работать, благо кормиться в Москве можно было даром. Вследствие страшного голода появилось в государстве множество разбойников, от которых страдали мирные жители. Виновником всех этих бедствий народ считал царя Бориса. Начали распространяться слухи, что гнев божий карает русский народ за то, что он терпит на престоле царя-дстоубийцу.

Кроме этого, давно уже в Москве шептали про неведомого человека, назвавшего себя царевичем Дмитрием, который спасся и скрывается до времени. Наконец, в 1603 г. польских землях появился человек, который выдавал себя за царевича. Человек этот служил у князя Вишневецкого и, будто бы находясь в тяжелой болезни, открыл на исповеди священнику, что он сын царя Ивана. Когда он выздоровел, то Вишневецкий вместе со своим родственником Мнишеком отвезли его в Краков. Король Сигизмунд поддержал самозванца, желая ослабить внутренними раздорами ненавистную ему Москву, распространить римско-католическую веру в Русском царстве. Самозванец уже в Кракове тайно принял эту веру.

Кем был человек, вошедший в русскую историю под именем Ажедми грия I? Много копий сломали и еще сломают в научной полемике о его личности. Одна из загадок прошлого обусловлена противоречиями и недоговоренностями источников того времени. Это позволяет разным авторам выдвигать и разных претендентов на роль сокрушителя устоев Московского царства. Наибольшее количество историков отождествляют с Лжедмитрием I монаха-расстригу Григория Отрепьева (Н.М. Карамзин, СМ. Соловьев, Р.Г. Скрынников) или, по крайней мере, признают это тождество вполне вероятным (В.О. Ключевский, В.Б. Кобрин). Н.И. Костомаров и С.Ф. Платонов не считали правильным ставить знак равенства между Лжедмитрием и Отрепьевым, а некоторые авторы (В.С. Иконников, С.Д. Шереметьев) даже утверждали, что под именем Дмитрия Ивановича действовал настоящий царевич. Свою лепту в попытку разрешить загадку наряду с историками внесли старые и новые популяризаторы, начиная с К. Валишевского и кончая Ф. Шахмагоновым .

Автор в целом солидарен с В.О. Ключевским, который писал, что в вопросе о Лжедмитрии «важна не личность самозванца, а его личина, роль им сыгранная». В то же время, как нам представляется, версию тождества самозванца и Отрепьева никак нельзя сбрасывать со счетов, несмотря на некоторые ее слабые места. Нельзя, во-первых, в силу элементарного уважения к источникам, довольно единодушно называющим именно Отрепьева в качестве самозванца, и, во-вторых, еще и потому, что другие решения проблемы личности самозванца основаны на еще большем количестве натяжек и допущений. Принимая, таким образом, достаточно традиционную версию личности Лжедмитрия, мы строим очерк деятельности самозванца до занятия им царского престола в основном на реконструкциях Р.Г. Скрынникова в его книге «Самозванцы в России в начале XVII века» 3 и других работах.

Человек, сыгравший столь неординарную роль в русской истории, родился в довольно обыкновенном провинциальном городке Галиче, в не менее обыкновенной и заурядной дворянской семье, где-то на рубеже 70 -80-х гг. XVI в. Его нарекли именем Юрий. Вскоре он лишился отца, стрелецкого сотника Богдана Отрепьева, зарезанного в Москве, в Немецкой слободе, вероятно, в пьяной драке. Мать научила Юшку читать Библию и Псалтырь; затем он продолжил образование в Москве, где жили дед и дядя мальчика, а также свояк семьи дьяк Семейка Ефимьев. За непродолжительное время Юшка стал «зело грамоте горазд» и овладел каллиграфическим почерком. Этого достоинства вполне хватило бы для продвижения небогатого дворянина на приказной службе. Но не таково оказалось самолюбие юноши, жаждавшего быстрой карьеры. Свободной службе в приказе или стрельцах он предпочел положение слуги двоюродного брата царя Федора - Михаила Никитича Романова. Царские наказы называют Отрепьева «боярским холопом», и, возможно, он действительно дал на себя кабальную запись: уложение о холопах 1597 г. требовало всем господам принудительно составить кабальные грамо-

ты на своих добровольных слуг. Почему дворянин пошел в услужение, да еще в холопство, мы поймем, если вспомним, что Романовы были реальными претендентами на престол.

После ареста Романовых Годуновым Юшка, видимо сумевший встать достаточно близко к боярам, опасался за свою свободу и жизнь, а потому счел за благо в 20 лет покинуть свет и забыть свое мирское имя. Он стал чернецом Григорием. Поначалу новоявленный инок скрывался в провинции, в суздальском Спасо- Евфимиевом и галичском Иоанно-Предтеченском монастырях, а когда буря улеглась, вернулся в столицу. Здесь он поступил в придворный Чудов монастырь по протекции протопопа кремлевского Успенского собора Евфимия, оказанной, очевидно, по просьбе деда Отрепьева Елизария Замятина. Келейником деда Григорий и жил первое время, пока его не забрал в свою келью архимандрит обители Пафнутий. Вскоре его рукоположили в дьяконы. Молодому иноку поручили сложить похвалу московским чудотворцам Петру, Алексию и Ионе. Видимо, он справился с поручением хорошо, так как сам патриарх Иов заметил юношу и взял на свой двор «для книжного письма». Вместе с другими дьяконами и писцами патриарха Отрепьев сопровождал архипастыря в царскую Думу. Это давало возможность молодому честолюбцу соприкоснуться с придворной жизнью, и он возмечтал о большем, чем иноческая келья. Головокружительная карьера, которую он сделал всего за год, став из рядового чернеца патриаршим дьяконом, не устраивала Отрепьева. В мечтах он примерял на себя шапку Мономаха. Кто подсказал ему назваться царевичем Димитрием, неизвестно. С.Ф. Платонов считал самозванца орудием интриги бояр Романовых против ненавистного им Годунова. Р.Г. Скрынников полагает это маловероятным, поскольку Романовы сами претендовали на престол, а значит, вряд ли стали бы им рисковать. По мнению историка, самозванческая интрига родилась не на подворье Романовых, где служил Юшка, а в стенах Чудова монастыря. Возможным советчиком и вдохновителем самозванца он называет монаха Варлаама Яцкого, за которым. вероятно, действительно стояла какая-то боярская партия. Недаром опытный в политических делах Борис Годунов, узнав о появлении самозванца, упрекнул бояр, что это их рук дело.

В начале 1602 г. Отрепьев начал смертельно опасную игру, сделав в ней ставкой собственную голову. Вместе с двумя иноками - уже знакомыми нам Варлаамом и Мисаилом - он бежал в Литву и «открылся» игумену Киево-Печерской лавры, что он царский сын. Игумен, дороживший отношениями с Москвой, показал авантюристу и его спутникам на дверь. История повторилась весной 1602 г., когда бродячие монахи отправились к князю Василию Острожскому. Тогда Григорий переместился в Гощу. Здесь он оставил своих сообщников, скинул с себя иноческое платье и «учинился» мирянином. Гоща была центром секты ариан, и самозванец примкнул к сектантам. Он стал учиться в арианской школе, где овладел, впрочем, не слишком успешно, латинским и польскими языками. Видимо, ариане рассчитывали с помощью самозванца насадить свою веру в России, но сам Отрепьев хорошо понимал, что в качестве еретика-арианина он не имеет шансов сделаться царем православной Руси. Поэтому весной 1603 г. расстрига пропал из Гощи, чтобы объявиться вскоре в Брачине у православного магната Адама Вишневецкого. Вишневецкие враждовали с московским царем из-за спорных земель, и князь Адам мог использовать самозванца для давления на русское правительство. Впервые Отрепьев добился желаемого успеха. Магнат велел оказывать «царевичу» полагавшиеся ему почести, дал штат слуг и карету для выездов.

Единственным способом занять московский престол для самозванца был военный поход. Он вступил в переговоры с казаками Запорожской Сечи, вербуя их в свои сторонники, но получил отказ. Донцы, испытывавшие сильное давление Годунова, напротив, обещали поддержать «царевича» и прислали ему двухтысячный отряд, но письмо их к Отрепьеву не дошло, перехваченное людьми князя Яноша Острожского. Не получив поддержки Сечи и не имея вестей с Дона, самозванец решает до времени сбросить личину поборника православия и опереться на крайне враждебные России католические круги. Из имения Вишневецкого он перебирается в Самбор, к сенатору Юрию Мнишеку. Здесь он делает предложение дочери сенатора Марине и принимает католичество.

Мнишек хотел посадить будущего зятя в Москве с помощью коронной армии. В этом намерении его поддержал польский король Сигизмунд III, которому Аже- дмитрий I обязался отдать в качестве платы Черниго- во-Северскую землю. Невесте Марине были обещаны в удел Новгород и Псков, тестю - часть Смоленщины. Своим новым родственникам самозванец также пообещал в течение года (в крайнем случае - двух) обратить в католичество всю православную Русь. Но вопрос о войне и мире решил отнюдь не король или тем более сенатор, а командовавший коронной армией гетман Ян Замойский. Он не желал воевать с Россией, как, впрочем, и многие другие польские магнаты. Польская армия в авантюре не участвовала. В Россию самозванец вторгся 13 октября 1604 г. с навербованными им и его сторонниками отрядом наемников, насчитывавшим около двух с половиной тысяч человек. На помощь «царевичу» вскоре двинулись и донцы. Жители Чернигова и Пугивля сдачи войску самозванца свои города без боя, арестовав воевод; Путивль с его каменной крепостью был ключевым пунктом обороны Чернигово-Северской земли. К тому же здесь самозванец получил от дьяка Б. Сутупова воеводскую казну, где хранились немалые суммы денег для выплаты жалованья служилым людям. А вскоре примеру этих городов последовали Рыльск, Комарицкая волость. К началу декабря власть Лжедми грия признали Курск и Кромы. Но войско самозванца никак не могло овладеть Новгородом Северским, где против вора успешно оборонялся гарнизон во главе с окольничим П.Ф. Басмановым.

Борис Годунов поначалу сосредоточил всю свою армию в Брянске, поскольку верил воинственным заявлениям короля Сигизмунда III и ждал польского наступления на Смоленск. Но когда стало ясно, что Речь Посполнтая не собирается нападать на Россию, войско во главе с боярином Мстиславским двинулось выручать из осады Новгород-Северский. Нерасторопность и нерешительность русского главнокомандующего, имевшего перевес в силах, привела к поражению у стен крепости 21 декабря 1604 г. Но это был частный успех самозванца, поскольку Новгород продолжал защищаться, а русская рать, слегка потрепанная, но далеко не разбитая, стояла ввиду города. К тому же наемники потребовали денег за одержанную победу. У самозванца, успевшего истратить пу- тивльскую казну, их не оказалось. И тогда «рыцарство», ограбив обоз и грязно обругав Лжедмитрия, покинуло его лагерь. Отрепьеву пришлось 2 января 1605 г. снять осаду крепости и отступить к Путивлю. Вскоре его покинул и главнокомандующий Юрий Мнишек. Теперь Лжедмитрий был предоставлен себе самому. Хоть часть польских гусар осталась с самозванцем, не они, а запорожские и донские казаки, да признавшие «великого государя Дмитрия Ивановича» мужики Комарицкой волости составляли большую часть войска. Среди советников Отрепьева возобладали сторонники решительных действий. Армия самозванца не стала отсиживаться в Путивле или уходить к польской границе, а двинулась в глубь России. Под Добрыничами 21 января 1605 г. она была наголову разбита войском Мстиславского. Победители захватили всю артиллерию и пятнадцать знамен. Самозванец был ранен, затем под ним подстрелили лошадь, и он чудом сумел бежать с поля боя и скрыться в Рыльске. Если бы воевода Мстиславский организовал энергичное преследование, он имел бы шансы быстро занять Рыльск и Путивль, а главное - захватить вора. Но правительственные силы подошли к Рыльску только на следующий день после отъезда самозванца в Путивль. Несмотря на громадное превосходство над небольшим гарнизоном Рыльска, во главе обороны которого стоял местный воевода князь Г.Б. Долгорукий со стрельцами и казаками, штурм городка не удался, и Мстиславский отступил к Сев- ску. Так же неудачно проходила и осада царскими войсками Кром. Здесь душой обороны стал донской атаман Андрей Карела (в литературе и источниках его прозвище нередко пишется через «о»). Несмотря на то что в городе огнем артиллерии были разрушены почти все укрепления, казаки не пали духом. Под земляным валом они вырыли себе норы, а сам вал покрыли траншеями и окопами. При обстреле они отсиживались в норах, а после прекращения канонады проворно бежали в окопы и встречали атакующих градом пуль.

Пока сторонники Ажедмитрия сражались за него, сам он около трех месяцев жил в Путивле, который стал своеобразной столицей самозванца. Он вербовал себе новых союзников, рассылая письма в казачьи станицы, пограничные города, саму столицу. В советской литературе в общем традиционной стала мысль о том, что Отрепьев пришел к власти «на гребне крестьянской войны», а затем обманул народные чаяния. Исследования, проведенные Р.Г. Скрынниковым, ставят под сомнение версию «крестьянской войны». Правда, самозванца поддерживали крестьяне знаменитой Ко- марицкой волости, за что Годунов отдал мятежную волость на поток и разграбление своим войскам. Не подлежит сомнению, что восстание крестьян на Брянщине - это, говоря словами Р.Г. Скрынникова, «первое массовое выступление крестьян в Смутное время», но, как подчеркивает тот же автор, жили там дворцовые крестьяне, находившиеся в лучшем положении, чем частновладельческие. К тому же большинство населения Комарицкой волости составляли богатые мужики, далеко не испытавшие тех бедствий, которые выпали на долю жителей других районов . Отсюда следует, что поддержка самозванца в данном случае объясняется, очевидно, не «антифеодальным протестом» и «классовой борьбой», а верой в то, что перед ними воистину царевич Дмитрий Иоаннович. Это не исключало, конечно, корыстных интересов и меркантильных соображений комарицких мужиков.

И в «прелестных» письмах Лжедмитрия из Путив- ля, как отмечает Р.Г. Скрынников, «трудно уловить какие-то социальные мотивы». Здесь лишь общие слова, обещания быть добрым и справедливым к подданным, обличения «изменника» Бориса Годунова.

Одной пропаганды для успеха было мало, и Лже- дмитрий позаботился о противодействии правительственным разоблачениям о нем как о расстриге-само- званце. Он представил в Путивле, дабы отделаться от своего подлинного имени, двойника - «истинного Гришку Отрепьева». Лжеотрепьев, по свидетельству Маржарета, был лет 35 - 38, т. е. значительно старше самозванца. Мистификация была шита белыми нитками: отец настоящего Отрепьева был всего лишь на восемь лет старше Лжеотрепьева. Вероятно, этим объясняется печальная судьба двойника, упрятанного самозванцем в тюрьму. Много позже московские власти узнали, что роль Лжеотрепьева согласился исполнять бродячий монах Леонид. Но тогда обман достиг цели: пропаганда Годунова оказалась парализованной, а народ безоговорочно признал Дмитрия Ивановича. Последний в Путивле стал именовать себя уже не просто царевичем и великим князем всея Руси, а царем. В Путивле вокруг самозванца собрался и двор. Самой видной фигурой при Отрепьеве стал князь Мосальский, представитель хотя и древнего, но пришедшего в упадок рода. Рассказывали, что именно Мосальский спас Лжедмитрию жизнь, отдав ему коня во время бегства из-под Севска. Среди приближенных самозванца заметен был и дьяк Богдан Сутупов, тот самый, что отдал Отрепьеву воеводскую казну. Он стал канцлером - главным дьяком и хранителем царской печати.

Самозванец стоял в Путивле, а правительственные войска осаждали Кромы. Тем временем 13 апреля 1605 г. от апоплексического удара умер Борис Годунов. Еще при жизни этого государя не жаловали в народе, обвиняя в убийстве то Ивана Грозного, то Федора Ивановича, то царевича Дмитрия. И теперь, уже умерший, Годунов не избежал клеветы: по Москве ходили слухи, что будто бы он принял яд в страхе перед воскресшим царевичем. Нареченный боярами на царство сын Бориса Федор вместе с матерью Марией спешили привести знать, народ и войско к присяге. Текст «подкрестной записи» царя Федора повторял содержание присяги, составленной при воцарении Бориса Годунова, с одним важным отличием.

Надо было хоть как-то защитить юного царя от самозванца. Уже несколько лет Церковь предавала анафеме «вора» Гришку Отрепьева. Теперь, смущенная фокусом с Лжеотрепьевым, вместо того чтобы следовать принятой линии, царица решила вовсе не упоминать в «записи» имени Отрепьева. Подданные, согласно тексту присяги, клятвенно обязывались лишь «к вору, который называется Дмитрием Углицким, не приставать». Все это оказалось на руку самозванцу. Наконец, последний просчет Годуновых состоял в неоправданных надеждах на героя Новгород-Северской обороны Петра Басманова. Еще Борис обещал ему руку дочери - царевны Ксении, и горячий воевода поклялся доставить самозванца в Москву или умереть. Басманов формально получил пост помощника нового главнокомандующего боярина князя Михаила Катырева-Ростов- ского, а фактически встал во главе армии. Когда Борис умер, Басманов вместе с Катыревьш-Ростовским уже отправились к войскам. Брат покойного, Семен Годунов, доверял воеводе гораздо меньше и послал ему вдогонку на один из высших постов в армии своего зятя Андрея Телятевского. Басманов так оскорбился этим назначением, что плакал целый час, а потом заявил: лучше умереть, чем быть у Телятевского в холопах. В войске под Кромами в это время зрела измена. Во главе заговора встали боярин князь Василий Голицын и рязанский дворянин Прокопий Ляпунов. Голицын ловко сыграл на противоречиях между верными царю Федору воеводами. Он сумел заручиться поддержкой приходившегося ему родней Басманова. 7 мая 1605 г. в четыре часа угра, когда лагерь еще спал, по сигналу заговорщиков казаки Карелы напали на караулы и захватили мост, через который шла дорога в Кромы. В тот же час сторонники Ляпунова зажгли лагерь в нескольких местах. Начались паника и неразбериха. Только около тысячи немцев-наемников построились под знаменами и были готовы к отпору. Их вступление в бой, однако, ловко предотвратил Басманов. Осажденные жители Кром вместе с казаками Карелы ворвались в стан правительственных войск. Верные Годуновым бояре и воеводы бежали в Москву. Армия перестала существовать. Путь самозванцу в столицу был открыт. Лжедмитрий занял Орел, а затем проследовал в Тулу, где его встречал рязанский архиепископ Игнатий. Из Тулы на завоевание Москвы Отрепьев отрядил Петра Басманова с его ратниками. Верные Федору стрельцы, посланные в Серпухов, не дали Басманову переправиться за Оку. Этот успех правительства, впрочем, был последним и ничего не изменил. В народе уже заметна была «шатость». «Дмитрия» ждали со дня на день. Обойдя Серпухов, 31 мая к стенам Москвы подошел Карела со своими казаками. В сам город небольшой отряд вступить не мог: несколько сот казаков не представляли опасности для хорошо укрепленной столицы. Зато появление казаков «Дмитрия Ивановича» крайне возбуждало чернь. На следующий день, 1 июня, агенты самозванца Гаврила Пушкин и Наум Плещеев явились в пригороде Красное Село и оттуда повели толпы народа в самый центр Москвы на Красную площадь. Здесь с Лобного места они зачитали «прелестную» грамоту самозванца, полную несбыточных обещаний всем слоям населения и обличений Годунова. Затем распалившаяся толпа ворвалась Фроловски- ми воротами в Кремль. Дворцовая стража разбежалась. Во дворце все перевернули вверх дном, разгромили и старое подворье Бориса Годунова. Во время разгрома дворца верные люди спасли юного царя Федора и его семью. Арестовали их, вероятно, не в день мятежа, а несколько позже. Самозванец в Туле объявил стране о своем восшествии на престол и разослал текст присяги. В Серпухов на поклон к нему явились бояре: глава думы князь Ф.И. Мстиславский, князь Д.И. Шуйский, другие думные чины. В честь «Дмитрия Ивановича» поставили шатры, в которых когда-то Борис Годунов потчевал дворян накануне коронации. Снаружи они имели вид крепости с башнями, изнутри были украшены золотым шитьем. В них на пиру в честь самозванца одновременно присутствовало пятьсот человек.

Перед вступлением в Москву самозванец спешил устранить последние преграды. Его клевреты сначала низложили главу Церкви, верного Годуновым патриарха Иова. Затем наступил черед и несчастного семейства. Казнью Годуновых непосредственно руководили дворяне М. Молчанов и А. Шерефединов, имевшие за спиной опыт опричной службы. Им помогал отряд стрельцов.

В III главе XI тома «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина на полях книги против рассказа об убийстве Федора Борисовича стоит страшное слово - «цареубийство». Вот как описывается эта сцена историографом: «10 июня (1605 г.) пришли в дом Борисов, увидели Федора и Ксению, сидящих спокойно подле матери в ожидании воли Божией; вырвали нежных детей из объятий царицы, развели их по разным особым комнатам и велели стрельцам действовать: они в ту же минуту удавили царицу Марию, но юный Федор, наделенный от природы силою необыкновенною, долго боролся с четырьмя убийцами, которые едва могли одолеть и задушить его». В примечании мы читаем, что согласно Ростовской и Никоновской летописям «царевича ж многие часы давиша, яко ж не по младости в те поры дал ему Бог мужество; те ж злодеи ужосошася яко един с четырьмя борящеся; един же от них взят его за тайные уды и раздави». Таковы были отвратительные детали цареубийства, первого в истории России. (Усобицы не в счет, в них убивали князей, гибель сыновей Ивана Грозного царевичей Ивана и Дмитрия Угличского - также, ибо только в данном случае впервые убивали царя, пусть пока не венчанного в Успенском соборе, но фактически уже правившего, царя, которому к тому же все присягнули.)

Из всей семьи в живых осталась одна Ксения: она взята была на двор князя Мосальского и впоследствии стала наложницей самозванца.

Теперь, когда Годуновых уничтожили, самозванец мог торжественно вступить в Москву. Для описания этого события вновь обратимся к Н.М. Карамзину. «20 июня, - пишет историк, - в прекрасный летний день, самозванец вступил в Москву торжественно и пышно. Впереди поляки, литаврщики, трубачи, дружина всадников с копьями, пищальники, колесницы, заложенные шестернями, и верховые лошади царские, богато украшенные: далее барабанщики и полки россиян, духовенство с крестами и Лжедмнтрий на белом коне, в одежде великолепной, в блестящем ожерелье, ценою в 150 000 червонных: вокруг его 60 бояр и князей, за ними дружина литовская, немцы, казаки и стрельцы. Звонили во все колокола московские. Улицы были наполнены бесчисленным множеством людей; кровли домов и церквей, башни и стены также усыпаны зрителями. Видя Лжедмитрия, народ падал ниц с восклицанием: "Здравствуй, отец наш, государь и великий князь Дмитрий Иоаннович, спасенный Богом для нашего благоденствия! Сияй и красуйся, о солнце России!" Лжедмитрий всех громко приветствовал и называл своими добрыми подданными, веля им встать и молиться за него Богу» .

Несмотря на столь трогательный въезд в столицу, православные москвичи, видевшие встречу самозванца с духовенством на Лобном месте, насторожились. Когда Лжедмитрий сошел с коня, чтобы приложиться к образам, литовские люди играли на трубах и били в бубны так, что заглушали пение молебна. Странно было и то, что, войдя в главную святыню России, Успенский собор, царь пригласил с собой не только бояр, но и иноверцев. Зато новый взрыв восторга вызвало целование Лжедмитрием надгробия своего мнимого отца, Ивана Г розного, в Архангельском соборе. Далее самозванец прошествовал во дворец вершить государственные дела.

Первым делом Отрепьев поставил во главе Церкви угодного себе патриарха Игнатия. Грек по национальности, он к моменту вступлении самозванца на трон был архиепископом Рязанским и, как мы уже говорили, с почестью встречал Лжедмитрия в Туле. Затем арестовали трех братьев Шуйских, старший из которых, Василий, через верных людей распространял слухи о самозванстве нового государя. Отрепьева, очевидно, пугала не столько агитация, сколько угроза переворота со стороны Шуйских - одного из знатнейших княжеских родов, не без оснований претендовавших после смерти Федора Ивановича на российский престол. Для решения дела созвали особый соборный суд, который приговорил князя Василия Ивановича к смертной казни. Он уже был возведен на плаху палачом, но неожиданно получил помилование. Братья Шуйские, очевидно пощаженные по ходатайству бояр, теперь должны были отправиться в ссылку. Пробыли они там, однако, недолго: по просьбе опять-таки думных бояр их возвратили в столицу, к прежним должностям. Этот эпизод достаточно ясно показывает зависимость Лжедмитрия от Боярской думы уже в первые дни царствования. Без согласия бояр новый царь не мог казнить даже заклятого своего врага. Эта зависимость (а вовсе не государственный ум и гуманность, как утверждают некоторые историки) побудили Лжедмитрия заявить вскоре после коронации: «два способа у меня к удержанию царства: один способ быть тираном, а другой - не жалеть кошту (расходов), всех жаловать: лучше тот образец, чтобы жаловать, а не тиранить» 6 .

Тем не менее, по необходимости считаясь со сложившимся государственным укладом и политической традицией Московского царства, самозванец привнес в них немало нового. «На престоле московских государей он был небывалым явлением, - пишет В.О. Ключевский (42-я лекция «Курса русской истории»). - Молодой человек, роста ниже среднего, некрасивый, рыжеватый, неловкий, с грустно-задумчивым выражением лица, он в своей наружности вовсе не отражал своей духовной природы: богато одаренной, с бойким умом, легко разрешавшим в Боярской думе самые трудные вопросы, с живым, даже пылким темпераментом, в опасные минуты доводившим его храбрость до удальства, податливый на увлечения, он был мастер говорить, обнаруживал и довольно разнообразные знания. Он совершенно изменил чопорный порядок жизни старых московских государей и их тяжелое, угнета- тельное отношение к людям, нарушал заветные обычаи священной московской старины, не спал после обеда, не ходил в баню, со всеми обращался просто, обходительно, не по-царски. Он тотчас показал себя деятельным управителем, чуждался жестокости, сам вникал во все, каждый день бывал в Боярской думе, сам обучал ратных людей. Своим образом действий он приобрел

широкую и сильную привязанность в народе, хотя в Москве кое-кто подозревал и открыто обличал его в самозванстве. Лучший и преданнейший его слуга П.Ф. Басманов под рукой признавался иностранцам, что царь - не сын Ивана Грозного, но его признают царем потому, что присягали ему, и потому еще, что лучшего царя теперь не найти». В приведенном отрывке перед нами предстает, в общем довольно симпатичный и даже обаятельный правитель России, выгодно отличающийся от Ивана Грозного и вполне сопоставимый с Борисом Годуновым. Еще в более выгодном свете выглядит самозванец в одной из последних статей В.Б. Кобрина. «Раздумывая над возможной перспективой утверждения Лжедмитрия на престоле, нет смысла учитывать его самозванство: монархическая легитимность не может быть критерием для определения сути политической линии, - пишет историк. - Думается, личность Лжедмитрия была хорошим шансом для страны: смелый и решительный, образованный в духе русской средневековой культуры и вместе с тем прикоснувшийся к кругу западноевропейскому, не поддающийся попыткам подчинить Россию Речи Посполитой. И вместе с тем этой возможности тоже не дано было осуществиться. Беда Лжедмитрия в том, что он был авантюристом. В это понятие у нас обычно вкладывается только отрицательный смысл. А может, и зря? Ведь авантюрист - человек, который ставит перед собой цели, превышающие те средства, которыми он располагает для их достижения. Без доли авантюризма нельзя достичь успеха в политике. Просто того авантюриста, который добился успеха, мы обычно называем выдающимся политиком» .

Факты, приводимые в обеих характеристиках самозванца, верные. Да, действительно, Отрепьев обладал и умом, и волей, и невиданной ранее восприимчивостью к новому. Последним качеством он даже немного напоминал Петра Великого. В политике он пытался играть самостоятельную роль: не спешил выполнять обещания, данные семейству Мнишек и римскому папе об окатоличивании России, и предлагал вместо этого коалиционную войну против Османской империи, не уступал и обещанных русских земель. Но нам кажется, что всего этого еще мало для общей положительной (или хотя бы благожелательной) оценки самозванца. Да, конечно, политик может себе позволить авантюризм в достижении власти, но, раз ее достигнув, имеет ли право проявлять авантюризм в политике, ставя на карту судьбы подданных? Что, как не авантюра, планы войны с Турцией, игры с иезуитами или территориальные обещания польскому королю? И так ли безобидно все это было для России? С другой стороны, нравственность - не единственное требование к политику, но можно ли положительно оценить политика откровенно безнравственного, возведшего ложь в принцип? А ведь именно таков был самозванец. «Отрепьев привык лгать на каждом шагу», - пишет Р.Г. Скрынников в книге «Самозванцы в России...». Эта привычка стала его второй натурой. Но ложь слишком часто всплывала на поверхность, и это приводило к неприятным эксцессам в Думе. Красочное описание их можно найти в дневнике поляка С. Немоевского. Бояре не раз обличали «Дмитрия» в мелкой лжи, говоря ему: «Великий князь, царь, государь всея Руси, ты солгал». Ожидая прибытия в Москву семейства Мнишек, царь («стыдясь наших» - прибавляет от себя автор дневника) воспретил боярам такое обращение. Тогда сановники с завидной простотой задали ему вопрос: «Ну как же говорить тебе, государь, царь и великий князь всея Руси, когда ты солжешь?» Поставленный в тупик самозванец обещал Думе, что больше лгать не будет. «Но мне кажется, - замечает С. Немоевский, - что слова перед ними недодержал».

Все сказанное - пока общие рассуждения и свидетельство иностранца. Но только представьте, что должны были думать о самозванце природные русские люди, знавшие его раньше, - как, например, его родственники в Галиче, святитель Иов или иноки Чудова монастыря? Во-первых, Юшка Отрепьев отказался от самого своего крестного имени, тем самым отказавшись и от благодати, данной в святом крещении. Ведь он стал называться Дмитрием. Во-вторых, попрал святые обеты монашества, став расстригой.

В-третьих, попрал самое священное после Бога и Церкви для средневекового человека - монархическую власть. Стоит ли удивляться, что русские источники довольно единодушно называют Отрепьева «льстивым антихристом». Ведь антихрист тоже должен прельстить многих своими талантами и способностями, но обращены эти таланты и способности будут для уловления и погибели простодушных христиан... И книжник, и малограмотный москвич узнавали в самозванце одни жуткие черты. Недаром, когда мещанина Федора Калачника, обличавшего Лжедмитрия, вели на казнь, тот вопил всему народу: «Приняли вы вместо Христа антихриста и поклоняетесь посланному от сатаны, тогда опомнитесь, когда все погибнете». Опа- мятование пришло позже, много позже, когда подобное мнение стало общепринятым. И нам кажется, что в этой «наивной» оценке средневековых людей первого самозванца куда больше правды, смысла и даже самой «научной объективности», чем в парадоксальных, но безосновательных рассуждениях почтенных историков.

Есть и еще немало черт самозванца, обличающих в нем обманщика и плута, калифа на час, а вовсе не «хороший шанс для страны». Так, несмотря на улучшение общего экономического положения в России, преодолевшей страшные последствия годуновских голодных лет, самозванец сумел привести в полное расстройство государственные финансы и растратить царскую казну. Часть средств пошла на выплату денег приспешникам - от польских гусар до казаков, часть была уплачена кредиторам. Кроме этого, царь щедро жаловал верных ему дворян и знать. Но львиная доля денег пошла на всевозможные пиры и развлечения, на покупку драгоценностей (которые он не стеснялся в огромных количествах приобретать лично). По оценке Р.Г. Скрынникова, самозванец истратил около полумиллиона рублей: по тем временам сумма огромная. Прознав о его страсти к покупкам, в Москву слетелось множество иноземных купцов, которым самозванец, уже не имевший денег, давал векселя. Казенный приказ перестал принимать эти долговые обязательства к оплате. Ажедмитрий нередко попадал в унизительное положение.

Пока самозванец стоял во главе наемных и казачьих отрядов, ему казалось, что он управляет событиями. Теперь, в Москве, когда верные ему войска были распущены, оказалось, что события управляют им. Рядом с царем на Руси всегда были бояре, разделявшие с ним власть. Как замечает Р.Г. Скрынников, «...бояре не только решали с царем государственные дела, но и сопровождали его повсюду. Государь не мог перейти из одного дворцового помещения в другое без бояр, поддерживающих его под руки. Младшие члены Думы оставались в постельных хоромах царя до утра. Несмотря на все усилия, Отрепьеву не удалось разрушить традиции, которые связывали его с боярским кругом подобно паутине. На рассвете в день боярского мятежа князь Василий Шуйский руководил заговорщиками, а его брат князь Дмитрий находился во внутренних покоях дворца, подле царя. Именно он помешал Отрепьеву принять своевременные меры для подавления мятежа» 8 .

Чувствуя, как почва уходит у него из под ног, самозванец жил одним днем. Он то устраивал воинские потехи, в которых сам стрелял из пушки, то искал утешения в балах, где, скрывая свой маленький рост, щеголял в высоких меховых шапках и сапогах с огромными каблуками. Во время пиров он то и дело менял платье, демонстрируя богатые наряды. Нередко он выезжал на охоту на лисиц или волков или смотрел на медвежьи потехи, когда в специальном загоне медведя травили собаками или одной рогатиной лесного исполина убивал опытный охотник. По ночам расстрига в обществе Басманова и Михаила Молчанова предавался безудержному разврату. «Царь не щадил ни замужних женщин, ни пригожих девиц и монахинь, приглянувшихся ему, - пишет Р.Г. Скрынников. - Его клевреты не жалели денег. Когда же деньги не помогали, они пускали в ход угрозы и насилие. Женщин приводили под покровом ночи, и они исчезали в неведомых лабиринтах дворца» 9 .

Пока самозванец чередовал столь же широкие, сколь неисполнимые замыслы государственных начинаний с удовольствиями, бояре плели сеть заговора против него. Во главе мятежа встали князья Шуйские, бояре братья Голицыны, Михаил Скопин, дети боярские Валуев и Воейков, московские купцы Мыльниковы. Среди заговорщиков оказался и друг детских игр Отрепьева Иван Безобразов. Противники Лжедмитрия сумели поссорить с ним польского короля Сигизмунда III, повели в народе широкую агитацию против царя, организовали несколько покушений на его жизнь. Самозванец чувствовал себя во дворце как птица в золотой клетке. Один, без верных друзей, он отводил душу в беседах с иезуитами, которые постоянно находились при его особе, да торопил Юрия Мнишека выдать за него Марину, надеясь не столько обрести верную подругу жизни, сколько получить от тестя военную помощь. 2 мая 1606 г. царская невеста со свитой прибыла в Москву. С нею в Россию явилось целое войско: пехота, польские гусары, те самые, что сопровождали самозванца в московском походе, вооруженная челядь, обоз. Поляки вели себя в Москве точно в завоеванном городе, чиня насилия и непотребства и приближая тем развязку затянувшегося спектакля первой самозван- щины.

Заговорщики сочли поднявшееся в Москве недовольство поляками весьма благоприятным фактором. 8 мая 1606 г. Лжедмитрий отпраздновал свадьбу. Венчание и последовавшая за ним коронация в Успенском соборе возмутили православных москвичей. Невеста, ревностная католичка, отказалась принять православное причастие. К тому же и день был выбран самый неподходящий: память святителя Николая, столь почитаемого на Руси, строгий пост. И в этот день был свадебный пир. На этом пиру самозванец последний раз лицедействовал и куражился. Пара новобрачных была хоть куда. Низкорослые молодые не могли даже дотянуться до икон: им подставили под ноги скамеечки. Облик новобрачных не соответствовал их высокому социальному положению. «Отрепьев обладал характерной, хотя и малопривлекательной, внешностью, - пишет Р.Г. Скрынников в книге «Самозванцы в России...». - Приземистый, гораздо ниже среднего роста, он был непропорционально широк в плечах, почти без талии, с короткой шеей. Руки его отличались редкой силой и имели неодинаковую длину. В чертах лица сквозили грубость и сила. Признаком мужества русские считали бороду. На круглом лице Отрепьева не росли ни усы, ни борода. Волосы на голове были светлые с рыжиной, нос напоминал башмак, подле носа росли две большие бородавки. Тяжелый взгляд маленьких глаз дополнял гнетущее впечатление» . Под стать жениху была и невеста. «Тонкие губы, обличавшие гордость и мстительность, вытянутое лицо, слишком длинный нос, не очень густые черные волосы, тщедушное тело и крошечный рост очень мало отвечали тогдашним представлениям о красоте. Подобно отцу, Марина Мнишек была склонна к авантюре, а в своей страсти к роскоши и мотовству она превзошла даже отца. Никто не может судить о подлинных чувствах невесты. Она умела писать, но за долгую разлуку с суженным ни разу не взяла в руки пера, чтобы излить ему свою душу» 11 .

Семейство Мнишек, стоявшее у истоков карьеры Отрепьева, стало и последней соломинкой, за которую схватился самозванец. Дни его были сочтены. Уже однажды неосторожно интриговавший против Аже- дмитрия Василий Шуйский едва не лишился головы и на этот раз действовал гораздо хитроумнее. Вместе с Голицыными князья Шуйские заручились поддержкой новгородских дворян, которые прибыли в Москву для похода против крымцев. Им были, вероятно, известны настоящие планы заговорщиков. В то же время среди народа, в целом сохранившего веру в доброго царя, распространили слух: «Поляки бьют государя», - чтобы спровоцировать уличные беспорядки и парализовать верные самозванцу отряды польских наемников.

На рассвете 15 мая Шуйские собрали у себя на подворье участников заговора и двинулись к Кремлю. Время выбрали не случайно: в это время как раз сменялись караулы. Начальник личной охраны самозванца Яков Маржерет, то ли посвященный в планы заговорщиков, то ли почувствовавший неладное, отвел от царских покоев внешнюю охрану из иноземцев и сам сказался больным. Во внутренних помещениях оставалось не более 30 стражников.

Стрельцы, несшие охрану стен и башен, нисколько не удивились, когда перед ними явились во Фро- ловских воротах хорошо известные бояре - братья Шуйские и Голицын. Последовала команда, и за боярами в ворота ворвались вооруженные заговорщики. Главный входе Кремль был захвачен. Овладев воротами, заговорщики ударили в набат, чтобы поднять на ноги посад. Горожане, вообразив, будто в Кремле пожар, спешили на Красную площадь. Здесь бояре звали народ побивать «латынян» и постоять за православную веру. Поляки пытались прийти на помощь самозванцу, но были остановлены москвичами, перегородившими улицы баррикадами. Тогда наемники ретировались в свои казармы.

Тем временем на площади перед дворцом собралась толпа, возглавляемая заговорщиками. Лжедмит- рнй послал Басманова узнать, в чем дело. Тот сообщил, что народ требует к себе царя. Самозванец высунулся из окна и, потрясая бердышом, крикнул: «Я вам не Борис!». С площади грянуло несколько выстрелов, и Отрепьев проворно отскочил.

Басманов вышел на Красное крыльцо, где собрались бояре, и именем царя просил народ разойтись. Его речь произвела сильное впечатление на народ, поверивший, что государя надо спасать от поляков, и на стрельцов, готовых послушать своего командира. Тогда один из заговорщиков, Татищев, подошел к Басманову сзади и ударил его кинжалом. Дергающееся в агонии тело сбросили с крыльца на площадь. Толпа ринулась в сени и разоружила копейщиков. Отрепьев бросился бежать, успев крикнуть подле покоев Марины: «Сердце мое, измена!». Тайным ходом выбрался он из дворца в Каменные палаты на «взрубе» и прыгнул из окошка с высоты локтей в двадцать на землю. Прыжок оказался неудачным. Отрепьев вывихнул ногу и ушиб грудь. По счастью, на его крики пришли верные ему стрельцы. Они отнесли самозванца в помещение. Там Лжедмитрия нашли заговорщики, но они были отогнаны огнем стрельцов. Тогда бояре пригрозили им, что разорят Стрелецкую слободу и побьют стрелецких жен и детей. Стрельцы сложили оружие.

Песенка самозванца была спета. Он, правда, еще просил отнести себя на Лобное место, якобы чтобы покаяться перед народом, требовал встречи со своей мнимой матерью Марией Нагой. Но все тщетно. Бояре сорвали с поврежденного самозванца царское платье. Те дворяне, что были ближе к Гришке, пинали его ногами, осыпая бранью: «Таких царей у меня хватает дома на конюшне! Кто ты такой, сукин сын?» Василий Голицын наслаждался зрелищем, а Василий Шуйский, опасаясь популярности царя в народе, разъезжал по площади и кричал черни, чтобы она потешилась над вором.

Остерегаясь, как бы народ не заступился за «Дмитрия Ивановича», заговорщики поспешили застрелить его. В качестве убийцы разные источники называют то дворянина Ивана Воейкова, то боярского сына Григория Валуева, то московского купца Мыльника. Кто бы первый не выстрелил в самозванца, заговорщики еще долго рубили его бездыханное тело и стреляли в него. Затем обнаженный труп выволокли из Кремля и бросили в грязь посреди рынка. Чтобы собравшаяся толпа могла лучше рассмотреть царя, бояре положим! его на прилавок. Под прилавком валялось тело боярина Басманова. Исаак Масса насчитал на трупе самозванца двадцать ран. Тело предали посмертно торговой казни. Выехавшие из Кремля дворяне хлестали труп кнутом, приговаривая, что убитый вор и изменник - Гришка Отрепьев. На вспоротый живот Лжедмитрия бросили безобразную маску, приготовленную самозванцу для маскарада. В рот сунули дудку. Потешившись несколько дней, бояре велели привязать труп к лошади, выволочь в поле и закопать у обочины дороги. Вскоре покатились слухи о зловещих знамениях. Рассказывали, что когда труп везли через крепостные ворота, буря сорвала с них верх, потом не ко времени грянули холода, по ночам над могилой люди видели голубые огни Тогда труп вырыли, сожгли, а пепел зарядили в пушку и выстрелили им на Запад.

Так закончилась первая самозванщина. Лжедмит- рий, точно козырная карта из колоды, был вытащен боярами - противниками Годунова в игре против царя Бориса Федоровича. Но теперь, когда старший Годунов умер, а младший был убит, и самозванец стал не нужен. Козырного валета, побившего неприятельского короля, отбросили. Теперь в ходу оказались совсем другие карты. Бояре готовились признать царем Василия Шуйского.

На политической сцене новые самозванцы. После царя-самозванца на престол вступил царь-заговорщик Василий Шуйский. Это был 54-летний боярин небольшого роста, невзрачный, подслеповатый, очень неглупый человек, но более хитрый, чем умный, лжец и интриган, прошедший огонь и воду.

Князю Василию Шуйскому больше всех хотелось занять престол. Знатное происхождение - по прямой линии от Александра Невского - давало ему преимущество перед другими боярами на занятие престола, но он так хотел поскорее стать государем, что не стал дожидаться, как умный Годунов, земского собора, а принял уже 19 мая царский венец от Боярской думы, будто бы повинуясь крику толпы на Красной площади, которая желала видеть его царем.

Убийство самозванца и выбор нового царя произошли так быстро, что во многих городах, которые стали уже свыкаться с правлением Лжедмитрия, его смерти не поверили. В самой Москве уже через несколько дней после смерти Лжедмитрия говорили о том, что он опять спасся от рук убийц. Против Шуйского поднялись северские города, которые раньше вставали за самозванца. В городе Стародубе какой-то человек объявил себя спасшимся от смерти царем Дмитрием. Он совсем не походил на первого самозванца наружностью; был храбр, но далеко не так умен, как Отрепьев. Этот второй самозванец был уже такой явный обманщик, что ему никто не поверил, однако многие пошли за ним - или по ненависти к Шуйскому, или из желания погулять вволю и поживиться за чужой счет.

Ополчения нового самозванца, Лжедмитрия II, которого попросту стали звать Вором, быстро росли по мере приближения их к Москве. Однако взять Москву ему не удалось. Но и царь Василий не смог разбить самозванца, который стал укрепленным лагерем в селе Тушине, всего в 12 верстах к северо-западу от Москвы. Вскоре к нему в Тушино явилась значительная помощь: пришел из Литвы знатный пан Ян Сапега с 7000 поляков и казаков. Он привел и Марину с ее отцом. Шуйский отправил их на родину с другими поляками, но они попали в руки казаков, сторонников Вора. Марина, забыв свою польскую гордость, согласилась признать безвестного бродягу своим мужем. Спустя некоторое время Марина родила сына, которого по отцу стали называть «Воренком».

Многие города к северу от Москвы, не имея сил сопротивляться самозванцу, принимали от него воевод и начальников. В самой Москве нашлись князья и бояре, которые отъезжали в Тушино, признавали Вора своим государем, а затем, побыв там и получив поместья или деньги, возвращались в Москву к царю Василию, били ему челом, говорили, что отстали от измены. Таких людей в Москве стали называть в насмешку «перелетами». Войско Тушинского вора росло. Все новые и новые отряды поляков, казаков и русских изменников прибывали в Тушинский стан. Прежде всего тушинцы решили захватить Троице-Сергиев монастырь, который стоял на дороге из Москвы в северные города, и в конце сентября 1608 г. 30 тыс. человек воров, казаков и поляков под начальством Яна Сапеги и Лисовского подошли к стенам монастыря. Началась знаменитая многомесячная осада святой обители, показавшая пример всем русским людям, как надо защищать свою веру и родину.

Царь Василий решил обратиться за помощью к шведскому королю - недругу поляков и послал для переговоров своего племянника князя Михаила Скопина- Шуйского. Молодой полководец вместе со шведскими и русскими войсками встретил под Калязиным главные силы тушинцев и поляков и нанес им жестокое поражение. После этого многие северные и поволжские города, присягнувшие Вору, стали от него отпадать. Скопин- Шуйский, сделавшийся благодаря своим победам народным любимцем, освободив от шестимесячной осады Троицкую обитель, двинулся на помощь к Москве, желая уничтожить Вора в Тушине, но когда он подошел к нему в январе 1610 г., там уже никого не было. Тушинский лагерь незадолго до этого распался. Произошло это вследствие вмешательства в русскую смуту польского короля Сигизмунда. Уже с первым самозванцем на Русь явилось немало поляков; второго самозванца поляки окружают в гораздо большем числе. Под предлогом защиты царя Дмитрия они грабили и убивали русских людей. Увидев, что Русское государство разорено и не может оказать сопротивления, Сигизмунд, придравшись к союзу царя Василия со шведами, объявил ему войну и осадил Смоленск, приказав всем полякам, сражавшимся за Вора, идти к нему. Большая часть польских отрядов оставила Тушино, спалив перед уходом все его здания. Сам Тушинский вор бежал с казаками в Калугу. Часть его русских сторонников вернулась в Москву к царю Василию. С ними вместе возвратился и митрополит ростов-ский Филарет, которого неприятель захватил в Ростове и насильно держал в своем лагере. 11 декабря 1610 г. второй Лжедмитрий был убит из мести крещеным татарином дворянином Урусовым.

В тяжелейшее для Русского государства время 1611 - 1612 гг., когда, благодаря измене, был взят поляками Смоленск, а шведами Новгород, в Пскове объявился третий самозванец. Лжедмитрием III был дьякон Исидор (Сидорка), казненный в Москве в 1612 г.

Появлялись и другие самозванцы, но им не суждено было сыграть какой-либо исторической роли. Эго доказывает, как мало они значили сами по себе. Буря, поднятая в России гражданской войной, улеглась, почва для самозванства исчезла. Много «детей» и «внуков» Ивана Грозного появилось на свет в годы Смуты. И лишь один из них, самый последний, «царевич Иван» из Бреста, умер собственной смертью.

Имя особы царского рода в глазах народа освящало всякий бунт, всякую противозаконную выходку. Вот почему многие предводители восстаний против закона прикрывались святостью звания особ из царского дома.

Иван Болотников, «царский воевода», имел грамоту от Лжедмнтрия II, которая освящала его борьбу с

Шуйскими и боярами. Стенька Разин, предпринявший свой мятежный поход по Волге, держал при себе мнимого царевича Симеона. А Пугачев и вовсе назвался императором Петром III. После подавления восстания Разина в Запорожскую Сечь прибыл с Дона некий молодой человек, назвавшийся «царевичем» Симеоном Алексеевичем, сыном правящего ныне царя Алексея Михайловича. Несмотря на явное несоответствие в годах Симеон был принят атаманом Кошевым Серко, но через несколько месяцев выдан царским чиновникам, а затем казнен в Москве. Какие побуждения двигали самозванцем, выданным запорожцами, подлинно не известно. Был ли он смелым мятежником, хотевшим заварить кашу, или слепым орудием других, - источники не представляют данных.

В XVIII в. в разных краях вспыхивали крестьянские восстания, укрощаемые то и дело воинскими командами.

По всей империи сновали беглые холопы и крестьяне; они часто собирались в разбойничьи шайки, и число их постоянно увеличивалось. Шайки эти охотно сочувствовали крестьянским возмущениям. Оставалось ожидать народного взрыва, и он произошел в 1773-

1775 гг. Откуда бы в начале ни показался Пугачев - с Яика ли, с Дона ли, с Украины или из Сибири, и чье бы имя он ни принял самозванно, - вопрос касался только внешних условий: в зародыше самой идеи Пугачев уже давно существовал на Руси везде, где холоп и крестьянин чувствовали порабощение и поругание прав человеческого достоинства. Пугачев был мстителем за угнетенный русский народ.

Пугачевщина, явившись возмездием за порабощение «черного» народа, сама по себе была уклонением от нравственных законов. Пугачев и его сообщники выступали против закоренелого, лживого взгляда, по которому «черный» народ должен был оставаться в порабощении у дворянства, но сами мстители совершали порочные деяния еще отвратительнее тех, которые совершали дворяне, ими караемые, потому, что в числе дворян, истребляемых ими, были неповинные, попавшие случайно под повальную кару; из пугачевцев же никто не остался чист от пролитой ими крови.

Выдавший себя за Петра III Пугачев не мог, конечно, ввести в заблуждение своих ближайших сообщников - казаков. Но в глазах крестьян и других «черных» людей он на время смог стать тем «добрым батюшкой - царем», вера в которого жила у народа еще со времен Смуты.

Самозванство и политика. Большинство самозванцев появилось в так называемых казачьих краях, этих средоточениях «вольности» и бунтарства на просторах крепостнической России. Запорожская Сечь, Дон, Кубань, Южный Урал, Волга давали приют и поддержку многим авантюристам, называвшимся членами монаршей семьи. Казаки, окружавшие самозванцев, действовали как детонатор в бомбе народного мятежа.

Из всего этого можно сделать вывод: что бы ни двигало человеком, ставшим на путь самозванства, освящение ли бунта царским именем либо личные амбиции на власть, явление это на Руси приобрело большую опасность для существующего государственного строя самодержавной монархии. При определенных исторических условиях появление второго «помазанника Божия» или его «наследника» вело к величайшим мятежам, беспорядкам, а подчас и к гражданской войне. Поэтому самозванство считалось одним из самых тяжких преступлений против государства в период монархии в России.

Период смутного времени и явление самозванства неразрывно связаны между собой. Повод к смуте был дан пресечением династии со следовавшими потом попытками искусственного ее восстановления в лице самозванцев. Пресечение династии безусловно является потрясением для страны, но нигде оно не сопровождалось такими разрушительными последствиями, как в России. Где-то прерывается династия, выбирают другую, и порядок восстанавливается; при этом обычно не появляются самозванцы или на появившихся не обращают особого внимания, и они исчезают сами собой. У нас же с легкой руки Лжедмнтрия I самозванство стало хронической болезнью государства; с тех пор чуть ли не до конца XVIII в. редкое царствование проходило без самозванцев. Однако появление в России

Лжедмитрия не было инициативой отдельно взятой личности. Это был продуманный в деталях план определенной группы людей, обладающих знаниями, богатством и властью, т. е. боярства, направленный на создание такой властной структуры, которая бы наиболее полно отвечала их запросам и привычному образу жизни. Скорее всего, именно боярство выдвинуло мысль о самозванце, желая свергнуть ставшего неугодным Бориса Годунова.

Царь Борис относительно законным путем земского соборного избрания вступил на престол и мог бы стать основателем новой династии как по своим личным качествам, так и по политическим заслугам. Но он не выполнил требования бояр о частичном ограничении своей власти. Это было ошибкой, за которую Годунов жестоко поплатился. Когда бояре увидели, что их надежды обмануты, что новый царь расположен править так же самовластно, как правил Иван Грозный, они решили тайно действовать против него. Недаром Борис, как только услышал о появлении Лжедмитрия, прямо сказал боярам, что это они подставили самозванца. Но и Лжедмитрий не усидел на престоле, поскольку и он не оправдал боярских ожиданий. Он не хотел быть орудием в руках бояр, действова слишком самостоятельно, развивал свои собственные политические планы. Всего досаднее было для знатных бояр приближение к престолу мнимой незнатной родни царя и его слабость к иноземцам, особенно к католикам. Поляки, наводнившие Москву, своим хамским поведением возмущали уже не только знать, но и простой народ. Однако главная причина его падения была другой. Ее высказал князь Шуйский на собрании заговорщиков. Он откровенно заявил, что признал Лжедмитрия только для того, чтобы избавиться от Годунова.

Самозванство - родное дитя политики. Боярам нужно было создать самозванца, чтобы низложить Годунова, а потом свергнуть самозванца, чтобы открыть дорогу к престолу одному из своей среды. Они видели в самозванце свою ряженую куклу, которую, подержав до времени на престоле, потом выбрасывают на задворки.

Самозванство превратилось в стереотипную форму русского политического мышления. Недоволен наличным царем - стало быть, требуется самозванец. Не случайно появились слухи о спасении первого Лже- дмитрия, Василия, когда второго Лжедмитрия еще и в помине не было.

Цари и самозванцы были только знаменами, под которыми шли друг на друга разные политические партии, а потом и разные классы русского общества.

Смута началась аристократическими устремлениями большого боярства, восставшего против неограниченной власти новых царей. Продолжили ее политические и стремления дворянства, выступившего против всесилия знати. За столичными дворянами поднялось провинциальное рядовое дворянство.

В первое время боярство пыталось соединить все слои готового распасться общества во имя нового государственного порядка, но этот порядок не отвечал интересам всех классов общества. Тогда возникла попытка предотвратить беду, искусственно воскресив только что погибшую династию, которая одна сдерживала вражду и примиряла интересы разных классов общества. Самозванство было выходом из борьбы этих разных классов. Когда не удалась и эта попытка в силу непримиримости интересов слоев общества, разрушились все политические и экономические связи. Но оставались еще крепкими национальные и религиозные связи, они и спасли общество.

Казацкие и польские отряды, постепенно разоряя население, заставили враждующие классы общества объединиться не во имя какого-либо государственного порядка, а во имя национальной, религиозной и гражданской безопасности.

Конец Смуты был положен вступлением на престол царя, ставшего родоначальником новой династии, Михаила Романова.

Карамзин НМ. История государства Российского. Кн. 3. М,1989. С. 122-123.

Скрынников Р.Г. Смута в России в начале XVII в. Иван Болотников. Л., 1988. С. 14.

’ Кобрин В.Б. Смута // Родина. 1991. № 3. С. 70.

Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII века.С. 180. ’Там же. С. 189.

Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII века.С. 75.

"Там же. С. 197.

0

КУРСОВАЯ РАБОТА

по дисциплине «История России»

«Самозванцы и самозванчество в России XVII - XVIII

столетий»

Введение…………………………………………………………………………...3

1 Сущность самозванчества и предпосылки его возникновения в России……6

1.1 Терминология………………………………………………………………….7

1.2 Социально-политические предпосылки……………………………………10

1.3 Социокультурные предпосылки……………………………………………12

1.4 Механизмы самозванщины…………………………………………………14

2 Самозванцы в России XVII - XVIII столетий…………………………….....25

2.1 Российские самозванцы XVII века…………………………………………26

2.2 Российские самозванцы XVIII века………………………………………...37

Заключение……………………………………………………………………….49

Список использованной литературы………………………………….………..51

Введение

В 2013 году в России состоится празднование 400-летия преодоления Смуты и восстановления Российской Государственности. Династический кризис, социальные потрясения, великий голод, крестьянские войны, — вот далеко не полный перечень характерных черт, составляющих портрет эпохи лихолетья, породившей такое интереснейшее явление российской истории как самозванчество.

Самозванчество не представляет собой чисто русского явления, но ни в какой другой стране явление это не было столь частым и не играло столь значительной роли в истории народа и государства. Историю России нельзя написать, обходя проблему самозванчества: по словам Ключевского, «у нас с легкой руки первого Лжедмитрия самозванство стало хронической болезнью государства: с тех пор чуть не до конца XVIII в. редкое царствование проходило без самозванца». С начала XVII и до середины XIX в. едва можно обнаружить два-три десятилетия, не отмеченные появлением нового самозванца на Руси; в некоторые периоды самозванцы насчитываются десятками.

Хотя проблема российского монархического самозванчества XVII-XVIII вв. привлекает внимание историков уже более 200 лет, она до сих пор глубоко не изучена. Точное число самозванцев по сей день остаётся тайной, опубликованный фактический материал крайне разнороден, содержит ряд ошибочных утверждений, касающихся, таких моментов, как принадлежность того или иного лица к самозванцам, мотивы и направленность их социальной деятельности, а обобщающие работы по данной теме и вовсе отсутствуют. Именно этим и обусловлена актуальность темы данного исследования. К тому же изучение природы самозванчества существенно важно для понимания сути глубинных социально-политических процессов, протекавших на протяжении XVII - XVIII столетий.

Научное изучение данной проблемы началось еще в середине XIX в. В дореволюционной период отечественной историографии главной задачей исследователей был поиск и введение в научный оборот фактического материала по теме. Большой вклад в разработку проблемы и накопление материала был связан с деятельностью П.Г. Васенко, М.А. Дьяконова, В.О. Ключевского, Н.И. Костомарова, С.Ф. Платонова, С.М. Соловьева, Н.Г. Устрялова, А.И. Яковлева. Другой особенностью этого этапа было то, что наибольшую активность проявляли не профессиональные историки, а литераторы.

Работы историков советского периода, среди которых назовем В.И. Буганова, Б. Д. Грекова, С. М. Дубровского, А. А. Зимина, В. И. Корецкого, А. С. Мельниковой, И. И. Полосина, К.В. Сивкова, Р. Г. Скрынникова, А. Л. Станиславского, И. И. Смирнова, К. В. Чистова, И. С. Шепелева и др. - характеризуются тем, что при изучении феномена самозванщины в них делается акцент преимущественно на социально-экономическую проблематику, на доминировании классового противостояния.

Кардинальные изменения в области методологии в постсоветский период заметно расширили тематическое поле изучения самозванчества. Данный феномен трактуется в большинстве случаев в семантическом, социокультурном или историко-антропологическом ключе. Работы Б. Успенского, Д. Антонова, Д. Ульяновского, В. Я. Мауля, О. Усенко, П. Лукина и других исследователей убедительно свидетельствуют о больших возможностях семиотического анализа источников для построения объяснительной моделей самозванчества, как феномена отечественной истории.

Целью данного исследования является комплексный анализ феномена самозванчества, выяснение его особенностей, типологии, места и роли в истории России XVII - XVIII веков.

Данная работа состоит из 2 глав, на протяжении которых посредством использования исторического, сравнительного, метода теоретического анализа, метода аналогии и др. в соответствии с целью исследования нами решается ряд следующих конкретных задач:

1) выяснить природу и сущность феномена самозванчества;

2) исследовать причины массовости появления самозванцев в XVII - XVIII вв.;

3) с максимальной полнотой проследить историю движений самозванцев в указанный период.

1 Сущность самозванчества и предпосылки его возникновения в России

Самозванчество никак нельзя назвать чисто русским феноменом, однако ни в одной другой стране это явление не было столь частым и не играло столь значительной роли во взаимоотношениях общества и государства. Даже если ограничиться подсчётом только лжецарей и лжецаревичей, то всё равно в итоге получится внушительная цифра. Российском государстве с 1601 г. по 1800 г. включительно действовали 147 лжемонархов (в XVII в. - 29, в XVIII в. - 118).

Несмотря на то, что самозванчество издавна привлекало внимание историков, корни этого явления до конца не выяснены. Исследователи по большей части пытались решить проблему самозванчества, исходя из его социально-политических аспектов. В социальном плане это явление трактуется как одна из форм «антифеодального протеста», тогда как в плане политическом оно предстаёт борьбой народа за власть.

Однако при этом следует учитывать, что далеко не все самозванцы были связаны с движениями социального протеста, что далеко не всегда целью самозванцев была борьба за власть в государстве. Кроме того, наряду со лжецарями и лжецаревичами в России существовали самозванцы, бравшие имя какого-либо святого, пророка или даже Христа. Отсюда следует, что для понимания сущности самозванчества необходимо вскрыть и культурные механизмы, порождавшие это явление, нужно изучить особенности сознания самозванцев.

К тому же, одним из факторов, затрудняющих работу исследователя является терминологическая проблема в историографии.

1.1 Терминология

В русскоязычной литературе используются три внешне сходных термина: «самозванчество», «самозванство» и «самозванщина». Хотя мало кто считает эти термины синонимами, всё равно они оказываются таковыми, так как их применяют и тогда, когда в центре внимания - индивид (самозванец), и тогда, когда рассматривается общественная реакция на его действия.

В зарубежной историографии понятие «самозванец» передаётся либо с помощью эпитетов, маркирующих обман и обманщика, либо с помощью слов, обозначающих человека, который посягает на то, что ему не принадлежит.

Кроме того, и в отечественных, и в зарубежных публикациях господствует убеждение, что любое именование себя титулом или эпитетом, которые в массовом сознании увязываются с верховным правителем или членом его семьи, превращает человека в самозванца высшего светского уровня. Однако эта аксиома лишь на первый взгляд кажется очевидной.

Для решения данной проблемы необходимо определиться с понятиями «самозванчество», «самозванство» и «самозванщина».

Под «самозванством» предлагается разуметь мысли, чувства и действия индивида, решившего взять новое имя или статус - от момента, когда у него появилась идея изменить свою жизнь, до его саморазоблачения.

После этого рождается и «самозванщина», если претенденту на обладание новым статусом удалось привлечь на свою сторону хотя бы одного человека. Данным термином описываются общественная реакция на появление самозванца и его взаимоотношения с людьми. Самозванщина сходит на нет, когда от самозванца отворачивается последний сподвижник.

Вполне может быть самозванство без самозванщины, но не может быть самозванщины без самозванства. Что же касается «самозванчества», то в полном виде оно являет собой диалектическое единство двух указанных выше феноменов. Но если самозванец получает отказ в поддержке со стороны окружающих, сфера самозванчества сужается до рамок самозванства.

Во-первых, самозванец - это дееспособный индивид, который знающим его людям открыто (словесно или письменно) заявлял сам, или давал понять намёками, или убеждал их чужими устами, что он не тот, за кого его принимают, и выдавал себя за носителя иного, нежели в действительности, имени или статуса; который от людей, не знакомых с ним, скрывал своё истинное прошлое или искажал его, играя перед ними роль, взятую по собственной инициативе или вследствие ошибочного, но выгодного для него отношения со стороны окружающих.

Во-вторых, самозванец - это индивид, который не отрекался от принятой однажды социальной роли (пусть даже эта роль была принята им в состоянии опьянения, аффекта или душевного расстройства), который подкреплял соответствующие данной роли заявления конкретными действиями, выстраивал своё дальнейшее поведение так, чтобы оправдывать ожидания окружающих.

В-третьих, это индивид, который не сумел доказать обоснованность своих притязаний или же, убедив на время какую-то часть людей, в конце концов был разоблачён как обманщик.

В-четвёртых, чтобы слыть самозванцем, человек обязан воспринимать себя в новом качестве или так восприниматься другими не в игровой ситуации, а в обычной, повседневной жизни.

Наконец, человек может считаться самозванцем, если он претендует на статус, входящий в число привычных для данного общества или хотя бы в число известных и принципиально возможных, с точки зрения представителей данного социума. Иначе говоря, самозванцем является только тот, кто хотя бы мысленно стремится вписаться в наличную социальную структуру, найти себе место в данном обществе.

1.2 Социально-политические предпосылки

Выяснение того, почему и на каких условиях «низы» поддерживали самозванцев, претендующих на царский трон, следует начать с изучения социально-политических предпосылок самозванщины.

Во-первых, надо обратить внимание на своеобразие царистских представлений народных масс, обусловленное конкретно-историческими процессами укрепления царской власти. Характерно, что до XVII в. Россия не знала самозваных претендентов на царский трон.

К. В. Чистов пишет: «Резкие формы борьбы Ивана Грозного с боярством, энергичная перегруппировка феодальной земельной собственности, деформация традиционных сословных перегородок, совершавшиеся как бы единоличной волею царя, создавали иллюзию способности царской власти не только регулировать, но и вводить или отменять феодальную эксплуатацию или ту или иную форму феодальных отношений. По мере развития процесса централизации феодальной власти, царь всё более представлялся народным массам силой, стоящей над классами... Этому же способствовала и политика церкви, окружавшая царя и царский престол ореолом святости, поддерживавшая версию божественного избранничества царского рода».

Во-вторых, история самозванщины в России тесно связана с династическими кризисами и кризисами легитимности власти, время от времени сотрясавшими царский трон. Первый такой династический кризис относится к рубежу XVI-XVII вв., когда пресеклась правящая династия Рюриковичей и на престоле оказались «боярские цари» - Б. Годунов и В. Шуйский. Именно тогда появилась первые лжецари и родились массовые движения в их поддержку. Преодоление кризиса было достигнуто путем совмещения традиции и рациональных оснований легитимности - избранием на царство Михаила Федоровича Романова Земским Собором.

Кризис середины XVII в. был обусловлен общественным недовольством проводимой политикой, снижением эффективности функционирования политической системы, нарастанием социальных конфликтов и идейного противостояния староверов и официальной церкви. Его преодоление главным образом сводилось к насильственным методам подавления протестов.

Кризис легитимности власти в нач. XVIII в. коренился в несоблюдении Петром I «правил игры», предписанных «подлинному царю», к тому же вводились новые нормы в порядок престолонаследия, в результате которых существенному изменению подверглась концепция Божественного происхождения царской власти. И позднее каждое нарушение традиционного порядка престолонаследия (например, появление на троне малолетних детей или воцарение женщины) обогащало историю самозванчества новыми именами и событиями.

В социально-политическом плане движения самозванчества следует считать определенной формой политической оппозиции представителей народных масс. Таким образом, в истории России XVII - XVIII вв. самозванчество выполняло важную функцию своеобразного способа выражения народом недовольства государственной властью в условиях монархии.

1.3 Социокультурные предпосылки

Для российского самозванчества имелись и социокультурные предпосылки. Первое, на что нужно обратить внимание, - это бытование в народном сознании социально-утопических легенд о «возвращающихся царях-избавителях».

Как показал К. В. Чистов, основу всех легенд о «возвращающихся царях-избавителях» составляет устойчивая схема, представляющая собой некую совокупность мотивов и сюжетных ходов, хранившихся в народном сознании. В кратком виде данную схему можно представить следующим образом:

1) «избавитель» намерен осуществить социальные преобразования для улучшения жизни трудящихся,

2) придворные отстраняют «избавителя» от власти,

3) «избавитель» чудесным образом избегает смерти,

4) «избавитель» скрывается, странствует или находится за границей,

5) «избавитель» встречается с простыми людьми или шлёт вести о себе и своём грядущем появлении,

6) правящий монарх пытается помешать «избавителю» осуществить его намерения,

7) «избавитель» сообщает о времени и обстоятельствах своего возвращения,

8) «избавитель» доказывает свою «подлинность»,

9) «избавитель» занимает престол,

10) «избавитель» осуществляет социальные преобразования в интересах народа,

11) «избавитель» жалует своих сторонников,

12) «избавитель» наказывает изменников, прежнего правителя и придворных.

Вторым социокультурным фактором самозванщины была массовая эсхатология, которая как раз и заставляла трудящихся ждать Мессию («избавителя», «искупителя»). В данном случае имеется в виду тот пласт народных представлений, где Мессия рисовался в облике царя или царевича.

О том, что такие представления действительно существовали, свидетельствует следующий факт. В 1749 г. один из оренбургских ссыльных рассказывал о встрече некоего купца с Петром II, который-де скрывался «за морем» в облике нищего. При этом рассказчик предварил своё повествование такими словами: «Скоро придёт всем воскресенье, и все-де мы воскреснем скоро» . Надо отметить, что народные массы в России XVII-XVIII вв., недовольные феодальным гнётом, не просто ждали прихода «царя-избавителя», но и готовились к встрече с ним - тем, что создавали его легендарную биографию и программу его будущих действий. Эта готовность и заставляла народ прислушиваться к тем, кто объявлял себя законным претендентом на царский трон.

Однако известно, что наряду с такими самозванцами, которые увлекали за собой тысячи людей (пример - Лжедмитрий I, Е. Пугачёв), были и такие, которые в лучшем случае могли похвастаться несколькими десятками сторонников, - например А. Асланбеков, И. Евдокимов, Д. Попович. Чем объяснить удачливость одних и тщетность усилий других? В поисках объяснения мы должны рассмотреть так называемые механизмы самозванщины.

1.4 Механизмы самозванщины

Под этим термином следует подразумевать те конкретные условия, которые влияли на взаимоотношения самозванцев и народа, те обстоятельства, которые определяли популярность или, наоборот, изолированность тех или иных претендентов на роль «царя-избавителя».

Во-первых, самозванец должен был иметь в запасе несколько недель, чтобы успеть «разгласить» о себе в народе и обзавестись хотя бы небольшим числом сторонников. Разумеется, выполнение данного условия зависело не столько от него, сколько от местных властей, которые могли сразу схватить «возмутителя», а могли и прозевать начальный период его деятельности.

Во-вторых, и это главное, поддержка самозванца в народе была обусловлена тем, насколько полно и последовательно своим поведением он воплощал в жизнь фольклорный комплекс представлений о «подлинном» царе.

С точки зрения народного сознания “подлинным” являлся монарх, который был: 1) «справедливым», 2) «благочестивым» («праведным»), 3) «законным».

Разберём сначала представления о «законности» правителя. В русском средневековом сознании царская власть воспринималась как обладающая Божественной природой. Уже в середине XVI в. для простых людей «великий государь» был фактически земным Богом. Соответственно отличительной чертой «подлинного» царя считалась Богоизбранность, наличие у него харизмы (личной благодати, сверхъестественного дара). В этом и усматривалась его законность - право занять престол.

Введение в 1547 г. церковного обряда венчания на царство и миропомазания привело к тому, что царистские представления «низов» и «верхов» стали расходиться. Правящая элита главное значение начала придавать обряду царского венчания, который для неё и превратился в источник харизмы «великого государя». Таким образом, проблема законности царя была сведена к чисто формальным с точки зрения масс моментам. Это и позволило занять престол Б. Годунову, а затем В. Шуйскому, хотя по традиционным народным представлениям они не имели на него никаких прав. Ничего удивительного, что для народа они остались «незаконными», «боярскими» государями и что трудящиеся предпочли им самозваных царевичей.

Возведение на престол женщин, столь характерное для XVIII в., тоже было следствием эволюции аристократических представлений о законности монарха. В народе же это новое явление политической жизни долгое время вызывало осуждение. В середине XVIII в. «крестьяне наивно объясняли преступные действия судей и чиновников тем, что царствовали женщины, лишённые, по их мнению, способностей для такого большого и ответственного дела, как управление государством».

В XVII-XVIII вв. в народе по-прежнему считали, что человека царём делает не венчание на царство, не обряд, а предназначение свыше - Божий промысел. Однако появилось и нечто новое, более конкретное в традиционном представлении об отмеченности подлинного царя Божиим избранием. По всей вероятности, уже накануне Смуты в народе распространилось поверье об особых «царских знаках», будто бы имеющихся на теле законного монарха. Именно с помощью «царских знаков» (звезды, месяца, креста, «орла», т. е. царского герба, шпаги и пр.) многочисленные самозванцы доказывали своё право на престол, когда обращались к народу за поддержкой.

Рассмотрим пример Е. Пугачёва. В августе 1773 г. он искал помощи среди яицких казаков. Когда те узнали, что перед ними не кто иной, как «император Пётр III», они потребовали доказательств (очевидно, излишних, если бы им нужен был просто человек, способный играть роль императора). Источник сообщает: «Караваев говорил ему, Емельке: «Ты де называешь себя государем, а у государей де бывают на теле царские знаки», то Емелька... разодрав у рубашки ворот, сказал: «На вот, коли вы не верите, што я государь, так смотрите - вот вам царский знак». И показал сперва под грудями... от бывших после болезни ран знаки, а потом такое же пятно и на левом виске. Оные казаки Шигаев, Караваев, Зарубин, Мясников, посмотря те знаки, сказали: «Ну теперь верим и за государя тебя признаём»».

Помимо «царских знаков» были и другие отличительные признаки «законного» претендента на трон. Среди них - поддержка самозванца «всем миром», т. е. не бродягами и голытьбой, а, так сказать, нормальными людьми, спаянными общинной организацией.

Получение коллективной поддержки самозванцем зависело, во-первых, от признания его «подлинным государем» со стороны авторитетных лиц или же свидетелей, которые-де знали его ещё царём.

Так, в 1732 г. в селе Чуеве Тамбовской губернии объявился «царевич Алексей Петрович» (Тимофей Труженик). Крестьяне поверили самозванцу лишь после того, как его признали знахари-ясновидцы. Сосланный на каторгу самозваный Пётр III - Пётр Чернышев сумел добиться того, что в 1770 г. близ Нерчинска возникло движение в его поддержку, участниками которого были не только ссыльные, но и местные крестьяне. Всё началось с того, что Лжепетра III признали «подлинным императором» сосланные в Нерчинск сторонники другого «Петра Фёдоровича» - Гаврилы Кремнева. И всё-таки главным было то, что П. Чернышеву удалось заручиться поддержкой влиятельных тунгусских князей Гантимуровых.

Условием поддержки Е. Пугачёва со стороны знакомых ему яицких казаков, которое они выдвинули в ноябре 1772 г., было согласие на это «хороших людей» (наиболее авторитетных и зажиточных казаков), а также «всего народа». Казаки говорили, что если «народ согласится», то Пугачёву будет оказан приём как Петру III, в противном случае они к нему не пристанут.

В некоторых случаях решение авторитетных лиц было не в пользу лжецаря, и это становилось для него роковым обстоятельством. Например, в 1772 г. волжские казаки, поддавшись на уговоры очередного Лжепетра III (Федота Казина-Богомолова), арестом офицеров начали восстание. Но выступление умерло, не успев родиться. Сын казацкого старшины и к тому же офицер С. Савельев бросился на Богомолова и начал его бить, называя самозванцем и требуя взять его под караул. Казаки оробели, сами же схватили «Петра III» и заковали в кандалы.

Во-вторых, фактором коллективной поддержки самозванца служили слухи о том, что истинный государь жив. Эти слухи, накладываясь на факт признания самозванца в каком-либо селении, городе или районе, способствовали привлечению к нему всё новых и новых сторонников.

К примеру, участник пугачёвского движения Т. И. Подуров (бывший казачий сотник из Оренбурга) поверил самозваному Петру III, видя, что «все большие люди» в ближайшем окружении Пугачёва «прямо почитают его за государя», а также памятуя о народном «эхе», что-де Пётр III «не скончался, а жив».

Уверенность в народе, что царевич Дмитрий всё-таки жив и что Г. Отрепьев - именно он, росла по мере того, как войска самозванца успешно продвигались к Москве. Заборские казаки весной 1607 г. перешли на сторону И. Болотникова после того, как, «проведав, что московиты два раза потерпели поражение, подумали, что истинный Димитрий, должно быть, жив».

Стоит обратить внимание и на логику донских казаков, которые в 1773-1774 гг., рассуждая об успехах Е. Пугачёва, говорили, «что если б это был Пугач, то он не мог бы так долго противиться войскам царским».

Ещё одним критерием определения «истинного» претендента на царский трон была реализация им фольклорного плана борьбы с угнетателями. Суть плана заключалась в идее вооружённого восстания и похода на Москву (в XVIII в. - сначала на Москву, а затем на Петербург). Отклонение от этого плана или медлительность в его выполнении служили доказательством «ложности» претендента или, по крайней мере, вызывали настороженное к нему отношение. Ведь, «законный» государь для того и «объявлялся» народу, чтобы с его помощью вернуть себе трон.

Например, после того, как уже известный нам П. Чернышев вторично объявил себя Петром III (на каторге в 1770 г.), жители Нерчинска заговорили о подготовке похода на Петербург с целью восстановить на престоле «истинного» царя.

Теперь становится объяснимым тот перелом, который произошёл в сознании Е. Пугачёва летом 1773 г. после общения с яицкими казаками. До сего времени он лишь хотел увести казаков за пределы Российского государства на «вольные земли». Однако в сентябре 1773 г. под руководством Пугачёва началось восстание, целью которого было продвижение через Оренбург и Казань на Москву и Петербург.

Доказательством «законности» какого-либо самозваного претендента на царский трон могли служить даже несуразности и ошибки, допущенные властями в пропаганде против него. К примеру, прокламация оренбургского коменданта И. А. Рейнсдорпа от 30 сентября 1773 г. возвещала, что Е. Пугачёв «за его злодейства наказан кнутом с поставлением на лице его знаков». Однако неловкая выдумка оказалась лишь на руку повстанцам. Пугачёв на допросе вспоминал: «Говорено было, да и письменно знать дано, что бутто я бит кнутом и рваны ноздри. А как оного не было, то сие не только толпе моей разврату не причинило, но ещё и уверение вселило, ибо у меня ноздри целы, а потому ещё больше верили, что я государь».

Далее пойдет речь о таком признаке «подлинного» царя, как «благочестивость» («праведность»). Она заключалась прежде всего в строгом соответствии образа жизни «великого государя» официальным и неофициальным предписаниям «царского чина». С точки зрения народа, «истинный» государь обязан был, во-первых, выполнять все установления православия, во-вторых, строго соблюдать национальные обычаи, в-третьих, следовать придворным традициям и нормам поведения.

Не случайно для развенчания Лжедмитрия I его убийцы и противники ссылались на то, что он относился с пренебрежением к церковным обрядам и иконам, занимался колдовством, советовался и дружил с иностранцами, не разделял национальных предубеждений (например, употреблял в пищу телятину и сыграл свадьбу в пятницу - постный день), а также нарушал придворный этикет - запретил кропить себя святой водой при каждом выходе из дворца, предпочитал выезжать не в карете, а верхом, ввёл при дворе балы и маскарады, любил носить одежду иноземного покроя.

Представления о Петре I как «подменном» царе во многом обязаны своим возникновением тому, что он, как и Лжедмитрий, пренебрегал предписаниями «царского чина»: ввёл брадобритие, иноземные обычаи и одежду, кутил с иностранцами, женился на «немке», издевался над священнослужителями и часто покидал своё государство.

Придворные традиции требовали, чтобы «истинного» государя всегда и всюду сопровождала свита из высших чиновников, офицеров и знати. Соответственно все самозванцы заботились о том, чтобы создать при себе такую свиту. При этом одни пытались привлечь на свою сторону лиц благородного происхождения, другие предпочитали окружать себя казаками и представителями тяглого сословия, жалуя им чины, звания и даже новые имена.

Например, «царевич Пётр» (Илейка Муромец), один из руководителей крестьянской войны начала XVII в., создал при себе «думу» из бояр и дворян и «неизменно ставил во главе армии или отдельных отрядов титулованных лиц». Свиту из «генералов» и «князей» имели при себе самозваные Петры Фёдоровичи - Гаврила Кремнев (1765), Пётр Чернышёв (1765) и Федот Казин-Богомолов (1772). Пугачёва тоже окружали «генералы» (ими были, например, Пустобаев и Чумаков) и «графы» (так звались Шигаев, Овчинников, Зарубин-Чика).

В соответствии с народными представлениями о «царском чине» самозванец должен был выстраивать и линию своего повседневного поведения. Во-первых, он обязан был избегать панибратства с народом, т. е. время от времени подчёркивать огромную дистанцию между ним и простыми людьми. Как правило, общение крестьян с «настоящим» государем было сопряжено с возданием ему строго определённых почестей: коленопреклонением, земными поклонами, целованием его руки и даже ноги, а иногда и ношением его на руках. При соблюдении этого условия самозванцу не возбранялось пировать и жить вместе с простолюдинами.

Во-вторых, «благочестивый» монарх должен был являть собой нравственный пример. Нельзя было лгать и не держать своего слова: Лжедмитрий I показал свою «неподлинность» в глазах придворных и стрельцов тем, что не гнушался обмана, в чём его открыто и не раз уличали.

Кроме того, «праведный» государь, если он был женат, не имел права нарушать принятые им семейные обязательства. Ввиду этого женитьба Е. Пугачёва на казачке Устинье Кузнецовой (1 февраля 1774 г.) вызвала сомнения в том, что он действительно Пётр III, даже у его молодой жены. Дело в том, что он женился «при живой жене» без официального развода. Пугачёвский «полковник» Т. И. Подуров понял, что служит самозванцу, когда осознал следующее: если бы его начальник был «точной государь, то от живой супруги не поступил бы на такое презренное супружество, да и в такое ещё время, когда надлежало ему стараться утверждать себя на царство».

Здесь мы видим один из примеров несовпадения царистских представлений в различных слоях народных масс. Для яицких казаков упомянутая женитьба была доказательством того, что Пугачёв - действительно «истинный» государь, именно они уговорили самозваного Петра III пойти на этот брак. Однако жители Яика не учли, что крестьяне и другие тяглецы могут иначе оценить поступок Пугачёва.

История крестьянской войны 1773-1775 гг. позволяет добавить ещё один штрих к фольклорному портрету «благочестивого» царя. Среди причин, породивших у ближайших сподвижников Пугачёва сомнения в его императорском происхождении, была и такая, как его неграмотность. «Настоящий» монарх должен был подписывать указы собственноручно. Пугачёв же этого не делал, ибо не умел ни читать, ни писать. И хотя он предупредил своего секретаря А. Дубровского, что тот будет сразу повешен, если проговорится, тем не менее тайну сохранить оказалось невозможно. В результате «слухи о том, что Пугачёв не знает грамоты, ибо не подписывает сам своих указов, и потому является самозванцем, послужили основанием к организации заговора, завершившегося несколькими неделями спустя арестом Пугачёва и выдачей его властям».

“Справедливым” в глазах народа был тот правитель, чья политика соответствовала представлениям о «Божьей правде». Во-первых, «справедливый» монарх не превышал своих полномочий, не скатывался к тиранству, а также не позволял притеснять народ своим помощникам и чиновникам. Соответственно Лжедмитрий I после утверждения на троне всячески старался снискать в народе славу поборника справедливости. Он объявил о том, что намерен водворить в государстве правопорядок, и начал борьбу со взятками в приказах. Приказных, изобличённых в мошенничестве и злоупотреблениях, публично били палками. Населению столицы возвестили, что великий государь будет принимать жалобы на Красном крыльце в Кремле, чтобы обиженные могли безо всякой волокиты добиться правды.

Во-вторых, «справедливый» государь, по мнению народа, обязан был допускать возможность бунтов и восстаний - в ситуации, когда он сам не мог наказать управителей и помещиков или даже не знал о творящемся произволе. В соответствии с этим самозванец, дабы не вызвать подозрений, был вынужден поощрять или по крайней мере не запрещать расправы с угнетателями.

В-третьих, народные представления о «справедливости» требовали, чтобы «настоящий» государь по мере возможности проводил социальные преобразования в интересах народа. Естественно, представители разных слоёв ждали от монарха далеко не всегда одного и того же. Тем не менее были и общие чаяния - прежде всего отмена крепостного права и облегчение налогового бремени.

В-четвёртых, «справедливый» правитель был обязан жаловать и одаривать своих ближайших сподвижников. Причём в кодекс поведения «подлинного» царя включалась практика пожалований землями и «душами». К такой форме поощрения наиболее верных сторонников прибегали и самозванцы.

Например, казачьего атамана И. Заруцкого Лжедмитрий II отметил тем, что дал тому «в вотчины» города Тотьму и Чаронду. Г. Кремнев - «Пётр III» отставному поручику, посетовавшему на свою бедность, пообещал: «Я тебе дам людей».

Надо полагать, что наличие или отсутствие стремления помочь народу было не главным критерием отличения «подлинного» монарха от «ложного». Если происхождение, обстоятельства восшествия на престол и повседневное поведение монарха не вызывали нареканий в народе, то ему прощалось очень многое: рост налогов, произвол администрации, тяготы крепостничества - всё это народ объяснял происками «бояр» (придворных и высших чиновников), которые-де обманывают царя и мешают ему править по справедливости.

Усенко утверждает, что в триединой характеристике «подлинного» царя эпитет «справедливый» был менее важен, чем два других - «благочестивый» и «законный». Согласно с этим вполне логичным выглядит поведение тех донских казаков, которые на время оказывались в рядах пугачёвцев. Казаки переходили на сторону Е. Пугачёва, лишь поверив, что он - действительно Пётр III. Однако «ничтоже сумняшеся» они покидали восставших, как только убеждались, что ими руководит самозванец. Причём уходили они, несмотря на то, что Пугачёв щедро одаривал их и назначал на командирские посты.

Итак, мы приходим к выводу, что «наивный монархизм» трудящихся был не базой, а препятствием для поддержки заведомых и явных самозванцев. Даже ближайшее окружение самозваного претендента на царский трон должно было пребывать в уверенности, что служит «подлинному» государю. Ну а для этого лицо, принявшее на себя царский титул, должно было не просто выдвинуть программу действий, которая отвечала бы стремлению народных масс к вольной и сытой жизни. Претендент на царский трон обязан был выдвинуть такую программу, в которой были бы указаны и строго определённые пути достижения поставленной цели - пути, уже намеченные народным сознанием. Кроме того, комплексу царистских представлений «низов» должны были соответствовать и облик, и поведение, и образ жизни самозванца.

Таким образом, популярность или непопулярность тех или иных самозванцев объясняется, при прочих равных условиях, тем, что одни лучше играли свою роль, их поступки в большей степени соответствовали народным ожиданиям, а другие самозванцы хуже соблюдали предписанные им «правила игры» или вообще их нарушали.

2 Самозванцы в России XVII - XVIII столетий

Самозванчество никак нельзя назвать чисто русским феноменом, однако ни в одной другой стране это явление не было столь частым и не играло столь значительной роли во взаимоотношениях общества и государства. Даже если ограничиться подсчётом только лжецарей и лжецаревичей, то всё равно в итоге получится внушительная цифра. В XVII столетии на территории Российского государства действовало 29 самозванцев, век же восемнадцатый отмечен примерно 118 случаями самозванства. Самозванцы, претендующие на российский престол, «объявлялись» и за рубежом — например, в Италии («дочь Елизаветы», «княжна Тараканова»), Черногории («Пётр Фёдорович»), Турции («сын Ивана Алексеевича»).

Корни этого явления остаются до конца не выясненными. Исследователи по большей части пытаются решить проблему самозванчества в социальном, политическом или культурно-психологическом ключе, однако для проведения всестороннего анализа особенностей возникновения и развития самозванчества в России XVII - XVIII вв. как социально-политико-культурного явления, видится необходимым восстановить и событийную канву истории самозванства данного периода.

2.1 Российские самозванцы XVII века

XVII век в истории России занимает особое место. Социальные потрясения, войны, интенсивная законодательная деятельность, религиозные искания, расширение внешних контактов, экономический подъём — вот далеко не полный перечень характерных черт, составляющих портрет эпохи. Но главное, что это время исторического выбора дальнейших путей развития, активного переосмысления государственной идеологии, напряжённой деятельности государственной мысли. В тоже время народ постоянно искал защиты и покровительства со стороны государства, которое персонифицировалось для него в фигуре «подлинного» государя. В значительной степени причиной такого всплеска стало Смутное время. Однако и после избрания Михаила Федоровича вплоть до 50-х годов появлялись новоявленные Дмитрии и каждый раз находились верящие в них люди, ибо Дмитрий прямой потомок Рюриковичей, т.е. царь природный и законный. Самозванчество — это народная оболочка бунта. Практически каждый бунт XVII-гo «бунташного» века имел своего самозванца. Только в Смуте их участвовало до полутора десятков: кроме Гришки Отрепьева «второлживый» Тушинский вор, «царевичи» Петр, Иван-Август, Клементий, Савелий, Василий, Ерофей, Гаврила, Мартын, Лаврентий и др., выдававшие себя за сыновей и внуков Ивана IV Грозного, царевича Ивана Ивановича и царя Федора, царевичей из рода Шуйских (Т. Акиндинов). Поражает не только количество самозванцев, но и обилие имен, которыми они пользовались.

Всего же в России с 1601 по 1700 г. известны 29 лжемонархов, значит самозванцы XVII в. составляют 20% от общего их числа в XVII - XVIII вв. При этом среди последних не было женщин (в XVIII в. - 8), не было повторных «проявлений» с новым именем или статусом (в XVIII в. - 8) и отмечен лишь один случай двойного - монархическо-религиозного самозванства (в XVIII в. - 18). Зато один лжемонарх подчинил на время всю страну и ещё один - значительную часть её (в XVIII в. имел место второй вариант - 1 раз). 16 лжемонархов (55%) - дети Смутного времени. В правление Михаила Романова «проявились» 2 самозванца, Алексея - 6, Фёдора - 1, Ивана V и Петра I - 4. Хотя бы минимальная поддержка в обществе была у 21 лжемонарха (72%), но только 5 из них действовали после 1613 г. С движениями социального протеста были связаны 19 чел. (66%), но лишь трое - после 1613 г. Осветим судьбы самых известных из них.

В 1601 г. в Москве стали распространяться слухи о том, что на западных рубежах Русского государства, в Речи Посполитой, появился человек, который называет себя сыном Ивана IV царевичем Дмитрием. Подлинную личность человека, который первым начал выдавать себя за сына Ивана Грозного от Марии Нагой, по известным сегодня источникам достоверно установить непросто. Вполне вероятно, что им был беглый монах Чудова монастыря Григорий (в миру - Юрий Богданов сын Отрепьев), происходивший из семьи небогатого галицкого феодала, однако этот факт нельзя считать полностью доказанным. Как образно выразился В. О. Ключевский, Лжедмитрий I «был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве» .

Летом 1602 г. Лжедмитрий I нашел пристанище при дворе влиятельного польского магната князя Адама Вишневецкого, который оказал всемерную поддержку молодому авантюристу. В последующие два года шла активная подготовка к походу в Россию. Самозванец бывал в замках многих польских магнатов и шляхтичей и посвящал их в свои планы занять московский престол, заручился поддержкой польского короля Сигизмунда III и римского папы. С этого момента политические акции самозванца стали быстро расти. Лжедмитрий I в обмен на поддержку его деньгами и военными силами обещал после своего воцарения отдать Польше Северскую и Смоленскую земли. Это обязательство было скреплено в заключенном с королем тайном соглашении. Вскоре самозванец принял католичество. Всеми приготовлениями Лжедмитрия I к походу на Москву руководил воевода г. Сандомира Юрий Мнишек. Лжедмитрий I просил руки его дочери Марины. В соответствии с брачным контрактом он должен был выплатить ее отцу 1 млн. злотых на покрытие долгов, а жене отдать в удел Псков и Новгород. В конце октября 1604 г. Лжедмитрий I с армией, насчитывавшей около 20 тыс. человек, переправился через Днепр и вторгся в пределы Русского государства. Его быстрому продвижению содействовала развернувшаяся в стране социальная борьба; к «царевичу» присоединялись крестьяне, холопы, посадские люди. Поддерживали самозванца также мелкие и даже средней руки помещики, отдельные бояре и князья южных районов Русского государства. Многие города сдавались без боя, а некоторые воеводы оказали самозванцу поддержку. После скоропостижной смерти царя Бориса Годунова (13 апреля 1605 г.) царские войска, осаждавшие отряды самозванца в Кромах, перешли на сторону Лжедмитрия I. 1 июня 1605 г. в Москве вспыхнуло народное восстание, молодого царя Федора Годунова свергли и умертвили. 20 июня Лжедмитрий I вступил в Москву.

Лжедмитрий I оказался ловким политическим авантюристом и к тому же неплохим актером. Самозванец быстро понял, что осуществление его честолюбивых планов во многом будет зависеть от того, признает ли его население «подлинным» Дмитрием. Еще находясь в Польше, Лжедмитрий I в 1604 г. тайно переправлял в Россию с верными ему людьми грамоты, в которых рассказывал о своем чудесном спасении. Такие же грамоты самозванец рассылал и во время похода на Москву. Для завоевания популярности он, по словам современника, принимал делегации жителей разных городов, «вел продолжительные беседы с именитыми людьми, рассказывая им о своих приключениях так, чтобы утвердить их в лучшем мнении о себе и стать любезным народу» . Удаление останков Бориса Годунова из Успенского собора, уничтожение его дома в Москве, возвращение из ссылки своей «родни» Нагих, торжественное венчание на царство в Успенском соборе, поклонение праху Ивана IV и своего «брата» Федора Ивановича - все эти действия самозванца преследовали лишь одну цель - убедить народ в том, что налицо подлинный «царевич Дмитрий». С целью приобретения популярности он велел объявить о необходимости решать все дела без волокиты и взяток. Однако подобные демагогические жесты не принесли самозванцу народного признания. Современники единодушно отмечали властолюбие Лжедмитрия I, его надменность, тщеславие, жажду роскоши, пренебрежение к русским людям и их обычаям.

Лжедмитрий I ввел многие новшества в царский быт. Он отменил некоторые старые «обычаи и церемонии за столом, также и то, что царь беспрестанно должен был осенять себя крестом и его должны были опрыскивать святой водой». Явное нарушение традиций «старины» давало пищу для толков среди разных слоев населения Москвы относительно «подлинности» нового царя и играло на руку некоторым кругам дворцовой знати во главе с В. И. Шуйским в их борьбе против Лжедмитрия I.

Чтобы воздействовать на сомневавшихся, Лжедмитрий I прибегал и к угрозам. Когда в январе 1606 г. среди московских стрельцов усилились слухи, что царь - самозванец, то по приказу Лжедмитрия I семь человек были схвачены и доставлены в царский дворец. Здесь Лжедмитрий I в присутствии бояр и толпы стрельцов произнес речь, в которой доказывал свои «царские права», и призвал к расправе с «бунтовщиками», что и было сделано. «Статочное ли дело, - говорил он, - чтоб кто-нибудь мог, почти не имея войска, овладеть могущественным царством, когда у него не было на то права?» .

Однако самозванец недолго удержался у власти. Проведение крепостнической политики правительством Лжедмитрия I, рост налогов, недовольство части бояр и дворян его действиями ослабили позиции самозванца. Жители столицы все больше возмущались поведением пришедших с самозванцем польских панов. Во время праздничных торжеств в Москве по случаю свадьбы Лжедмитрия I и Марины Мнишек группа бояр во главе с В. И. Шуйским организовала заговор и 17 мая 1606 г. подняла восстание, которое поддержали горожане. Самозванец был убит заговорщиками. Позже его труп выкопали и сожгли, а пеплом зарядили пушку и выстрелили из нее. Царский трон занял боярин В. И. Шуйский, который энергично доказывал, что настоящий царевич Дмитрий погиб в 1591 г. в Угличе. Прах царевича перенесли в Москву, а его самого причислили к лику святых. Марфа Нагая заявила в Кремле, что Лжедмитрий I не был ее сыном, а братья бывшей царицы утверждали, что истинный царевич был убит по приказу Годунова. В. И. Шуйский распорядился арестовать в Галиче родственников Григория Отрепьева. Разные группировки бояр, писал В. О. Ключевский, «видели в самозванце свою ряженую куклу, которую, подержав до времени на престоле, потом выбросили на задворки» . Спустя несколько дней после убийства Лжедмитрия I по Москве стали распространяться слухи, что вместо «царевича Дмитрия» будто бы убили похожего на него человека, а сам он бежал с несметными богатствами не то в Литву, не то в Англию .

Прошло немногим более месяца после убийства Лжедмитрия I и воцарения В. И. Шуйского, как в июне 1606 г. на юге России началось мощное крестьянское восстание, которое возглавил беглый холоп князя Телятевского И. И. Болотников. Политическим лозунгом восстания было свержение боярского царя Василия Шуйского и передача власти «хорошему царю Дмитрию». Предводитель крестьянской войны как «воевода царя Дмитрия» рассылал населению «листы» с призывом к восстанию и расправе с боярами и дворянами. Болотникову и другим руководителям восстания на время удалось тогда создать впечатление, что «царь Дмитрий» находится с ними. Вера многих участников восстания в реальность существования «царевича» была велика. Многие восставшие, попав в плен к Шуйскому, говорили, что Дмитрий жив и они видели его своими глазами. Но были и сомневавшиеся. Так, под Москвой к Болотникову приходила делегация москвичей и просила показать «царя». Болотников им ответил, что «царь Дмитрий» скоро придет «из Литвы со многими людьми» .

В конце 1605 - начале 1606 г. на Тереке появился среди местных казаков «царевич Петр», якобы сын умершего в 1598 г. царя Федора Ивановича, «чудесно спасшийся» от убийц, подосланных Борисом Годуновым. В действительности это был сын бедного посадского человека из г. Мурома Илейка Муромец, прижитый матерью «без венца» и не познавший радости ни в детстве, ни в юности. Он много скитался по России: был «сидельцем» в лавках нижегородского купца, плавал по Волге «кормовым казаком для стряпни», сменил много профессий, а затем стал терским казаком. Оказавшись в Астрахани, участвовал в 1603 - 1604 гг. в военных походах казаков на Терек и в Тарки. Илейка был, несомненно, незаурядной личностью и храбрым человеком, обнаружившим способности к ратным делам. В 1605 г. казаки избрали его атаманом и объявили «царевичем Петром». Сначала казаки собирались идти в поход за добычей на Каспий. Однако разгоравшаяся в стране мощная антифеодальная война оказала воздействие и на них, частично вчерашних крестьян и холопов. Возглавляемый Илейкой отряд решил выступить против «лихих бояр», на помощь «царю Дмитрию», направлявшемуся к Москве. Отряд Лжепетра, послав гонца к Лжедмитрию I, двинулся вверх по Волге, чтобы соединиться с его войском. К «Петру» примкнули крестьяне, холопы, казаки. Когда отряд Лжепетра, дойдя до г. Свияжска, узнал о гибели «царевича Дмитрия», он повернул вниз и пошел на Северский Донец. Осенью 1606 г. Лжепетр откликнулся на призыв «воеводы царя Дмитрия» И. И. Болотникова и вместе со своим отрядом присоединился к основной армии повстанцев. В ходе борьбы с В. И. Шуйским «царевич Петр» не раз громил царские войска. После поражения повстанцев под Тулой 10 октября 1607 г. он был повешен на Серпуховской дороге, у Данилова монастыря.

Однако и после поражения крестьянской войны под предводительством Болотникова в народе продолжали циркулировать слухи о том, что «царевич Дмитрий» не погиб, что ему удалось спастись, что скоро он снова придет с большой армией и освободит крестьян от власти помещиков. Такие настроения создали благоприятную обстановку для появления нового самозванца - Лжедмитрия II, выдававшего себя за Лжедмитрия I, которому будто бы удалось спастись во время восстания в Москве в мае 1606 года. Происхождение этого новоявленного авантюриста неясно. Существует предположение, что он был выходцем из г. Шклова, где у местного попа «детей грамоте учил, школу держал». Как и Лжедмитрий I, он был ставленником агрессивных кругов Речи Посполитой. В июле 1607 г. Лжедмитрий II из Стародуба-Северского предпринял поход на Брянск, затем направился к Туле, где находился Болотников, но дойти не успел: город пал. Выступление Лжедмитрия II против В. И. Шуйского поддержала часть крестьян и посадских людей, видевших в нем «законного царя», а также отдельные группы мелких и средних помещиков и казачьи отряды во главе с атаманом И. И. Заруцким. Летом 1608 г. Лжедмитрий II осадил Москву, но взять город не смог и обосновался в селе Тушино. В Тушинском лагере было сформировано правительство из части русских феодалов и приказных дельцов, возглавляли же лагерь фактически руководители польских отрядов. Самозванец не играл никакой роли, а был просто игрушкой в руках польской шляхты и русских бояр, недовольных Шуйским. Как писал современник этих событий, поляки «царем же играху яко детищем». В дальнейшем Лжедмитрия II прозвали «Тушинским вором». В августе 1608 г. в Тушино прибыли поляки во главе с Ю. Мнишеком, а затем и Марина Мнишек, которая тайно обвенчалась с Лжедмитрием II. Самозванец обещал ее отцу за «признание» его царем и спасшимся мужем Марины 14 русских городов. Открытые связи Лжедмитрия II с Польшей, грабежи населения тушинцами, обострение противоречий внутри Тушинского лагеря вызвали отход от самозванца части населения. А вскоре, в результате начала открытой интервенции Польши против России, исчезла необходимость в Лжедмитрии II, что сузило базу его движения, так как поляки, находившиеся в его войске, были отозваны в армию Сигизмунда III под Смоленск. Начались массовые выступления населения Русского государства против тушинцев. Лжедмитрий II, опасаясь, что его выдадут польскому королю, которому уже не был нужен «царь Дмитрий», переодевшись в крестьянское платье, 28 декабря 1609 г. бежал в Калугу. В июне 1610 г. он, собрав силы, снова подступил к Москве. Однако в августе Лжедмитрий II был вынужден вторично бежать в Калугу, где 11 декабря 1610 г. был убит.

Если Илейка Муромец был объявлен «царевичем Петром» и в дальнейшем стал активным вожаком антифеодальной крестьянской войны, то оба Лжедмитрия, как видно, являлись политическими авантюристами, ставленниками агрессивных кругов польско-литовских магнатов. Их поддерживали и некоторые слои русских бояр и дворян, надеявшиеся использовать имя Дмитрия в борьбе со своими политическими противниками.

Летом 1607 г. в Астрахани действовало сразу трое «родственников» угасшей династии Рюриковичей: «един назвался Август, царя Ивана сын», другой - Осиновик, «сын царевича Ивана», а третий - «Лавер, царя Федора Ивановича сын». Сохранились глухие сведения о том, что «Август» был, вероятно, «боярским человеком» (холопом) или «мужиком пашенным» (крестьянином). Эти «царевичи» являлись выходцами из народа, что отражало его наивную мечту о хорошем мужицком царе. Во главе казачьих отрядов «самозваные царевичи» пошли под Москву, на соединение с войском своего «родственника» Лжедмитрия II. По дороге казаки за что-то повесили одного «царевича», а двух других Лжедмитрий II приказал казнить, видимо; опасаясь, что приход восставших казаков, крестьян и холопов в его лагерь, и без того весьма разнородный и раздираемый внутренними противоречиями, может повредить его планам. В начале XVII в. в разных районах России появились и другие многочисленные самозваные «царевичи»: Василий, Гаврилка, Ерошка, Клементий, Мартынка, Савелий, Симеон, Федор. Из-за отсутствия источников трудно сказать, кем были эти самозванцы: то ли политическими авантюристами, пытавшимися соперничать с Лжедмйтрием II, то ли предводителями крестьянских отрядов, выступавших против феодального гнета.

После поражения первой в России крестьянской войны и изгнания польско-шведских интервентов правительство царя Михаила Романова (1613 - 1645 гг.) настойчиво добивалось укрепления позиций новой династии, внимательно следя за политическими настроениями разных слоев населения и боясь появления каких-либо самозванцев. В течение первой половины XVII в. у Романовых было достаточно оснований для подобных опасений. Среди населения постоянно ходили слухи о «спасении» Дмитрия и о новых царевичах. Правда, с этого времени в самозванском движении отчетливо прослеживаются два течения: одно, связанное с появлением самозванцев, возглавлявших антикрепостническую борьбу народных масс, и другое, представленное политическими авантюристами, преследовавшими узкокорыстные цели. В 1622 г. правительство получило известие, что крестьянин Зарайского уезда Ларион Стрига, находясь в Коломенском уезде, говорил во время праздника крестьянам, что «Тушинский вор, который называется царевичем Дмитрием, жив». В августе 1625 г. был получен донос на «пушкаря Андрюшку» из Новосильского уезда, что он на пиру в доме у другого пушкаря «говорил про Тушинского вора, что-де был здоров Тушинский вор». Священник села Ильинского, Козельского уезда, в том же году в разговоре с казаками выразил свою мысль более определенно: скоро «опять на Украине царь проявится с вашим воровством» . И позже в народе сохранялась память о Лжедмитрии I, которого темные, забитые крестьяне идеализировали и наивно считали «своим» царем. Так, в 1637 г. один чумак в Переяславль-Рязанском уезде утверждал: «Ныне-де государь царь на Москве, а и он-де бывал нам брат мужичий сын» . Крестьяне мечтали о новом «мужичьем царе» и связывали с его приходом надежды на освобождение от крепостного гнета. К середине XVII в. эти настроения отчетливо прослеживаются. Так, крестьяне Шацкого уезда сговаривались между собой: «Сойдемся-де вместе и выберем себе царя». В других районах страны крестьяне пытались перейти от слов к делу. В Тверском уезде, например, в двух селах «крестьяне с красными фатами и пищалями носили на носилках человека, у которого на голове была корона, и называли его царем» . Царские чиновники, донося о таких фактах, пытались опорочить крестьян, заявляя, что все это произносилось «на пиру», «в кабаке» или когда те были пьяны.

Наивный монархизм крестьянства нашел свое проявление и во время крестьянской войны 1670 - 1671 гг. под предводительством С. Т. Разина. Восставшие писали «прелестные письма» от имени С. Т. Разина, а также от имени сына царя Алексея Михайловича, незадолго умершего до этого царевича Алексея. С. Т. Разин и его войско хотели возвести царевича на престол. По свидетельству иностранцев, во время похода войск Разина вверх по Волге за ним следовали два судна. На первом судне, покрытом алым бархатом, якобы плыл «царевич Алексей»; на втором, затянутом в черный бархат, - «патриарх Никон». За «царевича Алексея» восставшие выдавали шестнадцатилетнего сына кабардинского мурзы, князя Андрея Черкасского, захваченного ими при взятии Астрахани. И в этой крестьянской войне лозунг «хорошего царя» до некоторой степени способствовал мобилизации сил восставших, придавал видимость законности их выступлениям против царского правительства.

Далее остановимся кратко на некоторых случаях появления самозванцев из-за рубежа. В 1639. г. в Москве стало известно, что в Польше скрываются два самозванца. Одному из них было около 30 лет, он жил в Бресте и называл себя сыном Лжедмитрия I и Марины Мнишек («Расстригин сын»). Позже выяснилось, что это был сын польского шляхтича Иван Дмитриевич Луба (по другой версии - Иван Фаустин Луба), которого после смерти его отца в России воспитал шляхтич Белинский и называл «царевичем Московским для всякой причины». Другой самозванец именовался Сыном царя Василия Шуйского Семеном.

В 1646 г. русские послы в Турции узнали, что в Крыму скрывается еще один самозванец, «а называют его московским царевичем». Он якобы просил у крымского хана войско для похода на Москву, но тот отослал его к турецкому султану. Послы установили, что в роли самозванца подвизается беглый украинский казак Иван Вергун. Одновременно послы узнали о существовании в Константинополе еще двух самозванцев. Один из них, 25 лет, убеждал, что он сын царя В. И. Шуйского Семен. Другим Лжешуйским был беглый подьячий Тимошка Акиндинов. Его авантюра продолжалась около 10 лет. В итоге пойманного лжецаревича пытали в присутствии многих бояр, устроили очную ставку с матерью и вынудили признаться в самозванстве, после чего он был казнен.

Таким образом, нижние слои служилых и податных людей стали питательной средой для широкого распространения самозванчества в России начала XVII в. Попадая в холопы, люди сильные духом искали спасение в вольных казачьих станицах, а после появления Лжедмитрия I прониклись идеями восстановления попранной справедливости, восстановления и улучшения утраченных социальных позиций на «воровской» службе. Самозванцы нужны были им как символ, именем которого можно было решать свои проблемы.

2.2 Российские самозванцы в XVIII века

В VXIII веке в России продолжали появляться самозванцы, принимавшие имена русских государей, наследников престола или членов царствующих династий. Многократно «оживали» царевич Алексей, сын Петра I, и рано умерший от оспы Петр II. Восемь раз «поднимался из гроба» Иван Антонович, младенцем низложенный Елизаветой Петровной и убитый стражей при попытке гвардейского поручика Мировича освободить его из Шлиссельбургской крепости в 1764 году.

Время от времени являлись и те, кто возлагал на себя имена фигур совершенно мифических, никогда не существовавших в реальности, - например, «брата» царевича Алексея «царевича Петра Петровича», или какого-то совсем уж фантастического «сына» императрицы Елизаветы Петровны от ее тайного брака с английским королем. Но никто в этом отношении не мог сравниться с императором Петром III, свергнутым с престола женой, Екатериной II. Его смерть породила целый сонм самозванцев, которые с угрожающей регулярностью то и дело объявлялись в народе до тех пор, пока одному из них не удалось до основания потрясти всю Российскую империю.

В конце XVII - первой четверти XVIII в. наблюдается усиление крепостнического гнета, длительные войны, жестокая расправа с противниками реформ, иностранцы при царском дворе - все это вызывало недовольство различных слоев населения. В Преображенском приказе, ведавшем сыском по политическим делам, сохранились отзывы крестьян о делах в государстве: «Какой-де он государь, всех вытаскал в службу, все царство запустошил». Некоторые крестьяне, судя по их высказываниям, считали Петра I человеком, «пустошившим» свое государство из-за любви к войнам и иноземным новшествам. Иные лица, консервативных взглядов, осуждали образ жизни царя и перемены в быту: он держит около себя «таких людей, которые ереси вводят», «бороды велит брить, платье поганское носить, табак курить». Среди крестьян получила распространение легенда о том, что Петр I не настоящий царь, а «подменный». Так, в 1701 г. крепостной крестьянин Ф. Степанов, слушая жалобы односельчан на тяжелое положение, заявил, что «государя-де на Москве нет. Семь лет в полону, а на царстве сидит немчин. Вот-де тысячи с четыре стрельцов порубил. Есть ли б де он был государь, стал ли б так свою землю пустошить». Крепостные крестьяне из Веневского уезда считали, что «государь не царского колена, немецкой породы, а великого государя скрали немцы у мамок, в малых летех...» Крестьянка Арина в 1718 г. поведала такую легенду о Петре I: «Государь не русской породы и не царя Алексея Михайловича сын, взят во младенчестве из Немецкой слободы у иноземца на обмену. Царица-де родила царевну, и вместо царевны взяли ево, государя, и царевну отдали вместо ево» .

Разгром Петром I в 1718 г. реакционной оппозиции, группировавшейся вокруг царевича Алексея Петровича (о чем население было широко оповещено царскими указами, читавшимися на площадях и в церквах), а затем таинственная смерть царского сына породили многочисленные слухи. Крестьяне считали, что царевич Алексей жив, и, идеализируя его, представляли поборником православия, старинных обычаев, даже защитником народа. После восстания К. А. Булавина среди крестьян разнеслась весть (Тамбовский уезд, 1718 г.), что царевич ходит по Москве в окружении донских казаков и приказывает бросать в ров бояр московских, а Петра I за отца не признает. В 1715 г. в Нижегородском уезде был задержан сын рейтара из г. Углича А. И. Крекшин, который под именем «царевича Алексея» три года скрывался от царской службы. В начале 20-х годов XVIII в. среди крестьян разных районов России циркулировал слух о появлении «царевича Алексея», который якобы собирается выступить против царя. В конце 1724 г. в г. Почепе был арестован и доставлен в Петербург самозваный «царевич Алексей Петрович». На допросе в Преображенском приказе выяснилось, что имя царевича присвоил себе солдат 2-го гренадерского полка Александр Семиков, сын сибирского пономаря. По приговору Сената 22 ноября 1725 г. ему отрубили голову и отослали ее в Почеп для устрашения населения . Такая участь постигла в том же году и другого «Алексея Петровича», объявившегося в Астрахани. Им оказался извозчик 1-го гренадерского батальона Евстифей Артемьев, бывший дворцовый крестьянин Симбирского уезда. На исповеди Артемьев сказал священнику М. Харитонову о том, будто он «царевич Алексей Петрович», надеясь с его помощью получить поддержку у астраханского епископа на случай преследований со стороны местных властей. Об этом разговоре священник рассказал одному из своих знакомых, а тот донес местной администрации. Самозванец был схвачен и казнен. Несколько раньше, в 1723 г., в Вологде появился еще один «царевич Алексей Петрович», которым назвался нищий Алексей Родионов . Все названные самозванцы выступали в одиночку, и они быстро попадали в руки царских чиновников. Однако их появление в различных районах России по-прежнему свидетельствовало о царистских настроениях крестьянства.

В 30 - 50-х годах XVIII в. самозванство усилилось. Из пяти самозванцев (Андрей Холщевиков, Тимофей Труженик, Ларион Стародубцев, Андрей Обудин, Иван Миницкий) четыре выдавали себя за царевича Алексея Петровича и один - за сына Петра I, Петра Петровича. Последующие самозванцы (Яков Татаринов, Артамон Чевычелов и Михаил Рандачич) просто именовали себя императорами или самодержцами, не связывая с каким-либо конкретным лицом. Из этих восьми самозванцев четверо по происхождению были крестьянами, двое - казаками, один - однодворцем, а другой - работным человеком. Появлялись они в Московской, Нижегородской, Воронежской, Киевской и Оренбургской губерниях, и повсюду крестьяне, казаки, бурлаки, солдаты, раскольники оказывали им поддержку. В августе 1732 г. Московская контора Тайной канцелярии доносила императрице Анне Ивановне, что в Тамбовском уезде пойман самозванец «царевич Алексей Петрович». Вместе с ним задержали нескольких крестьян и однодворцев. Их неоднократно допрашивали, устраивая очные ставки, пытали на дыбе и наказывали кнутом в застенках Тайной канцелярии, пока не добились признания. Оказалось, что летом 1732 г. среди крестьян Тамбовского уезда появился человек, называвший себя «царевичем Алексеем Петровичем». При встречах с крестьянами он не раз говорил им: «Я- де не мужик и не мужичий сын, я-де Орел, Орлов сын, мне-де Орлу и быть, я-де царевич Алексей Петрович, и есть-де у меня на спине крест и налевее родимая шпага». В одной из деревень он заявил крестьянам: «Что-де вы, народ, знаете, кому присяга была, мне-де, не мне». После этого он сказал, что были указы о присяге ему «и на монетах-де персона пишется моя, да и по господам по всем моя персона разослана» . Именовавший себя «царевичем Алексеем Петровичем» Т. Труженик, в прошлом беглый крестьянин вотчины Новодевичьего монастыря, долго скитавшийся по России, должно быть, слышал о том, что при воцарении Анны Ивановны в феврале 1730 г. Верховный тайный совет заказал несколько ее портретов, которые были посланы за границу. Мысль о самозванстве у Труженика появилась после издания Анной Ивановной 17 декабря 1731 г. указа «об учинении присяги в верности наследнику всероссийского престола, который от Ея Императорского Величества назначен будет» .

Видимо, крестьяне не сразу поверили, что Труженик - царский сын. Во время одного из разговоров с ними Труженик так объяснял свое происхождение: «Я-де Труженик, мне-де бог велел так тружатца. Буде вы не верите, что я царевич, есть ли-де у вас такой человек, который бы, смотря на землю, узнал, как его зовут, тот бы-де показал вам о мне подлинно». В другом случае самозванец заявил сомневавшимся: «Я-де царевич и работать не умею. Я-де хотя на вид мужик и руки-де и ноги и волосы мужичьи, да не мужичей я сын и не мужик буду». Он прибегал и к более сильным аргументам, чтобы поразить воображение крестьян, поведав им, что знает, где в погребе хранятся «три котла з денгами да три знамя. И сидят-де в том погребу у казны приставы три духа умерших - Кудеяр, да царь Иван, да царь Александр Македонский, да живой старый император. Я бы-де ево, императора, выпустил вен, да как-де ево выпущу, тогда-де вся колесница потресетца и будет от него, императора, в неправде всем суд». В этом рассказе о богатствах сказочного подземного города причудливо объединяются реальные исторические лица и полулегендарные персонажи (Кудеяр). Труженик сулил крестьянам несметные богатства: «Я-де царь буду и бог и многое множество казны будет». Тех, кто пойдет с ним, он обещал одарить «златом и серебром и золотыми каретами. И хлеба-де столько не будет, сколько золота и серебра». Свои рассказы о «чудесах» и наличии у него на теле «царских знаков» самозванец сопровождал обещанием «милостей» после того, как «это дело сделаетца», то есть он займет императорский трон. «И бояром-де не житье будет, а которые и будут, и тем-де хуже мужика находитца. И буду их судить с протазанами(копьями), воткня в ногу, как было при царе Иване Васильевиче» (намек на Ивана IV, поразившего таким способом стремянного Шибанова). Труженик обещал однодворцам избавление от тяжелой службы в местной страже и отмену подушной подати, а также защиту южных районов России от набегов кочевников: «орды все» будут «преклонятца к белому царю» . Таким речам самозванца с надеждой внимали крестьяне и однодворцы.

Летом 1732 г. в Тамбовском уезде появился еще один самозванец - «царевич Петр Петрович». Это был беглый драгун Нарвского полка Ларион Стародубцев. Он потратил немало усилий, чтобы убедить население в своем «царском происхождении». Казаки станицы Яменской, где Стародубцев жил с женой и падчерицей, не поверили в то, что он «царевич». Ему пришлось покинуть станицу. В другом месте Стародубцев стал уверять, что у него есть «брат царевич Алексей Петрович», с которым он собирается идти царствовать на Москву. Стародубцев несколько раз посылал к Т. Труженику крестьян, чтобы разузнать о его планах, и, видимо, сам с ним встречался. Лариона Стародубцева поддержали беглые крестьяне, бурлаки, голытьба, жившая в Тамбовском уезде. Они деятельно агитировали в пользу новоявленного «царевича», у которого будто бы есть брат «царевич Алексей Петрович». 24 бурлака составили письменную клятву «верно служить его величеству Петру Петровичу» . «У Петра Петровича, - уверяли сподвижники Л. Стародубцева, - есть на груди звезда, а на спине месяц, и он подлинный царевич». В их рассказах повторялась легенда о «подмененном царе»: «Петр Петрович» был «на царство посажен 12 лет. И у боярина-де был сын и тому царевичу пришел лик в лик». Когда сын боярина умер, то «боярин того мертвого своего сына вменил в царевичи, и будто оной царевич умре, а этого-де царевича свез». Отсюда делался вывод, что Стародубцев является настоящим «царевичем»; при этом не уточнялось, чей он был сын. Такое повествование убеждало не всех. Например, в станице Карповской казаки арестовали посланца Стародубцева Ф. Хохлачева . Сам Стародубцев рассылал «письма» и «ерлыки» жителям окрестных сел и деревень. В них сообщалось, что «проявился Петр Петрович», сын «старого царя и не императорской» (то есть не сын Петра I), который пошел «свои законы искать, отцовские и дедовские»; осуждались действия Петра I в отношении стрельцов, копейщиков и особенно казаков, лишенных многих привилегий. Новоявленный царевич обещал всячески жаловать казаков, «дабы постояли за старую веру и за чернь, как бывало при отце нашем и при деду нашем», и обращался к бедноте: «И вы, голотвенные люди, безприютные бурлаки, где наш глас не заслышится, идите до старого закону денно и ночно». О себе «царевич» говорил, что он «от императора в темнице за старую веру сидел два раза» и не подчинялся плохим законам императора, который "излюбил себе власников кормных боравьев». Во время скитаний он побывал в Чернигове, Киеве, распространяя «ерлыки». Теперь, писал Стародубцев, «хощу умышлением своим вступить на отцовское и дедовское попелище». В «ерлыках», адресованных казакам, содержался интересный призыв: «Галутву вам бы не изгнать, также и бурлак, которых безутаенных, не изганять» . В «письмах» Стародубцева говорилось об основных требованиях, которые позже выдвигались крестьянством во время восстания Е. И. Пугачева: освобождение от власти помещиков, уничтожение наиболее тяжелых налогов и повинностей, защита старообрядчества. В них нашли отклик настроения, характерные для низших категорий служилых людей (казаки, однодворцы, стрельцы и другие), чьи сословные привилегии были ущемлены Петром I.

Если Т. Труженик, Л. Стародубцев и другие самозванцы на первых порах обычно действовали тайком, в отдаленных местах, то И. Миницкий, назвавшийся в 1738 г. «Алексеем Петровичем», поступил иначе. Находясь с партией работных людей в селе Ярославец Бобровской сотни Киевского полка, Миницкий старался убедить не только солдат сопровождавшей их команды, но и возглавлявшего их наказного атамана и местного священника Г. Могилу в том, что он «царевич». Он обещал всем «волю» и мир с Турцией, с которой шла в то время война. В ответ солдат Стрелков заявил ему: «Хотя-де дойдет до больших наших бояр и хотя-де донесется и самой государыне императрице, мы готовы за Тебя стоять». Стрелков и другие солдаты на виду у всех жителей села несли круглосуточное дежурство у избы, в которой жил «царевич». Перед походом на Москву и Петербург Миницкий отслужил торжественный молебен, с разрешения священника вошёл «царскими дверьми» в алтарь, взял евангелие и крест и вышел к народу. Многие крестьяне, бывшие в церкви, узнав о «царевиче», «прикладывались» к кресту «и целовали у оного самозванца руку». То же самое сделал и священник. После молебна «пето было многолетие и звон колокола имелся». Богослужение и «крестоцелование» крестьян, сопровождавшееся стрельбой из ружей, должно было убедить крестьян в том, что объявился подлинный император. Самозванец, оказавшийся мелким польским шляхтичем И. П. Миницким из г. Поддубны, вскоре был схвачен и посажен на кол вместе со священником Г. Могилой. Поддерживавших его солдат четвертовали .

Самозванчествоство во второй половине XVIII в. заметно возросло. За 1762 - 1800 в России объявились 60 самозванцев . Большинство из них были беглые крестьяне, солдаты, однодворцы. В результате Дворцового заговора и убийства императора Петра III (1762 г.) к власти пришла Екатерина II. Эти события получили своеобразный отклик и в народе. По стране поползли слухи, что Петр III не убит, а остался жив и скрылся. Народная молва стала идеализировать личность императора, связывая с его именем надежды на улучшение положения крестьян. Новую пищу для толков дало убийство в 1764 г. номинально царствовавшего 13 месяцев, а затем почти 23 года находившегося в заключении Ивана Антоновича во время неудачного заговора подпоручика В. Я. Мировича, хотевшего возвести его на престол и свергнуть Екатерину II. Слухи о том, что Петр III жив, распространялись в Центральной и Южной России, на Украине и в Оренбургской губернии. Расширение «географии» самозванства свидетельствовало о нарастании противоречий в стране. В 1764 г. появились первые «самозваные императоры» - Николай Колченко (на Украине, под г. Глуховом) и разорившийся армянский купец Антон Асланбеков. В последующие годы стало известно о новых самозванцах, которые заявляли о себе в различных районах Российской империи. Один из них, беглый рекрут Иван Евдокимов, объявился в Нижегородской губернии в феврале 1765 г. и назвался Петром II. Он распускал о себе самые невероятные слухи, будто князья Д. М. Голицын, И. А. Долгорукий и граф Миних уговорили его поехать с ними на охоту, а сами тайно увезли в Италию, где он «закладен был в столб каменный на королевском дворе; в столбе было маленькое окошко», через которое он получал хлеб и воду. «Петр II» просидел в столбе 24 с половиной года. Благодаря появившейся в столбе трещине ему удалось освободиться из неволи. «Считая это действием святого духа, он тайно вышел из столба», пошел в Россию, провел в пути девять лет и в 1764 г. оказался в Керженских лесах . Сильные волнения возникли и на Дону в 1772 г. в связи с появлением там «Петра III» - беглого крестьянина графа Р. И. Воронцова Федота Ивановича Богомолова, служившего до этого в легионной команде под именем Федота Казина.

Рост самозванства был своеобразным предвестником крупнейшей в истории России крестьянской войны под предводительством Е. И. Пугачева. Почва для появления «Петра III» - Е. И. Пугачева была вполне подготовлена. Одновременно с ним под именем Петра III выступили и другие самозванцы: капитан 3-го батальона в г. Оренбурге Николай Кретов (сентябрь 1773 г.) и дворцовый крестьянин села Кирсанова, Тамбовского уезда, И. М. Мосягин (1774 г.), но их попытки не имели успеха. Пугачев же оказался гораздо более удачливым в этом плане. Его бунтарская идеология складывалась постепенно. К мысли назваться Петром III и от его имени поднять народное восстание он пришел не сразу. Первым шагом на пути к самозванству было заявление Пугачева еще под Бендерами в конце 60-х годов XVIII в., что он является крестником Петра I, который якобы подарил ему дорогую саблю. В 1772 г., будучи на Яике, Пугачев выяснил, что казаки готовы подняться на новое восстание. Тогда он осторожно стал внушать некоторым из них мысль, что является «императором Петром Федоровичем». Впервые Е. И. Пугачев заявил об этом на хуторе у казака Д. С. Пьянова. Изначально казаки отнеслись настороженно к словам Е. И. Пугачева, но затем решили его поддержать. Как говорил сам Пугачев на допросах, при первых встречах с казаками он показывал им «царские приметы» - белые пятна на груди, которые, по народному поверью, были признаком царского происхождения. На вопрос казаков, откуда эти раны, Пугачев ответил: «Когда-де в Петербурге против меня возмутились», то «гвардионцы кололи штыками». При этом он прибавил, что ему удалось бежать, так как его выпустил караульный офицер, после чего он скитался по России. Когда Д. С. Пьянов спросил о царицынском самозванце Богомолове (тоже «Петре III»), то Пугачев не растерялся и убежденно заявил, что он-то и «сесть подлинно царь Петр Федорович; и хотя его в Царицыне поймали, однако ж он ушел, а вместо его замучили другова» . Эти сведения широко распространялись среди крестьян и казаков. Однако ближайшие сподвижники прекрасно знали, что Пугачев не «Петр III», а донской казак, и вместе с ним совершенно сознательно использовали идею самозванства, чтобы поднять народ на борьбу с крепостным гнетом. Об этом говорили на допросе сам Пугачев и его соратники.

Природный сметливый ум помогал Е. И. Пугачеву поддерживать среди восставших мнение о том, что он «настоящий император». Как показывал Пугачев на допросе, он неоднократно, всенародно и во всеуслышание заявлял, что хочет в Петербурге увидеть «сына Павла Петровича» и наказать «жену» и ее приближенных, а также говорил «много приличного к своему возвышению». Для доказательства своей «подлинности» он использовал и пленных солдат, так как «мужики верят более солдатам, нежели казакам» . Вера основной массы крепостных крестьян и казаков в «царя-батюшку Петра III» была настолько велика, что вскоре после казни Е. И. Пугачева в Москве 10 января 1775 г. по России опять поползли слухи, что погиб кто-то другой, а «император» жив и скоро снова объявится. По другой версии, Пугачев лишь действовал от имени «Петра III», будучи его «фельдмаршалом», а сам «император» жив. В 1776 г. на юге России были арестованы несколько человек, распространявших такие слухи, а также новые самозванцы, которые носили имя «Петра III». Вплоть до конца XVIII в. появлялись самозванцы, именовавшие себя «Петром III» (М. Ханин - в 1780 г., Хрипунов - в 1786 г., и другие); в те же годы среди крестьян получила широкое распространение легенда о том, что «Петр III» принял новое имя - «Метелкин». Когда появится Метелкин, то народ «сметет», перебьет помещиков и офицеров. Впервые об этом стало известно правительству после ареста крестьянина Ярославского уезда Тихона Игнатьева и солдата Ярославского пехотного полка Андрея Краюхина, который на допросе показал: «Шесть земель подымаются и на низу есть батюшка Павла Петровича, прозывается Метелкин» . Угроза появления нового крестьянского «царя» наподобие Емельяна Пугачева не давала покоя русским помещикам во время крестьянских волнений вплоть до середины XIX века.

К середине XVIII века возобновляется поток авантюристов из-за рубежа. В январе 1747 г. к русскому резиденту в Константинополе И. И. Неплюеву пришли двое: русский Федор Иванов и его служитель, александрийский грек Перк. По словам Перка, его хозяин был сыном царя Ивана Алексеевича, правившего вместе с братом, царем Петром I. В 1768 г. русское правительство получило донос от пекаря Лебедева на сына генерал-майора Опочинина, который будто бы выдает себя за сына императрицы Елизаветы Петровны и английского короля, бывшего в России тайно в свите английского посла, собирается свергнуть Екатерину II и передать власть ее сыну Павлу. Через 20 лет, в 1788 г., в Прибалтике появился еще один авантюрист, Иван-Ульрих, 49 лет, назвавшийся императором Иоанном Антоновичем. Довольно широкую известность получила «дочь» императрицы Елизаветы Петровны «княжна Тараканова». Различные авантюристы, объявлявшие себя самозванцами, нередко, как видим, пользовались поддержкой враждебных России иностранных государств и обычно становились в таких случаях их послушным орудием в борьбе против России.

Также, хорошо видно, что при Екатерине II лжемонархи появлялись практически ежегодно, причём нередко по нескольку человек за год. Это объясняется тем, что к царице было негативное отношение в среде тяглого населения, которое было хранителем традиционной - сугубо патриархальной - культуры. Екатерина вызывала раздражение не только потому, что свергла собственного мужа, но и потому, что занималась «не своим делом», ибо в массовом сознании жила мысль: управление государством - удел мужчин. Ругань в адрес «бабы» на троне стала атрибутом народной культуры задолго до 1762 года.

Обратимся к составу лжемонархов. Среди них всего 4 женщины (7%). Иностранных подданных - 7 (13%). Судя по всему, русских - 37 (69%), украинцев - 7 (13%), немцев - 4 (7%), поляки, датчане, арабы и армяне представлены по одному, национальность Изек-бея и Пакарина неизвестна (предположительно - неславяне). Очевидно, православных было 45 (83%), из них лишь один старовер и один сектант; лютеран было 7 (13%); армянскую григорианскую церковь представлял один (Асланбеков), а вероисповедание Изек-бея опять же неизвестно.

Таким образом, нельзя утверждать, что перед нами феномен сугубо русской культуры, выросший на почве исключительно православия. Нельзя говорить и о том, что монархическое самозванство питалось идеями, оппозиционными официальной церкви, и было одной из форм социального протеста под религиозными лозунгами. Тем не менее, связь данного явления с христианскими воззрениями очевидна.

Заключение

Пожалуй, можно считать общепризнанным тезис, что нигде и никогда монархическое самозванчество не имело такого распространения, как в России XVII-XVIII вв. Обозревая всю самозванческую эпоху, надо сказать, что вряд ли можно себе представить более точное и ёмкое определение, чем данное В. О. Ключевским - «хроническая болезнь».

Несмотря на то, что самозванчество издавна привлекало внимание историков, корни этого явления остаются до конца не выясненными. Данная курсовая работа была направлена на осмысление этого феномена в качестве сложного историко-культурного явления, коренящегося в особенностях массового сознания и политического развития России XVII-XVIII вв. В заключении к данной работе следует подвести наиболее значимые итоги и сформулировать общие выводы, отражающие научную значимость курсовой работы.

Исследование показало, что под термином «самозванчество» следует понимать диалектическое единство «самозванщины» и «самозванства». Самозванчество начинается тогда, когда лжецарь или псевдомессия открывается окружающим, формирует группу соратников или становится во главе какого-либо движения социального протеста. Изучая природу самозванчества, мы акцентируем своё внимание прежде всего на народной реакции на появление самозванца.

До XVII века Россия не знала самозванцев, имеющих виды на царский трон, что говорит прежде всего об отсутствии социально-политических и социокультурных предпосылок для их появления. Во-первых, для самозванчества царистского толка необходим определённый уровень развития феодальных отношений и государства. Во-вторых, история самозванчества в России тесно связана с династическими кризисами (или кризисами легитимности власти), время от времени сотрясавшими царский трон. Первый такой кризис относится к рубежу XVI и XVII веков, когда пресеклась династия Рюриковичей и на престоле оказались «боярские цари» — Борис Годунов и Василий Шуйский. Именно тогда появляются первые лжецари и рождаются массовые движения в их поддержку. И позднее нарушения традиционного порядка престолонаследия (например, появление на троне малолетних детей или же воцарение женщин) обогащали историю самозванчества новыми именами и событиями. И, в третьих, история самозванчества представляет собой цепь конкретных воплощений народных утопических легенд о «возвращающихся царях-избавителях».

Также не следует упускать из вида и механизмы самозванщины, т.е. те конкретные условия, которые влияли на взаимоотношения самозванцев и народа, те обстоятельства, которые определяли популярность или, наоборот, изолированность тех или иных претендентов на роль «царя-избавителя».

Главным образом, поддержка самозванца в народе была обусловлена тем, насколько полно и последовательно своим поведением он воплощал в жизнь фольклорный комплекс представлений о «подлинном» царе. «Подлинным» в глазах народа выглядел тот монарх, который был, во-первых, «благочестивым», во-вторых, «справедливым», в-третьих, «законным».

Таким образом, восстановление событийной канвы истории самозванчества в хронологических рамках нашего исследования, выявление сущности и предпосылок его возникновения способствуют целостному восприятию этого феномена. Однако перед исторической наукой стоит задача по эффективному применению комплексного подхода, вовлечению в научный оборот большого количества новых данных о самозванцах для получения полной и научно достоверной картины самозванчества и адекватного понимания этого удивительного явления нашей истории.

Список использованной литературы

Буссов К. Московская хроника. 1584 - 1613/ К. Буссов. - М. -Л., 1961. - 398 с.

Восстание Емельяна Пугачёва/ сост.: М. Н. Мартынов. - Л., 1935. - 214 с.

Восстание И. Болотникова/ сост.: А.И. Копанев, А.Г. Маньков. - М., 1959. - 382 с.

Ключевский В. О. Курс русской истории. Соч.: В 9 т./ В. О. Ключевский. - М., 1988. - Т. 3. - 415 с.

Мавродин В.В. Крестьянская война 1773-1775 гг./ В. В. Мавродин // Крестьянские войны в России XVII-XVIII вв./ В. В. Мавродин, И. И. Смирнов, Л. В. Черепнин. - М.; Л., 1966. - С. 204 - 291.

Масса И. Краткое известие о Московии в начале XVII в./ И. Масса - М., 1937. - 206 с.

Мыльников А.С. Легенда о русском принце/ А. С. Мыльников. - Л., 1987. - 176 с.

Овчинников Р. В. Следствие и суд над Е. И. Пугачевым/ Р. В. Овчинников// Вопросы истории, 1966. - № 4.

Сивков К.В. Самозванчество в России в последней трети XVIII в./ К. В. Сивков // Исторические записки. - М., 1950. - Т. 31. - С. 88 - 135.

Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII века: Григорий Отрепьев/ Р. Г. Скрынников. - Новосибирск, 1987. - 235 с.

Скрынников Р.Г. Смута в России в начале XVII в.: Иван Болотников/ Р. Г. Скрынников. - Л., 1988. - 257 с.

Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. IX/ С. М. Соловьев. - М., 1963. - 700 с.

Тихомиров Б. Разинщина/ Б. Тихомиров. - М. -Л. 1930. - 144 с.

Троицкий С. М. Самозванцы в России XVII-XVIII веков/ С. М. Троицкий // Вопросы истории. 1969. - № 3. - С. 134 - 146.

Усенко О. Г. Кто такой «самозванец»?/ О. Г. Усенко // Пути познания истории: новые подходы и интерпретации (Серия «Новая перспектива». Вып. ХХ). - М.: МОНФ, 2001. - С. 51- 63.

Усенко О. Г. Психология социального протеста в России XVII-XVIII веков. Пособие для учителей истории средней школы/ О. Г. Усенко. - Тверь: ТвГУ, 1994. Ч. 3. - 92 с.

Успенский Б. А. Царь и самозванец: самозванство в России как культурно-исторический феномен / Б. А. Успенский// Художественный язык средневековья. - М., 1982. - С. 201-235.

Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды XVII-XIX вв./ К. В. Чистов. - М., 1967. - 341 с.

Усенко О.Г. Монархическое самозванчество в России XVII-XVIII веков как фронтир // Границы в пространстве прошлого: социальные, культурные, идейные аспекты. - Тверь, 2007. - Т.1. - С.19.

Троицкий С. М. Самозванцы в России XVII-XVIII веков // Вопросы истории. 1969. № 3. С. 146.

Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды XVII-XIX вв. М., 1967. С. 121, 129-130.

Усенко О. Г. Кто такой «самозванец»? // Пути познания истории: новые подходы и интерпретации (Серия «Новая перспектива». Вып. ХХ). М.: МОНФ, 2001. С. 60-61.

Чистов К. В. Указ. соч. С. 27-28.

Троицкий С.М. Указ. соч. С. 146.

См.: Чистов К. В. Указ. соч. С. 30-32.

Там же. С. 130-131.

См.: Сивков К.В. Самозванчество в России в последней трети XVIII в. // Исторические записки. М., 1950. Т. 31. С. 98-100, 128.

Успенский Б. А. Царь и самозванец // Художественный язык средневековья. М., 1982. С. 202-205.

Усенко О. Г. Психология социального протеста в России XVII-XVIII веков. Пособие для учителей истории средней школы. Тверь: ТвГУ, 1997. Ч. 3. С. 42.

Успенский Б. А. Указ. соч. С. 205-206.

Восстание Емельяна Пугачёва. Л., 1935. С. 125-126.

Усенко О. Г. Психология социального протеста. С. 42.

Усенко О. Г. Психология социального протеста. С. 43.

Цит. по: Усенко О. Г. Психология социального протеста. С. 43.

Восстание И. Болотникова. М., 1959. С. 146.

Пронштейн А.П., Мининков Н.А. Крестьянские войны в России XVII-XVIII вв. и донское казачество. Ростов-на-Дону., 1983. С. 328.

Мавродин В.В. Крестьянская война 1773-1775 гг. // Крестьянские войны в России XVII-XVIII вв. М.; Л., 1966. С. 217.

Мыльников А.С. Легенда о русском принце. Л., 1987. С. 13.

См.: Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII века: Григорий Отрепьев. Новосибирск, 1987. С. 143-144. 165-168, 172-173, 182, 185, 191-192.

Чистов К. В. Указ. соч. С. 97-100.

Скрынников Р.Г. Смута в России в начале XVII в.: Иван Болотников. Л., 1988. С. 157.

Троицкий. С. М. Указ. соч. С. 141-142.

Скрынников, 1987. С. 167.

Овчинников Р. В. Указ. соч. С. 28.

См.: Чистов К. В. Указ. соч. С. 193.

Овчинников, 1980. С. 150.

Усенко О. Г. Психология социального протеста. С. 62-65.

Пронштейн-Мининков. Указ. соч. С. 57.

Сивков К. В. Указ. соч. С. 105.

См.: Восстание И. Болотникова. С. 225.

Усенко О. Г. Психология социального протеста. С. 52.

Ключевский В. О. Курс русской истории // Соч.: В 9 т. М., 1988. Т. 3. С. 30.

И. Масса. Краткое известие о Московии в начале XVII в. М., 1937. С. 110.

Масса И. Указ. соч. С. 123.

Ключевский В. О. Указ. соч. С. 35.

Масса И. Указ. соч. С. 157 - 160.

Буссов К. Московская хроника. 1584 - 1613. М. -Л., 1961. С. 139.

Цит. по: Троицкий С. М. Указ. соч. С. 142.

Цит. по: Тихомиров Б. Разинщина. М. -Л. 1930, С. 105.

Тихомиров Б. Указ. соч., С. 105.

Цит. по: Голикова Н. Б. Политические процессы при Петре I. М., 1957. С. 167 - 169.

Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. IX. М., 1963. С. 190.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

хорошую работу на сайт">

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http :// www . allbest . ru /

Размещено на http://www.allbest.ru/

Российская академия музыки имени Гнесиных

Реферат

Самозван ство на Руси

Студентки 1 курса ДНХ

Усенко М. А.

Преподаватель:

К . И . Н . , доцент Е.В. Шабашова

Москва, 2011 г

Введение

Значение понятий «самозванство», «самозванец», «самозванщина»

Обзор исторических личностей

Заключение

Примечание

Список используемой литературы

Введение

пугачев лжедмитрий самозванец история

Феномен самозванства остается актуальной областью исследований российских и зарубежных историков. Эта проблема рассматривалась в работах Н.И. Костомарова, В.О. Ключевского, Р.Г. Скрынникова, В.В. Мавродина и др. Историки рассматривают эту проблему с разных сторон: В.О. Ключевской видит причину появления самозванцев в проблеме законной власти. По мнению Н.И. Костомарова, основную роль в выдвижении самозванцев играли иностранцы, претендовавшие на российский престол и жаждавшие распространить на Руси католичество.

Широкое распространение самозванства являлось универсальным способом, который самые широкие слои населения избрали для достижения своих целей: крестьяне, простой люд - для облегчения существования и наказания угнетателей; казаки - для вольницы; разбойники, бродяги и ушкуйники как российские, так и иностранные - для грабежа и безнаказанности; власть имущие - для большей власти и обогащения; внешние силы - для ослабления русского государства и захвата богатств, территорий и подданных; Ватикан - для увеличения своего католического «электората» и, соответственно, власти над умами и жизнями.

В глазах народных масс самозванец олицетворял веру в справедливость и добро. Кто-то верил в подлинность самозванца, кто-то хотел верить, а кто-то знал правду, но скрывал ее во имя пользы дела или своей собственной пользы.

От самозванчества надо отличать случаи, когда человек обманом убеждён (например, с детства) другими людьми в своём происхождении и сам в это искренне верит. Некоторые историки считают, что Лжедмитрий I мог искренне считать себя царевичем Дмитрием.

Во все времена люди выдавали себя за тех или иных аристократов меньшего ранга, влиятельных чиновников. В новейшее время самозванцы стали принимать облик известных актёров театра и кино, певцов, спортсменов. С развитием фотографии и телевидения подобный обман затрудняется.

Задачи данного реферата:

Выяснить происхождение понятий «самозванец», «самозванщина», «самозванство», «самозванчество»;

Выяснить, кто из известных нам самозванцев оставил наиболее яркий след в истории России.

Цель реферата - показать актуальность и значимость изучения такого явления как самозванство, а также исторических личностей, влиявших на ход истории России, известных как самозванцы.

Значение понятий « с амозванство» , «самозванец», «самозванщина»

Самозванец -- человек, выдающий себя за лицо, которым он не является, обычно в корыстных (мошенничество) или политических целях.

Даже в среде носителей русского языка существует опасность некорректной коммуникации из-за мнимой понятности слов «самозванец», «самозванство», «самозванчество», «самозванщина» и как следствие - из-за отсутствия чётких определений у этих терминов.

Если посмотреть справочную литературу на русском языке, то сутью понятия «самозванец» оказывается вот что: человек являет себя окружающим в качестве носителя нового имени или статуса, взятого им произвольно, без санкции окружающих 1 . Но на этой почве учёные расходятся: одним из них для отнесения человека к самозванцам достаточно лишь сказанных им слов - публичного притязания на не принадлежащие ему имя или статус, другим же авторам слов мало - нужны ещё и целенаправленные действия со стороны индивида, подкрепляющие сказанное им 2 .

Термин «самозванщина» использовался в основном до 30-х гг. ХХ в. Им обозначали как цепочку народных выступлений в поддержку самозванцев, так и единичное, но массовое движение протеста под предводительством удачливого лжемонарха - такого, например, как Лжедмитрий I или Емельян Пугачёв. При этом авторы, употреблявшие данный термин, иногда заменяли его словом «самозванство» 3 .

«Самозванство» - самый популярный термин, причём он используется для обозначения не только помыслов и поступков собственно самозванцев, но также взглядов и действий их сторонников, отношений между лжемонархами и окружающими. Однако для тех же целей некоторые исследователи применяют понятие «самозванчество».

Хотя мало кто считает все эти термины синонимами, всё равно они оказываются таковыми, ибо их применяют и тогда, когда в центре внимания - индивид (самозванец), и тогда, когда рассматривается общественная реакция на его действия.

Наиболее корректным и функциональным видится такое определение понятия «самозванец»:

1) это дееспособный и правоспособный индивид, который знающим его людям открыто (словесно или письменно) заявлял сам, или давал понять намёками, или убеждал их чужими устами, что он не тот, за кого его принимают, и выдавал себя за носителя иного, нежели в действительности, имени или статуса, а от людей, не знакомых с ним, скрывал свои истинные биографические данные или искажал их, играя новую роль (неважно - взятую вследствие заранее обдуманного плана или спонтанной реакции окружающих); и всё это он делал прежде всего ради того, чтобы лично пользоваться плодами своих усилий;

2) это индивид, который, начав однажды играть новую социальную роль (даже если она была принята им под принуждением или в состоянии опьянения, аффекта, душевного расстройства), подкреплял соответствующие этой роли заявления (свои или чужие) целенаправленными действиями - до момента публичного отказа от новой ипостаси или до своей смерти; который выстраивал своё дальнейшее поведение так, чтобы оправдывать ожидания поверивших ему людей, пусть даже он общался с ними нерегулярно и тайно;

3) это индивид, который притязал на новый статус, объективно не имея на то никаких прав, причём его заявления были признаны в целом недостоверными и необоснованными - как современниками, так и потомками (историками); это человек, который, даже убедив на время какую-то часть людей, в конце концов был разоблачён как обманщик (неважно - при жизни или после его смерти);

4) это человек, воспринимавший себя в новом качестве или так воспринимавшийся другими не «в шутку», а «всерьёз», не в игровой ситуации, а в обычной, повседневной жизни;

5) это индивид, который претендовал на статус, входивший в число привычных или хотя бы известных и принципиально возможных для данного общества; это человек, прилагавший к себе эпитеты, не вызывавшие недоумения или смеха у окружающих, т. е. стремившийся (хотя бы мысленно) вписаться в наличную социальную структуру, найти себе место в ней.

Имеет смысл ввести термин «псевдосамозванец» - для обозначения, к примеру, лица, которое стали воспринимать в новом качестве после его смерти 4 , а также индивида, которого с детства воспитывали как царевича, который верил в своё высокое происхождение и не имел опыта «домифического» бытия 5 . Данный термин применим и к человеку, который под видом другого лица вводит в заблуждение окружающих на короткое время, причём не стремится извлечь из этого практическую выгоду лично для себя, а если и стремится, то выгоду видит лишь в том, чтобы более комфортно существовать в своём привычном статусе или навредить иному лицу - тому, за кого себя выдаёт 6 .

Можно вспомнить подьячего М. Шошина, который в 1689 г. под видом боярина Льва Нарышкина объезжал по ночам стрелецкие караулы в Москве, намеренно раздражая и оскорбляя служилых людей. Он отнюдь не собирался круто менять свою жизнь, его задача была проста - вызвать гнев у стрельцов и направить его на Л. Нарышкина 7 . Другой вариант «псевдосамозванца» представлен солдатом В. Долгополовым, который в 1756 г., «желая отбыть себе... плетми наказанья», объявил командиру: «Ну ин де пусть я буду царскаго поколения».

Под «самозванством» предлагается разуметь мысли, чувства и действия индивида, решившего взять новое имя или статус - от момента, когда у него появилась идея изменить свою жизнь, до его саморазоблачения (публичного признания, что его подлинной ипостасью является та, что привычна для большинства знающих его людей или санкционирована властями).

Первая демонстрация индивидом своей мифической ипостаси другим людям обозначается термином «проявление». В ходе этого события скрытое (латентное) самозванство уступает место явному, вследствие чего и рождается собственно самозванец. «Проявление» могло быть очным (самозванец объявлял о себе лично или молча шёл на поводу у тех, кто ошибочно принимал его за носителя высочайшего статуса) и заочным («разглашение» о себе с помощью писем). Оно могло происходить и в соответствии с планами самозванца, и случайно, даже вопреки его воле.

Самозванство также можно поделить на «именное» и «статусное». Последнее - это не санкционированное официальной властью притязание индивида на новую социальную позицию, которое, однако, не сопровождается его отказом от своей истинной биографии и привычного для всех прозвания. «Именное» же самозванство имеет место тогда, когда человек не только самовольно получает новый статус, но и берёт имя реального лица (здравствующего или покойного). «Именное» самозванство всегда опирается на «статусное», но не наоборот.

«Самозванщина» - это совокупность отношений между самозванцем и его сторонниками (если таковые имеются) или сочувствующими ему. Сторонники - те лица, которые помогали самозванцу в его мифической ипостаси словом или делом, выказывали ему знаки уважения в соответствии с его новым статусом, укрывали от властей и даже защищали его. Сочувствующие - те, кто не помогали ему и не выказывали уважения, но в то же время не пытались его схватить и выдать властям, не доносили на него. Самозванщина может родиться лишь после «проявления». Она прекращается тогда, когда от самозванца публично отрекается последний сподвижник или сочувствующий.

Обзор исторических личностей

Осиновик

Происхождение неизвестно, однако, видимо, принадлежал к казакам или «показачившимся» крестьянам. Появился в Астрахани в 1607 или 1608 гг., выдал себя за никогда не существовавшего царевича Ивана от старшего сына Грозного. Вместе с Августом и Лаврентием принимал участие в битве при Саратове, был, видимо, обвинен в поражении и повешен казаками.

Лаврентий

Настоящее имя неизвестно. По происхождению был, вероятно, крестьянином. Выдавал себя за внука Грозного, сына царя Федора. Под его руководством во время астраханского бунта, разношерстая толпа громила торговые лавки. Вместе с «царевичем Иваном Августом» предводительствовал казачьими войсками во время похода к Туле. Вместе с Иваном Августом был доставлен или прибыл по своей воле в тушинский лагерь, вместе с ним был повешен на московской дороге в апреле 1608 г.

Федор

Называл себя царевичем Федором Федоровичем, сыном царя Федора Иоанновича. На самом деле, видимо, был бродягой или беглым крестьянином. Возглавлял отряд из 3 тыс. казаков, пришел, видимо, с Дона, с боями прорывался к брянскому лагерю Лжедмитрия II, где появился в октябре или начале ноября 1607 г. Если верить Станиславу Куровскому: «Он сам с своими людьми находится под командованием царя нашего и служит ему как какой-нибудь сын боярский, однако находится у царя в великом почете.» Почет, конечно же, вызванный стоявшей за самозванцем военной силой, продолжался недолго. По свидетельству Нового Летописца: «Той же Вор, кой назвался царевичем Дмитрием, того вора Федку, которова привезли казаки с Дону, подо Брянским убил до смерти.»

Иван Август

Август -- лжецаревич, один из руководителей повстанческого движения на юге, в районе Царицына и Астрахани (1607-1608).

К 1607 Астрахань стала центром притяжения для вольных казаков с Волги, Яика, Терека и Дона. Подступившая к Астрахани рать боярина воеводы Ф. И. Шереметева не только не смогла овладеть городом, но и сама подверглась многократным нападениям вольных казаков. Власти не могли подавить восстание в Астрахани в течение 7 лет. Астраханский воевода кн. Д. И. Хворостинин и воевода кн. Г. П. Шаховской признали самозваных «царевичей»: Петра и Августа. «Царевич Август, князь Иван, сказывался» сыном царя Ивана и царицы из семьи Колтовских (Анны Григорьевны). Шереметев пытался блокировать Астрахань и для этого выстроил острог на о. Бальчик, в 15 км от города. Однако это не помогло. В тылу у него располагался мятежный Царицын. 24 мая 1607 его гарнизон поднял восстание против воеводы Ф. П. Чуднова-Акинфова. Казаки беспощадно казнили государевых дворян и ратников, попадавших к ним в руки. Когда в Астрахань привезли Акинфова, «Иван-Август» казнил его и сразу же двинулся к Царицыну. Войско лжецаревича пыталось пробиться в центральные уезды, но было остановлено под Саратовом. Из-за больших потерь под крепостью Август вынужден был вернуться в Астрахань. После того как Шереметев был отозван с войском к Москве, Август двинулся вслед за ним. Под Саратовом повстанцы во главе с Августом и другими лжецаревичами -- Осиновиком и Лаврентием -- были разбиты местным воеводой З. Сабуровым. Недовольные своими командирами, казаки умертвили Осиновика, а Августа и Лаврентия связали и отвезли к Лжедмитрию II в Тушино. Тот, чтобы избавиться от конкурентов, приказал повесить обоих на Московской дороге.

Лжедмитрий I

Русский царь-самозванец (1605--1606) В1601 году объявился в Польше под именем сына Ивана IV-- Дмитрия.

Ранние жизнеописания изображали юного Отрепьева беспутным негодяем.

Юрий поступил на службу к Михаилу Романову. Но после гнета обрушившегося на Романовых, вынужден был отправиться в монастырь, где стал Григорием. Григорий был очень молод и провел в монастыре немного времени. Случайно попав в монашескую среду, он сразу выделился в ней. Григорий хвастался, что может стать царем в Москве. Узнав об этом, царь Борис приказал сослать его в Кириллов монастырь. Но, вовремя предупрежденный, Григорий успел бежать в Галич, потом в Муром, и, вернувшись в Москву, в 1602 году бежал из нее. Отрепьев бежал за кордон не один, а в сопровождении двух монахов -- Варлаама и Мисаила.

Отъезжавших монахов никто в городе не преследовал Отрепьев открыто служил службу в церкви. В течение трех недель друзья собирали деньги на строительство захолустного монастыря. Все собранное серебро иноки присвоили себе.

Монахи путешествовали по многим монастырям, где Григорий выдавал себя за царевича. «Царевич» довольно подробно поведал о тайнах московского двора, но начинал фантазировать, едва переходил к изложению обстоятельств своего чудесного спасения. По словам «Дмитрия», его спас некий воспитатель, который, узнав о планах жестокого убийства, подменил царевича мальчиком того же возраста. Несчастный мальчик и был зарезан в постельке царевича. Мать-царица, прибежав в спальню и глядя на убитого, лицо которого стало свинцово-серым, не распознала подлога.

Новоявленный «царевич» в Литве жил у всех на виду. Григорий очень скоро нашел новых покровителей, и весьма могущественных. Первым из них был Адам Вишневецкий. Он снабдил Отрепьева приличным платьем, велел возить его в карете в сопровождении своих гайдуков.

Авантюрой магната заинтересовались польский король Сигизмунд III и первые сановники государства, в их числе канцлер Лев Сапега. На службе у канцлера был некий холоп Петрушка, московский беглец, попавший в Москву в годовалом возрасте как пленник. Сапега объявил, что его слуга, которого теперь стали величать Юрием Петровским, хорошо знал царевича Дмитрия по Угличу. При встрече с самозванцем Петрушка, однако, не нашелся, что сказать. Тогда Отрепьев, спасая дело, сам «узнал» бывшего слугу и с большой уверенностью стал расспрашивать его. Тут холоп также признал «царевича» по характерным приметам: бородавке около носа и неравной длине рук. Как видно, приметы Отрепьева сообщили холопу заранее те, кто подготовил инсценировку.

Сапега оказал самозванцу неоценимую услугу. Одновременно ему стал открыто покровительствовать Юрий Мнишек. Конечно, Вишневецкий и Мнишек не сомневались в том, что имеют дело с самозванцем.

Буйная запорожская вольница точила сабли на московского царя. Сведения о нападении запорожцев совпадают по времени со сведениями о появлении среди них самозваного царевича. Именно в Запорожье в 1603 году началось формирование повстанческой армии, которая позже приняла участие в московском походе самозванца. К новоявленному «царевичу» явились гонцы с Дона. Донское войско готово было идти на Москву. В России появились многочисленные повстанческие отряды. Казаки, беглые холопы, закрепощенные крестьяне связывали с именем царевича Дмитрия надежды на освобождение от ненавистного крепостнического режима. Отрепьеву представлялась возможность возглавить широкое народное выступление.

В конце марта 1604 года "Дмитрия" привезли в польскую столицу и окружили иезуитами, «царевич» принял святое причастие из рук папского нунция и обещал ввести римско-католическую веру в московском государстве, когда получит престол.

Король Сигизмунд III оказал поддержку Лжедмитрию I и заключил с ним тайный договор. Самозванец обязался передать Польше Чернигово-Северскую землю. Семье Мнишек Новгород и Псков. Лжедмитрий не задумываясь перекраивал русские земли, лишь бы удовлетворить своих кредиторов. Король не выполнил своих обещаний. В походе Лжедмитрия I королевская армия не участвовала. Под знаменами Отрепьева собралось около двух тысяч наемников -- сброд, мародеры, привлеченные жаждой наживы. Эта армия была слишком малочисленной, чтобы затевать интервенцию в Россию. Но вторжение Лжедмитрия поддержало донское казачье войско.

Получив отпор под стенами Новгород-Северского, наемники в большинстве своем покинули лагерь самозванца, и ушли за рубеж. Когда Борису донесли о появлении самозванца в Польше, он не стал скрывать своих подлинных чувств и сказал в лицо боярам, что это их рук дело и задумано, чтобы свергнуть его.

Покинутый большей частью наемников, Отрепьев спешно формировал армию из непрерывно стекавшихся к нему казаков, стрельцов и посадских людей. Самозванец стал вооружать крестьян и включил их в свое войско. Войско Лжедмитрия тем не менее было наголову разбито царскими воеводами в битве под Добрыничами 21 января 1605 года. Несмотря на поражение Лжедмитрия, его власть вскоре признали многие южные крепости.

13 апреля 1605 года Борис скоропостижно умер. Между тем Лжедмитрий медленно продвигался к Москве, посылая вперед гонцов с письмами к столичным жителям.

1 июня посланцы Лжедмитрия Гаврила Пушкин и Наум Плещеев прибыли в Красное село. Их появление послужило толчком к давно назревавшему восстанию. Толпа смела стражу, проникла в Китай-город и заполнила Красную площадь. Годуновы выслали против толпы стрельцов, но они оказались бессильны справиться с народом. С Лобного места Гаврила Пушкин прочитал «прелестные грамоты» самозванца с обещанием многих милостей всему столичному населению -- от бояр до "черных людей".

Годуновы могли засесть в Кремле. Бывший опекун Дмитрия, Богдан Вельский всенародно поклялся, что сам спас сына Грозного, и его слова положили конец колебаниям толпы. Народ ворвался в Кремль и принялся громить дворы Годуновых.

Лжедмитрий медлил и откладывал въезд в Москву до той поры, пока не убрал все препятствия со своего пути. 20 июля он торжественно въехал в Москву. 21 июля был венчан на царство.

10 ноября 1605 года состоялось обручение Лжедмитрия, а 8 мая 1606 года в Москве был заключен и брак самозванца с Мариной Мнишек.

Царь Дмитрий все еще был популярен среди москвичей, но их раздражали иноземцы, прибывшие в столицу в свите Мнишеков. Воспользовавшись этим, мятежные бояре во главе с Василием Шуйским в ночь с 16 на 17 мая ударили в набат, объявили сбежавшемуся народу, что ляхи бьют царя, и, направив толпы на поляков, сами прорвались в Кремль.

Лжедмитрий, ночевавший в покоях царицы, бросился в свой дворец, чтобы узнать, что происходит. Завидев подступившую к Кремлю толпу, царь пытался спуститься из окна по лесам, устроенным для иллюминации.

Но он оступился, упал и повредил ногу Лжедмитрий пытался сначала защищаться, затем бежал к стрельцам, но последние, под давлением боярских угроз, выдали его, и он был застрелен Валуевым. Народу объявили, что царь был самозванцем. Тело его сожгли и, зарядив прахом пушку, выстрелили в ту сторону, откуда он пришел.

Лжедмитрий II

Самозванец неизвестного происхождения. Его называли Тушинским вором. С 1607 года выдавал себя за якобы спасшегося царя Дмитрия (Лжедмитрия I). В 1608--1609 годах создал Тушинский лагерь под Москвой, откуда безуспешно пытался захватить столицу. С началом открытой польской интервенции бежал в Калугу, где был убит.

Объявившийся в Стародубе в середине 1607 года Лжедмитрий II был личностью, совсем не подходящей для трона. «Мужик грубый, обычаев гадких, в разговоре сквернословный», -- так аттестовал его польский ротмистр Самуэль Маскевич. Его появление некоторые историки объясняют желанием польских панов посеять смуту в московском государстве.

Рассказывают, что самозванец, вышедший из литовских владений в московское государство, не решился сразу объявить себя царем. Сначала он называл себя московским боярином Нагим и распространял в Стародубе слухи, что Дмитрий спасся. Когда же его с пособником, подьячим Алексеем Рукиным, стародубцы подвергли пытке, последний показал, что называющий себя Нагим и есть настоящий Дмитрий. Он был освобожден и окружен почестями. К нему присоединились Заруцкий, Меховицкий, с польско-русским отрядом, и несколько тысяч северцев. С этим войском Лжедмитрий взял Карачев, Брянск и Козельск. В Орле он получил подкрепление из Польши, Литвы и Запорожья

В мае 1608 года войскам самозванца удалось одержать победу над Шуйским под Волховом. Вскоре самозванец подошел к Москве и расположился в Тушине, в 12 верстах от столицы, отчего и получил кличку "тушинского вора".

Почти полтора года продолжался тушинский период российской смуты. В лагере самозванца оказались не только польские, украинские, белорусские и русские авантюристы, но и представители знати -- противники Шуйского. Лжедмитрий призывал на свою сторону народ, отдавая ему земли «изменников» бояр и позволяя даже насильно жениться на боярских дочерях. Лагерь вскоре превратился в укрепленный город, в котором было 7000 польских воинов, 10000 казаков и несколько десятков тысяч вооруженного сброда.

Главная сила «Тушинского вора» состояла в казачестве, которое стремилось к установлению казачьей вольности.

В августе 1608 года Марина Мнишек, была с ним тайно обвенчана. В столице и окрестных городах влияние самозванца неуклонно росло. Ему подчинились Ярославль, Кострома, Вологда, Муром, Кашин и многие другие города.

Поляки и русские воры, которых отправляли по городам, вскоре настроили против себя русский народ. Сначала самозванец обещал тарханные грамоты, освобождавшие русских от всяких податей, однако жители вскоре увидели, какую цену им придется заплатить.

Поляки и русские воры образовывали шайки, которые нападали на села, грабили их, издевались над людьми. Такие поступки ожесточили русский народ, и он уже не верил в то, что в Тушине настоящий Дмитрий.

Положение «царька» Лжедмитрия пошатнулось. Отдаленные города стали от него отрекаться. Очередная попытка захватить Москву не имела успеха. С севера надвигался Скопин со шведами, в Пскове и Твери тушинцы были разбиты и бежали. Москва была освобождена от осады.

Поход Сигизмунда III под Смоленск еще больше ухудшил положение Лжедмитрия -- поляки стали переходить под знамена своего короля. Самозванец, переодевшись крестьянином, бежал из стана. В укрепленной Калуге его приняли с почестями. В Калугу прибыла и Марина Мнишек, Лжедмитрий жил в почете. Ему вновь присягнули Коломна и Кашира.

Тем временем армия Сигизмунда III продолжала безуспешно осаждать Смоленск, а молодой полководец Скопин-Шуйский сумел снять осаду с Троице-Сергиевой лавры. И вдруг Скопин-Шуйский умер, по слухам, его отравили.

Под Клушином, в 150 километрах от Москвы, 24 июня 1610 года войско Шуйского было разгромлено поляками под началом гетмана Станислава Жулкевского. Путь на Москву был открыт. Жулкевский подступал к ней с запада, самозванец -- с юга. Лжедмитрий взял Серпухов, Боровск, Пафнутьев монастырь и дошел до самой Москвы. Марина остановилась в Николо-Угрешском монастыре, а самозванец -- в дворцовом селе Коломенском.

11 декабря 1610 года, когда Лжедмитрий, полупьяный, под конвоем толпы татар выехал на охоту, Урусов рассек ему саблей плечо, а младший брат Урусова отрубил ему голову. Смерть его произвела страшное волнение в Калуге. Все оставшиеся в городе татары были перебиты донцами. Сын Лжедмитрия II был провозглашен калужцами царем.

Лжедмитрий III

Весной 1611 года в Ивангороде появился еще одни человек, называвший себя царем Дмитрием. Из Москвы он сначала перебрался в Новгород, где на рынке попытался выдать себя за царевича, но был опознан и с позором изгнан. Из Новгорода он убежал в Ивангород и там 23 марта объявил, что он - спасенный Дмитрий. Лжедмитрий III вступил в переговоры со шведским комендантом Нарвы Филиппом Шедингом, однако король послал к Лжедмитрию III своего посла, который узнал в нем самозванца. После этого шведы прекратили всякие контакты с ним.

Между тем «вор», собрав вокруг себя войско из всевозможных «партизан», 8 июля подошёл к стенам Пскова. В это время до самозванца дошли слухи, что к Пскову приближаются шведские войска. Испугавшись «вор» ушел со своей ратью в Гдов, где шведы все же настигли его.

Шведский генерал Горн отправил Лжедмитрию III послание, в котором писал, что не считает его настоящим царем, но так как его «признают уже многие», то шведский король даёт ему удел во владение, а за это пусть он откажется о своих притязаний в пользу шведского принца, которого русские люди хотят видеть своим царем. Лжедмитрий III, играя в «законного царя», с негодованием отверг это предложение. Под его предводительством казаки сделали удачную вылазку и прорвались через шведское окружение. В бою «вор» был ранен. Его отвезли в Ивангород, где он узнал о том, что московские казаки признали его своим царем. Вдобавок казаки прислали ему на подмогу Ивана Лизуна - Плещеева и атамана Казарина Бегичева с казачьим отрядом. Плещеев, знавший в лицо Лжедмитрия II, публично признал в «воре Сидорке» царя Дмитрия Ивановича.

Псковичи отправили Лжедмитрию III в Ивангород о готовности принять его. Но его царствование в Пскове длилось недолго и оставило у жителей города самые тяжелые воспоминания. Добравшись до власти, «вор» начал распутную жизнь, совершал насилия над горожанами и обложил население тяжелыми поборами. Отстали от «вора» и стоявшие под Москвой казаки.

Псковичи уже готовы были восстать и низвергнуть очередного «Дмитрия», но «вор», смекнув, что дело его худо, в ночь на 18 мая бежал из города. За ним бросились в погоню, привезли в Псков и посадили в тюрьму. 1 июля 1612 его повезли в Москву.

По дороге на обоз с «вором» неожиданно напал польский отряд Лисовского, в результате чего Лжедмитрий III был убит.

Илейко Муромец

В начале 80-х годах 16 века в Муроме на посаде родился мальчик Илья. После смерти отчима и матери, его забрал дядя. В 16 лет мальчик торговал на рынке. После начал бродячую жизнь, работал у купцов.

Остановился в Астрахани. Но его тянуло на Дон и Терек. В 1603 году Илейка пристал к казачьему войску, идущему на Северный Кавказ, воевать персов и турок. В схватках Муромец сабля его была одной из самых ярых.

Летом 1604 года в составе отряда казаков под руководством Афанасия Андреева был направлен на Северный Кавказ. Плохое обеспечение, несвоевременно выплачиваемое жалование вызвало ропот среди казаков и недовольство московскими боярами. Казаки решили идти на Москву. И раз на юго-западе появился самозванец на царский престол Лжедмитрий, терские казаки решили, почему бы и у них не быть царскому наследнику.

Общество кипело от слухов о ненастоящем царе, сидящем в Москве, обирающем народ, и готово было пойти на защиту «настоящего» царя. Поэтому под знамена объявившегося «настоящего царя» легче было собрать людей. Казаки атамана Федора Бодырина, разгласили слух о том, что в 1592 году царица Ирина родила сына Петра, которого Борис Годунов заменил на девочку. Девочка вскоре умерла, и о ней все забыли. А Петра спасли добрые люди и спрятали в дальнем монастыре.

На сходе казаки предложили на роль «царевича» Илейку Муромца, так как он бывал в Москве и знал московские порядки. Илейка согласился на предложение казаков.

Самозванец обещал служилым людям и казакам поместные земли и денежное содержание. Вскоре под его знаменами собралось около 4000 казаков. В это время на Москве убили самозванца. Петр - Илейка отказывается от планов похода на Москву и поворачивает в степь. Юг Руси не принимал Василия Шуйского как царя, считая, что его незаконно короновали бояре. Ходили слухи, что царь Дмитрий жив и скоро придет на Русь. Народ хотел «законного» царя. Поэтому города без боя сдавались самозванцу.

Петр жестоко расправлялся с верными Шуйскому воеводами. Войдя в город Путивль, он замучил воевод, обесчестил дочь убитого князя Бахтеярова. Здесь к нему прибыл гонец от Ивана Болотникова, который в это время с большим войском, шел на Кромы. Болотников предлагал Петру объединиться, и идти вместе на Москву. Оба понимали, что в одиночку взять Москву было не возможно.

Но Петр не спешил идти на объединение с Болотниковым, так как понимал, что в этом дуэте, ему будет отведена второстепенная роль. Он искал сношения с Речью Посполитою, с целью заручиться поддержкой короля Сигизмунда и получить от него военную помощь для захвата Москвы. Но король не спешил поддерживать еще одного самозванца. Болотников в то время одерживал одну победу за другой и шел на Москву. В 1607 Илейка вышел из Путивля и в Туле объединился с Болотниковым. В это время Шуйский так же готовился к решающему сражению. Тула была окружена царскими московскими войсками. В октябре 1607 года объединенное войско Болотникова и самозванца Петра, после тяжелой осады, было разбито. Болотников и Илейка были схвачены заговорщиками и переданы Шуйскому. Самозванца, «заковали в цепи, посадили на клячу, везли без шляпы в Москву и повесили на Серпуховской дороге под Даниловым монастырем».

Емельян Пугачев

Самозванец, выдавал себя за Петра III. Предводитель Крестьянской войны (1773--1775), донской казак, участник Семилетней и русско-турецкой войны. Получил чин хорунжего, под именем императора Петра III поднял восстание яицких казаков в августе 1773 года. В сентябре 1774 года выдан властям. Казнен в Москве на Болотной площади

«Ужас XVIII столетия» -- так нарекла императрица Екатерина II восстание Емельяна Пугачева, самое крупное социальное потрясение, происшедшее в России за 34 года ее царствования.

Пугачев родился около 1742 года в станице Зимовейской казачьего Войска Донского. Когда пришло время, Емельяна записали в казачью службу. Вскоре он женился на казачке, но прожив с ней около недели «наряжен был в прусский поход»: в то время уже шла Семилетняя война, участником которой Пугачев стал с 1759 года. Летом 1762 года он вернулся домой, хотя время от времени его и посылали для выполнения разных воинских заданий. В эти годы Пугачев «прижил» сына Трофима и двух дочерей -- Аграфену и Христину. Он принял участие в русско-турецкой войне, разразившейся в 1768 году. За мужество, проявленное при осаде и штурме Бендер в сентябре 1770 года, ему присвоили младшее казачье офицерское звание -- чин хорунжего.

Когда русская армия была отведена на зимние квартиры в Елизаветград, в числе других казаков Пугачеву дали месячный отпуск, и он вернулся на побывку домой. Однако ранения и болезни задержали его здесь на более длительный срок, и в мае 1771 года он стал официально хлопотать об отставке. Но дело затягивалось и грозило обернуться неудачей. Тогда Пугачев ударился в бега, его несколько раз арестовывали, но каждый раз ему удавалось бежать.

Казаки использовали Пугачева в своих целях, сделав его фактически своим заложником. Именно для того, чтобы создать «казацкое царство» и стать первым сословием в стране, заменив собою дворянство, пошли за Пугачевым яицкие казаки.

Пугачев быстро собрал под свои знамена значительные силы, и, когда в октябре 1773 года весть о восстании достигла Петербурга, трехтысячное войско мятежников, вооруженное двумя десятками пушек, уже осаждало Оренбург. Осада Оренбурга затянулась, и, оставив там часть своего войска, Пугачев отправился на завоевание Яицкого городка. Одновременно его «полковники» осаждали Уфу, Челябинск и Кунгур. К весне в район восстания были стянуты значительные правительственные войска, которые 22 марта 1774 года в сражении под Татищевой крепостью в первый раз одержали верх над пугачевцами. Около двух тысяч мятежников было убито, еще четыре тысячи ранено и взято в плен. Два дня спустя под Чесноковой были разбиты Зарубин-Чика и Юлаев, а под Екатеринбургом -- пугачевский «полковник» Белобородов. Сам Пугачев с небольшим отрядом ушел на Урал, где за месяц вновь собрал многотысячную армию.

Враждующие стороны не жалели друг друга не только на поле боя. Так, в занятых городах и селениях восставшие истребляли дворян с их семьями, а в случае отказа признать Пугачева императором, и всех без разбора -- мелких чиновников, купцов, священников, простых солдат и мирных жителей. Но и дворянство мстило жестоко: после разгрома восстания многим его участникам вырывали ноздри, многих били кнутом, прогоняли сквозь строй, клеймили каленым железом, ссылали на каторгу. Главных же зачинщиков и руководителей мятежа ожидала казнь.

Пугачева казнили на Болотной площади в Москве 10 января 1775 года. По свидетельствам очевидцев, самозванец был спокоен и сохранял присутствие духа до самого конца.

Гаврила Кремнев

Это был один из первых по времени самозванцев, выдававший себя за императора Петра III. Практически сразу после смерти императора, который правил достаточно короткое время распространяется слух, что вместе с известным манифестом о «вольности дворянской» существовала также «вольность крестьянская». Но императрица Екатерина царский манифест спрятала, а «добрый император» был свергнут, его пытались убить, но он чудом сбежал. Все это создавало благоприятною почву появления многочисленных самозванцев, называющих себя императором.

Кремнев дает о себе знать в начале 1765 году в Воронежской губернии. После 14 лет службы, он бежит из полка и привлекает на свою сторону группу крестьян. Самозванец утверждает, что он спасшийся император и берет себе выдуманное имя, чтобы скрыться от наемных убийц. Рождается интересная легенда. Сторонников у самозванца становится все больше.

Самозванца схватили достаточно быстро и, привязав ему табличку с позорной надписью, возили по городам и селам. Затем лжеимператор был сослан в Нерчинск.

Княжна Тараканова

Происхождение ее загадочно, настоящая фамилия неизвестна. В разных странах появлялась под разными именами. Отличаясь редкой красотой и умом, имела массу поклонников, которых часто доводила до разорения и тюрьмы. Позднее выдавала себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и ее фаворита А. Г. Разумовского, претендуя на российский престол. По указанию Екатерины II адмирал Орлов - Чесменский доставил ее в Россию, где она была заключена в Петропавловскую крепость. Умерла 4 декабря 1775 года от чахотки, скрыв тайну своего рождения даже от священника.

В октябре 1772 года в Париже объявилась молодая очаровательная женщина. Она много путешествовала, фамилию дама часто меняла: представлялась госпожой Франк, Шель, Тремуй, султаншей Али Эметти, принцессой Волдомирской, принцессой Азовской, Бетти из Оберштейна, графиней Пиннебергской или Зелинской и, наконец, Елизаветой, княжной всероссийской. Вокруг нее всегда было множество мужчин.

Авантюристка попала в историю как княжна Тараканова, хотя никогда этим именем не пользовалась и, возможно, даже не подозревала о существовании такой фамилии. Под этим именем известна еще одна княжна, якобы действительно, рожденная от морганатического брака императрицы Елизаветы с А.Г. Разумовским по имени Августа

Заключение

Рассматривая множество версий реальных и просто неправдоподобных, мы так и не можем прийти к выводу, который будет единственно правильным.

Во-первых, несмотря на обилие работ по данной проблематике, остаются открытыми многие вопросы, неоднозначна оценка влияния самозванцев на ход истории Российского государства. Эта противоречивость, однако, имеет историческое объяснение - зачастую, низвергнув самозванца, официальные власти стремились уничтожить все упоминания о нем, дабы «не мутить народ». Поэтому сведения, дошедшие до нас, носят далеко не полный характер.

Во-вторых, самозванчество - безусловно, один из тягчайших грехов. На Руси Смутное время - золотое время для самозванцев. Их было так много, а значение некоторых столь велико, что исследователи нет-нет да и задумывались: а не был тот или иной из них не таким уж и самозванцем?

К российским самозванцам, на мой взгляд, относятся лишь лица, которые, будучи на свободе и при этом в мифической ипостаси, находились: 1) на территории Российской империи (в её границах на тот момент времени), т. е. или родились там, или приехали из-за границы по своей воле (не были привезены под стражей); 2) за пределами Российской империи, но на корабле под российским флагом (территория корабля считается частью территории той страны, к порту которой он приписан) или же в составе российских сухопутных войск, выполнявших задачи, поставленные царским правительством.

В ходе работы над рефератом мы выполнили следующие задачи: выяснили значения понятий «самозванство», «самозванщина», «самозванец» и их различие между собой; рассмотрели жизнь и деятельность наиболее известных нам самозванцев, оставивших след в истории Российского государства.

Бедствия Смутного времени потрясли ум и душу русских людей. Современники винили во всем проклятых самозванцев, посыпавшихся на страну как из мешка. В самозванцах видели польских ставленников, орудие иноземного вмешательства. Но то была лишь полуправда. Почву для самозванства подготовили не соседи Россия, а глубокий внутренний недуг, поразивший русское общество.

Список используемой литературы

Д. Свак. «Самозванцы и самозванчество в Московии». Дюла Свак редактор, 2010; Russica Pannonicana, Budapest, 2010;

И.А. Муратов. «Сто великих авантюристов». Изд.: «Вече 2000»,Москва, 2002;

Скрынников Р. Г. «Три Лжедмитрия». М., ООО «Издательство АСТ», 2003;

Михаил Дмитриевич Хмыров. «Правители России». «САТИС» СПб 1993;

«Славянская энциклопедия. XVII век». М., ОЛМА-ПРЕСС. 2004;

http://ru.wikipedia.org;

А. Ю. Низовский. «Самозванцы на Руси». Изд. «Вече»,2006;

Н. И. Костомаров. «Самозванцы и пророки на Руси». М., «Эксмо», 2009;

Л.А. Юзефович. «Самые знаменитые самозванцы». М., «Олимп», 1999;

Р.Г. Скрынников. «Самозванцы в России в начале XVII века». Новосибирск, 1990;

Н.И. Костомаров. «Русская история в жизнеописаниях ее важнейших деятелей». М., АСТ-Астрель, 2006.

Примечания

1 См.: ДАЛЬ В.И. Толковый словарь живого великорусского языка (любое изд.). Статья “Лгать”; Толковый словарь русского языка. Т. 4. Москва, 1940. С. 34.; Большой толковый словарь русского языка. Санкт-Петербург, 2000. С. 1144.; Энциклопедический словарь (далее: ЭС) Ф. А. БРОКГАУЗА и И. А. ЕФРОНА. Санкт-Петербург, 1900. Т. XVIIIa (56). С. 208.; Советская историческая энциклопедия. Т. 12. Москва, 1969. Стб. 515-516.

2 См.: ЩЕРБАТОВ М. М. Краткая повесть о бывших в России самозванцах. Санкт-Петербрг, 1774.; СОЛОВЬЁВ С. М. Заметки о самозванцах в России Т. 2. // Русский архив 1868. (далее: СОЛОВЬЁВ 1868.); КУБАЛОВ 1924.; ТРОИЦКИЙ 1969.; УСПЕНСКИЙ 1994.; ВАСЕЦКИЙ Н. А. Самозванцы как явление русской жизни // Наука в России 1995. № 3. С. 57-63. (далее: ВАСЕЦКИЙ 1995.)

3 См.: КУЛИШ 1877. С. 4. 22. 46. 89.; ПЛАТОНОВ 1995. С. 186. 206. 214. 231. 337. 340.; КОРОЛЕНКО В. Г. Современная самозванщина // Русское богатство 1896. № 8. С. 119-154. (отд. пагинация); ТИХОМИРОВ М. Н. Самозванщина // Наука и жизнь 1969. № 1. С. 116.; СТАНИСЛАВСКИЙ А. Л. Гражданская война в России в XVII в. // Казачество на переломе истории. Москва, 1990. С. 243.

4 См.: СТРОЕВ А. Ф. “Те, кто поправляет фортуну”: Авантюристы Просвещения. Москва, 1998. С. 258.

5 См.: ЭС Ф. А. БРОКГАУЗА и И. А. ЕФРОНА. Санкт-Петербург, 1896. Т. XVIII (35). С. 53.; СТАНКЕВИЧ А. Игумен Афанасий Филиппович и шляхтич Ян Луба. Санкт-Петербург, 1885.

6 См.: ГОЛИКОВА Н. Б. Политические процессы при Петре I (по материалам Преображенского приказа). Москва, 1957. С. 199.

7 См.: Розыскные дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Санкт-Петербург, 1884. Т. 1. Стб. 26. 125. 217. 235-236. 269. 278-279. 859-870. 885. 891. 901. 921-922. 932-933. 936. 963-972.

Размещено на Allbest.ru

...

Подобные документы

Феномен русского самозванчества. Обожествление царской власти в общественном сознании русского средневековья. Жизнь и деятельность самозванцев: Лжедмитрия I, Лжепетра, Лжедмитрия II, Лжедмитрия III. Армия Емельяна Пугачева. Причины появления самозванцев.

контрольная работа , добавлен 03.03.2009


Предпосылки возникновения самозванства в России. Деятельность самозванцев, которые оставили яркий след в истории государства, их исторические портреты. Неоднозначная оценка и противоречивость влияния самозванцев на ход истории Российского государства.

реферат , добавлен 02.04.2013


Самозванство как неизбежное следствие "смутного времени". Манипулирование сознанием масс и узурпация власти той или иной группой, избравшей самозванца в качестве символа борьбы за свои интересы. Царствование Бориса Годунова, направления деятельности.

контрольная работа , добавлен 10.11.2009


Изучение тайны происхождения княжны Таракановой: была ли она на самом деле внебрачной дочерью императрицы Елизаветы. Интрига ареста княжны Таракановой. Причины безоговорочного признания Таракановой самозванкой. Смерть княжны в Новодевичьем монастыре.

реферат , добавлен 11.03.2013


Причины появления и сущность феномена самозванства как универсального способа в корыстных или политических целях решить проблемы разных классов общества. Неоднозначная оценка и противоречивость влияния самозванцев на ход истории Российского государства.

реферат , добавлен 23.12.2009


Характеристика и происхождение понятий "самозванец" и "самозванчество". Оценка феномена Лжедмитрия I историками разных эпох. История появления первого самозванца Смутного времени - Григория Отрепьева; его деятельности на престоле. Гибель Лжедмитрия I.

реферат , добавлен 30.10.2013


Династическая и социально-политическая причины Смуты В России в ХVІІ в., и как следствие - феномен появления самозванства. Личности известных самозванцев: Лжедмитрий, Емельян Пугачев, Княжна Тараканова, Тимофей Акундинов, их роль в истории России.

реферат , добавлен 10.02.2009


События в России на рубеже XVI-XVII веков. Причины лихолетья. Начало "бунташного" времени. Борьба группировок Годуновых, Романовых, Мстиславских. Великий голод 1601 г. Появление самозванцев Лжедмитрия I и Лжедмитрия II. Последствия смутного времени.

реферат , добавлен 26.06.2015


Обстоятельства и истинная причина смерти царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного. Начало царствования Лжедмитрия I, полное расстройство государственных финансов. Заговоры против "Лжецаря". Поход на Москву самозванца Лжедмитрия. Деятельность Е. Пугачева.

презентация , добавлен 21.06.2013


Причини та витоки самозванства. Феномен самозванства в російській історії. Приклади найбільш відомих самозванців, їх походження, роль, яку вони відіграли та наслідки їх історичної діяльності. Смутний час як одна з причин зародження самозванства.

Самозванство – загадочное явление, которое, по прихоти истории, возникало чаще всего именно в России. Ни в одной из стран мира явление это не было таким частым и не играло такой значимой роли. По самым скромным подсчётам историков, только в XVII столетии на Руси было около 20 самозванцев, в XVIII - уже в 2 раза больше. Сегодня о самых известных русских самозванцах…

Первым российским самозванцем был «мужицкий царевич» Осиновик

«Первооткрывателем» в череде российских самозванцев стал Осиновик, который называл себя внуком царя Ивана IV Грозного. Доподлинно о происхождении этого самозванца ничего не известно, но, судя по отрывочным данным, он был то ли казаком, то ли «показачившимся» крестьянином.

В первый раз он объявился в Астрахани в 1607 году. Поддержку ему оказали лжецаревичи Лаврентий и Иван-Августин. Троица смогла убедить донских и волжских казаков, что нужно «искать правду» в Москве. И всё, казалось бы, шло как по маслу, но во время похода то ли троица повздорила по поводу «ты меня уважаешь?», и во время разборок Осиновика убили, то ли казаки не смогли ему простить поражения в бою при Саратове, и «вора и самозванца» повесили. В народе Осиновика и двух его подельников окрестили «мужицкие царевичи».

Лжедмитрия II признала жена Лжедмитрия I Мария Мнишек

Лжедмитрия II признала жена Лжедмитрия I Мария Мнишек Смутное время в России наступило после гибели младшего сына Ивана Грозного царевича Дмитрия. Сегодня так и неизвестно, зарезали ли его люди Годунова, или он по неосторожности погиб в драке. Но смерть царевича Дмитрия привела к тому, что самозванцы начали появляться как грибы после дождя.

Лжедмитрием I и самым, пожалуй, известным и успешным российским самозванцем стал Григорий Отрепьев – беглый монах, который взошёл на Российский трон в 1605 году. Царствовал он ровно год, а после был убит в ходе народного восстания.

Лжедмитрий I и Мария Мнишек.

Практически сразу объявился и Лжедмитрий II, известный в истории как «Тушинский вор». Он выдавал себя за спасшегося от боярской расправы Лжедмитрия I и сумел взять под контроль существенную часть европейской территории России. Лжедмитрия II, о личности которого ничего не известно, поддерживали поляки, а Мария Мнишек «признала» в нём своего супруга и жила с ним. Убили Лжедмитрия II в Калуге в 1610 году.

Лжедмитрий II и Лжедмитрий III.

Через 6 лет в России появился Лжедмитрий III, «Псковский вор». Он утвердился на некоторое время в Пскове, и его поддерживала часть московского казачества и местное население. По одним данным, за царя Дмитрия себя выдавал московский беглый дьякон Матвей, а по другим - преступник Сидорка. В 1617 году Лжедмитрий III был убит во время заговора.

“Лжеивашку” в Москве помиловали

Множество лжеотпрысков Лжедмитрия I и Марии Мнишек в русскую историю вошли как «лжеивашки». Некоторые историки утверждают, что настоящий сын Лжедмитрия I и Мнишек, звали которого Ивашка «Ворёнок», был повешен в Москве у Серпуховских ворот. Действительно, из-за малого веса мальчика петля на его шее могла не затянуться, но ребёнок, скорее всего, погиб от холода.

Л.Вычолковский. Марина Мнишек с сыном Иваном на острове на реке Яик.

Через некоторое время появился польский шляхтич Ян Луба, который заявил, что он никто иной, как чудом спасшийся Ивашка. В 1645 году после длительных переговоров Лубу выдали Москве. Он признался в самозванстве, после чего был помилован. В 1646 году, уже в Стамбуле, объявился ещё один Лжеивашка. Им был украинский казак Иван Вергуненок.

Тимофей Анкудинов, чиновник из Вологды, самозванцем стал, судя по всему, по воле случая. Он запутался с финансами, из-за чего и вынужден был бежать за границу. Предварительно он сжёг собственный дом вместе с супругой и прихватил солидную денежную сумму. А за границей Тимофея, как говорится, «понесло». 9 лет он ездил по Европе, называя себя «князем Великопермским», сыном царя Василия IV Шуйского (хотя у этого царя и сыновей-то не было).

Благодаря своему артистизму и изобретательности, Анкудинов заручился поддержкой таких влиятельных особ, как Папа Римский Иннокентий X, Богдан Хмельницкий, королева Швеции Кристина. Он обещал, что как только взойдёт на трон, обязательно «поделится территорией», издавал указы и собственноручно их подписывал. В результате князя Великопермского выдали царю Алексею Михайловичу, доставили в Москву, где и четвертовали.

Письмо датировано 3 мая 1648 г., написано из Рима в Масерату и адресовано некоему капитану Франческо Ситулли. В нем самозванец Тимофей Анкудинов называет себя Владимиром Шуйским, великим князем Владимирским, законным наследником престола Московского царства.

Лжепетра подвели горячительные напитки

Многие поступки Петра I у народа вызывали непонимание. В стране в этой связи время от времени муссировались слухи, что на российском троне «подмененный немец», и появлялись «настоящие цари». Терентий Чумаков из Смоленска был первым Лжепетром. Этот полусумасшедший человек «тайно изучал свои земли, а также следил за тем, кто и что говорит про царя». Схвачен он был всё в том же Смоленске, где и умер, не снеся пыток.

Еще один «Петр I» - Тимофей Кобылкин, московский купец. Пришлось ему из-за «лихих людей», ограбивших его по дороге в Псков, домой добираться пешком. В придорожных трактирах, где он останавливался на ночлег, Кобылкин называл себя первым капитаном Преображенского полка Петром Алексеевым, получал уважение, почёт, а главное – бесплатные обеды и напитки «для аппетита».

И всё бы ничего, но горячительные напитки настолько пропитали ум бедняги, что он стал рассылать воеводам угрожающие депеши. Историю бы можно было считать презабавной, если бы не грустный её финал. Как только Кобылкин добрался до дома, его арестовали, пытали, а потом отрубили голову.

Самозванцев, выдававших себя за Петра III, было несколько десятков

Смерть императора Петра III, который был убит во время дворцового переворота в 1762 году, повлекла за собой новый поток самозванцев. Всего их было несколько десятков, но более известны из этой когорты двое: донской казак Емельян Пугачёв – участник Русско-турецкой войны и участник Семилетней войны 1756-1762 и беглый солдат Гаврила Кремнев.

Емельян Пугачёв.

Правда, если Пугачёву удалось разжечь в Поволжье и Южном Урале Крестьянскую войну, то Кремнев получил поддержку всего 500 человек, а для подавления его восстания было достаточно гусарского отряда. В августе 1774 года Пугачёва предали его соратники. Его выдали царю, а в январе 1775 года казнили в Москве. Кремнева же сослали в Сибирь, и его дальнейшая судьба неизвестна.

Самая многочисленная же группа самозванцев – «спасшиеся от расстрела Романовы»

Самой известной, пожалуй, из самозванных Романовых, была Анна Андерсон, выдававшая себя за сумевшую спастись великую княжну Анастасию. У неё было достаточно много сторонников, поддерживающих версию её монаршего происхождения. Но после смерти Андерсон в 1984 году генетическая экспертиза показала, что она принадлежала к семье рабочих Шанцковских из Берлина.

Самозванка Анна Андерсон и великая княжна Анастасия.

В 1920 году во Франции появилась самозванка, которая называла себя спасшейся великой княжной Татьяной. Благодаря своему портретному сходству с дочерью Николая II, она имела множество сторонников в среде русских эмигрантов. Погибла Мишель Анже в загородном доме, а паспорт, выданный на её имя, оказался фальшивкой.

Марджа Боотс из Нидерландов выдавала себя за великую княжну Ольгу и оказалась, пожалуй, единственной из самозванок, что смогла убедить в истинности своей истории родственников настоящих Романовых. На протяжении более 20 лет они платили ей денежное содержание. Умерла Марджа Боотс в Италии в 1976 году.

Бывший польский разведчик, а впоследствии авантюрист Михаил Голеневский, перебравшийся в 1960-х годах в США, рассказывал там, то он не кто иной, как спасшийся цесаревич Алексей. На вопросы о том, почему он так молодо выглядит и почему не страдает гемофилией, Голеневский объяснял, что страшная болезнь всего лишь притормозила его физическое развитие, после чего чудом исчезла.

Авантюрист Михаил Голеневский и цесаревич Алексей.

Легенды каждого из «спасшихся от расстрела Романовых» обладали различной степенью убедительности, однако, в начале XXI века, после того, как были обнаружены останки всех членов царской семьи и проведена генетическая экспертиза, вопрос был решён окончательно.